Сара Пирс - Санаторий

– Вы говорите по-английски?

– Конечно, – с легкостью переключается на английский женщина. – Чем могу помочь?

– Меня зовут Элин Уорнер, я из британской полиции. Сейчас я работаю над одним делом и обнаружила документы с вымаранными словами, похоже, они из вашей клиники, датируются 1920-ми годами. Мне бы хотелось разузнать о них больше.

– Простите, – после долгой паузы произносит женщина, – я бы с радостью помогла, но по таким данным нужно сделать официальный запрос. Вы, вероятно, в курсе, что мы не имеем права разглашать информацию о пациентах.

Элин этого ожидала:

– Понимаю, но мне хотя бы хотелось бы понять, что может содержаться в этих записях.

– Подождите минутку, пожалуйста.

Элин слышит шорох бумаг и приглушенные голоса.

– Да, – наконец говорит женщина. – Это я могу вам сказать. Мы делаем записи о каждом пациенте, начиная от первых признаков заболевания и первоначального диагноза, а также о лечении, которое они получили в больнице до помещения в нашу клинику. В клинике мы ведем собственные записи… Лекарства, процедуры, реакцию пациента.

Элин вздыхает:

– Записи, которые мы нашли, датируются 1920-ми годами. Они существуют только на бумаге или есть электронные файлы?

– И то, и другое. Мы сделали электронные копии всех бумажных историй болезни.

Элин решает схватить удачу за хвост.

– А можно проверить, есть ли у вас копии этих историй болезни? Как я предполагаю, у меня есть номер пациента, – говорит она нейтральным тоном. – Мне не нужны никакие сведения относительно содержимого, только подтверждение, что они из вашей клиники и подлинные.

– Хорошо, – говорит она, немного поколебавшись. – Говорите, пожалуйста, номер.

Элин снова открывает файл и называет номер:

– LL87534.

– Спасибо. Подождите минутку. Посмотрю, найду ли его.

Элин слышит, как пальцы женщины стучат по клавиатуре. И вдруг раздается резкий вздох. Элин замирает. Женщина явно что-то нашла.

Проходит несколько секунд, прежде чем женщина отвечает.

– Файл с таким номером существует, но, к сожалению, он… – запинается она. – Он удален.

– Запись пропала? – Элин не может скрыть удивления.

– Да, но это наверняка какая-то ошибка. – Женщина откашливается. – Простите, больше я ничем помочь не могу.

Раздается щелчок.

Она вешает трубку, но Элин успевает уловить в ее голосе тревогу.

Она крепче сжимает мобильный. Это… не может быть совпадением.

В файлах явно содержится нечто важное, и кто-то позаботился, чтобы эти сведения не попали в чужие руки.

Но что там? И как файлы попали к Лоре?

Элин прижимает пальцы к вискам. С какой стороны ни посмотри, все сходится к одному – она в невыгодном положении, пытается найти ответы на вопросы, хотя даже не уверена, те ли вопросы задает.

К тому же она сама по себе и не с кем обсудить предположения. Разговаривать с Берндтом по телефону – не совсем то же самое. В группе возникает особая химия, которая способна стать искрой для гениальной идеи, ведущей к разгадке. Какой-нибудь на первый взгляд простой вопрос или замечание могут запустить цепочку умозаключений, которые развернут расследование совсем в другом направлении.

Элин находит в телефоне имейл от Берндта, со звонками с мобильного Лоры.

Она открывает первый файл и изучает экран. Лора регулярно звонила по определенным номерам: Айзеку, матери, сестре, двоюродной сестре и еще нескольким людям, которых Элин сочла ее друзьями. Ничего необычного, что могло бы послужить ключом к ее исчезновению.

Элин открывает следующий файл, записи со второго Лориного телефона, но вскоре с разочарованием закрывает его. Сама тенденция звонков интересна – за последние недели много звонков на один и тот же номер, скорее всего, тот же, разговор с которым слышала Элин в день прибытия, но все это почти бесполезно. Невозможно отследить, кому она звонила.

Вытащив блокнот, Элин читает записи разговоров с персоналом и постояльцами после смерти Адель.

Не могла ли она упустить что-то важное? Еще какие-нибудь связи тех, с кем она разговаривала, с Адель и Лорой?

Перелистывая записи, она снова обращает внимание, насколько бесхитростны все объяснения. Все алиби несомненны, ничто не вызывает подозрений, ничто не может послужить ключом к убийству Адель.

Пока что она может опираться лишь на предположения. Нужно их записать, чтобы привести мысли в порядок. Элин начинает с преступлений:

• Две жертвы, обе женщины и работают в отеле, примерно одного возраста.

Она перечисляет все, что про них выяснила, и начинает с Адель:

• Никаких проблем с друзьями, родственниками или бывшими возлюбленными. В данный момент одинока (нет очевидного мотива).

• Никаких проблем на работе, не считая разорванной дружбы с Лорой (Аксель подслушал их ссору, Фелиса подтвердила, что у них были разногласия).

Затем Элин вспоминает все, что знает о Лоре.

Список получается длиннее:

• Спор по телефону, который Элин услышала в первый вечер (вероятно, с анонимным абонентом).

• Второй телефон Лоры. Кому принадлежит тот предоплаченный телефон, на который она звонила?

• Отношения Лоры с Лукасом. А в особенности письма, которые она ему посылала, и фотографии, которые сделала. Не возобновились ли их отношения?

• Имейлы журналистки относительно предполагаемой коррупции и взяток, связанных с отелем.

• Лорина ссора с Адель.

Дальше Элин переходит к самим преступлениям.

• Обеих, вероятно, сначала усыпили, а потом убили.

• Разные способы убийства (утопление и ножевое ранение в шею), но почерк убийцы тот же.

Она засовывает ручку в рот и грызет ее, глядя на то, что написала. Взгляд возвращается к одному слову: почерк.

Нужно поразмыслить об этом. Не у каждого преступления есть особый почерк, но если есть, он имеет определяющее значение – отпечаток личности убийцы.

Для совершения преступления в этих деталях нет необходимости, их цель – только выполнить психологические или эмоциональные потребности убийцы. Они происходят из глубин психики, вероятно, отражают фантазии убийцы относительно жертв.

Ключевой элемент почерка всегда одинаков, потому что опирается на фантазии или желания, появившиеся за многие годы до убийства первой жертвы.

Итак, о чем же говорит почерк убийцы?

Элин записывает ключевые элементы:

• Стеклянный ящик-витрина.

• Отрезанные пальцы (и затем помещенные в стеклянный ящик).

• Браслеты рядом с пальцами.

• Маска на лицах жертвы (на убийце тоже была маска). Маска похожа на те, которые использовались в санатории для лечения туберкулеза.

Элин смотрит на то, что написала, размышляя над словами. И тут ее осеняет.

А что, если она сосредоточилась не на том? Она так упорно занималась личными отношениями между людьми, что могла упустить нечто важное.