Сабин Дюран - Что упало, то пропало

— Виновен по всем пунктам, — объявил Том, протягивая мне стакан — большой и высокий с ромбовидным узором. — Моя растраченная юность.

— Я уверена, что срок исковой давности по этим делам уже истек, — сказала я.

Он пододвинул мне стул, предлагая присаживаться к столу, при этом комично закатил глаза.

— Надеюсь.

Эйлса вернулась в кухню и присоединилась к нам. Я неторопливо попивала джин. Ни один из них, как я заметила, себе не налил.

Я начала сомневаться, не ошиблась ли я в Томе? Мне даже нравилось, как он вел себя со мной, с какой-то мягкой и почти отстраненной иронией. Мне понравились вопросы, которые он стал мне задавать. Нечасто доводится говорить о себе. Как давно я здесь живу? Всю жизнь? Нет! Какая поразительная привязанность к месту. Я ухаживала за матерью? Да я просто святая. Братьев или сестер нет? Есть сестра…

— О, и эта сестра сбежала?

— Можно сказать и так, — согласно улыбнулась я.

Потом начались более опасные вопросы, и они меня поразили и чуть не ввели в ступор. Знаю ли я, что стекло в окне в задней части моего дома — на втором этаже справа — сильно потрескалось? У нас общая сливная труба — были с ней какие-то проблемы? Не буду ли я возражать, если они пригласят мастера, чтобы ее проверить? «Ее просто немного потыкают», — как выразился Том. После этой фразы я слегка дернулась и попыталась скрыть свое беспокойство, пошутив:

— Немного потыкают? Давненько ко мне не приходил мужчина, чтобы немного потыкать.

Тут в разговор очень ловко включилась Эйлса.

— Мне нравится район Тринити-Филдс, — заявила она. — Гораздо лучше Бэлхема, где мы снимали дом. Я понимаю, почему вы здесь живете. Не могу представить, чтобы мне когда-нибудь захотелось отсюда уехать.

Я спросила, почему они уехали из Кента.

Эйлса уставилась в пол, потом принялась вертеть в руках перечницу, которая стояла на столе перед ней, высыпала немного на ладонь, потерла перец между пальцами, опустила один палец в перец и лизнула его.

— Не будем про Кент, — попросил Том.

— Хорошо.

— Нам нужно было начать новую жизнь, — добавил он. — Кент не всем подходит. Если честно, я его ненавижу.

Повисла тишина.

Эйлсе выглядела очень смущенной. Она теребила волосы у самых корней, движения были напряженными, агрессивными, резкими.

— Эйлса, вы — специалист по работе с персоналом? — спросила я, чтобы сменить тему.

Тогда она подняла голову.

— Я сейчас не работаю. Трудно вернуться на работу после того, как сидела с детьми.

Я снова повернулась к Тому.

— А у вас звукозаписывающая компания?

— Нет. Нет. Не совсем так. Я юрист. Работаю в сфере развлечений. Я организовал свою собственную небольшую фирму. Работаю с шоу-бизнесом. С музыкантами. С техническими компаниями. — Он кивнул на букет цветов, который стоял на разделочном столе, все еще в целлофановой обертке. — Иногда с кинозвездами.

Я уже собиралась спросить, какая кинозвезда отблагодарила его цветами — кто-нибудь, о ком я слышала? — но тут хлопнула входная дверь и в дом ворвались двое детей.

Я знала, что им по десять лет. Макс и Беа. Близнецы. Одинаковые, но не совсем. Возникало ощущение, что девочка получилась более законченной, чем мальчик. Мальчик был бледнее и меньше ростом. У него на лбу красовался синяк, а один глаз слегка косил вниз. Веснушчатая девочка, явно очень активная, вбежала в кухню, совершенно не обращая внимания на меня, незнакомого человека за столом, и принялась открывать шкафчики.

— Что можно поесть? — спросила она. — Я умираю с голода.

Мальчик робко стоял в дверях, держа в руках футбольные бутсы, с которых на пол падали комья грязи.

Эйлса встала, забрала у мальчика бутсы и ногой откинула грязь в угол. Она положила руку ему на затылок, одновременно приглаживая волосы и подталкивая его в кухню. Она представила меня, заставила мальчика и его сестру поздороваться, потом налила им сок и потянулась к верхней полке в одном из шкафчиков. Оттуда достала кекс в коробке.

— Лимонный кекс с глазурью, — объявила она, отрезая каждому ребенку по куску. — Перекус.

— Я люблю лимонный кекс с глазурью, — заявила я, продолжая наблюдать за мальчиком. — Но только если он влажный.

— Влажный! — повторила Эйлса, ставя кекс на стол. — Как забавно. Вы тоже ненавидите это слово? Самое худшее, которое только можно было придумать. Влажный.

Теперь я знаю, что это для нее очень типично, — портить шутку своими объяснениями.

— Как можно ненавидеть слово? — спросила Беа. — Если не нравится одно, используй другое.

— Я не люблю слова, — заявил ее брат. — По крайней мере, большинство из них.

— Странное заявление, — Том нахмурился. — Что о нас подумает наша новая соседка?

— Макс — идиот, — ответила девочка и уселась отцу на колени.

Они словно окружили меня. Девочка обвила руками шею отца, мальчик тихо стоял за стулом матери. Казалось, что глаза у него ввалилась, а кожа под ними потемнела. Меня всегда интересовало, как строятся и развиваются отношения в семье. Я прекрасно знаю, как образуются союзы, как у родителей появляются любимчики несмотря на то, что они клянутся в одинаковой любви ко всем детям. Я ухаживала за матерью, я делала все: мыла ее, читала ей, готовила и покупала то, что она заказывала, но она всегда говорила про Фейт. «О, конечно, Фейт такая молодец», — говорила моя мать всем, приходившим в наш дом. Я также знаю, что быть любимчиком может быть некомфортно, ощущать на себе давление и негодование других. «Она никогда не видит меня настоящую, — неоднократно жаловалась Фейт. — Все всегда должно быть прекрасно. Никогда нет места для неудач и чего-то плохого». Мать всегда была такой.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, и начала объяснять, что на самом деле — какое совпадение — слова — это моя специализация.

— Специализация? — переспросил Том, опять нахмурившись точно так же, как несколько минут назад. Я подозреваю, что он никак не ассоциировал меня с работой. Вероятно, он думал, что я провожу свои дни за приготовлением варенья или рукоделием.

— Да.

И я рассказала, что работаю лексикографом, в настоящее время тружусь над Большим Оксфордским словарем английского языка, и о том, что занимаюсь историй языка — тем, как слова и их значения меняются со временем, и моя работа состоит в том, чтобы это документировать.

Я видела, что они, как и многие люди, не понимают, что именно я делаю. Кажется, они решили, что я работаю над Кратким словарем английского языка, и что моя роль заключается не в том, чтобы фиксировать изменяющиеся значения слов, а просто в том, чтобы записать их правильно.

— Нам бы не помешала помощь с орфографией, — сказала Эйлса и протянула руку назад, чтобы коснуться ноги сына.