Элиза Джейн Брейзер - Если я исчезну

– Эйприл?

– Да.

– Ат-кинс? – практически по слогам произносит она.

– Я думаю, она работала на ранчо.

– Хм.

Девочки избегают смотреть мне в глаза. Гомер выгибает бровь.

– Мне кажется, что какое-то время на ранчо работала некая Эйприл.

Клементина надувает губы:

– Трудно всех запомнить!

– Тогда, может, вы помните Элизабет Лоу? Лию Таунсенд? Мисси Шуберт?

– Тебе лучше спросить у Эдди. – Клементина яростно царапает вилкой тарелку. – У нее должны сохраниться записи.

Девочки встают одновременно:

– Можно нам выйти из-за стола?

– Уберите за собой тарелки.

Девочки синхронно подхватывают их и спешат на кухню. Они что-то знают , понимаю я. И Клементина тоже .

– Откуда тебе известны все эти имена? – спрашивает Гомер.

– Из подкаста Рэйчел.

Он яростно трет щеки, будто пытается стереть с них ямочки.

– Не стоит верить всему, что говорит Рэйчел.

– Кто-то из этих девушек мог бывать здесь, – добавляет Клементина. – Это место привлекает неприкаянные души.

Гомер кладет руку на стол, Клементина берет ее и сжимает. Они ведут себя как единственные выжившие после апокалипсиса.

Покидая их дом и идя к своей машине, я не могу избавиться от ощущения, что именно из-за таких людей, как Гомер и Клэм, я хотела сбежать от прежней жизни и оказалась тут. Они чопорно живут в своем доме, обшитом белыми досками, за белым частоколом, в стенах, выкрашенных в пастельные тона, едят из расписной посуды, ходят на свою работу и делают домашние задания вместе с детьми – и что-то знают. У них есть какая-то тайна, но они упорно делают вид, что это не так.

Стоит ли мне пойти в полицию? Хватит ли фейсбук-аккаунтов пропавших без вести женщин и имен на дереве, чтобы убедить полицию все перепроверить?

Я еду в сторону города. Первым делом я отправляюсь в кофейню, но она закрыта. Потом направляюсь в продуктовый магазин, но он тоже закрыт. Весь город закрыт. Я иду по Главной улице, слушаю, как те наркоши, о которых ты рассказывала, шебуршат в своих фургончиках. Как вдруг меня окрикивают:

– Ты в итоге нашла то ранчо?

Я поворачиваюсь и вижу того человека, что встретила в Хеппи-Кэмпе в первый день. Кота у него на коленях в этот раз нет, но сам он все так же уверенно сидит на своем месте около входа в Культурный центр и все так же обращается ко мне со слишком большого, неестественного расстояния.

Я подхожу к нему.

– Да, нашла. Спасибо вам, что указали дорогу.

Он оказывается небольшого росточка, когда я подхожу ближе. Глаза у него выпуклые, желтые, а кожа вокруг губ такая жесткая, что движения рта практически не видно, когда он слабо, будто испуская дух, вопрошает:

– Почему ты до сих пор здесь?

– Я ищу Рэйчел Бард.

– Ха!

Я не знаю, как на это реагировать, но, с другой стороны, такое случается не в первый раз.

– Она пропала.

Движением пальца он подзывает меня поближе. Я подхожу и задыхаюсь от запаха его тела, приторно-сладкого, как умирающие цветы в похоронных венках.

– Я видел ее.

– Что?! Когда?!

Он кивает, довольный эффектом.

– Я вижу ее все время. Больше ее никто не видит – никто ведь не смотрит. А я ее вижу. Вижу.

По спине у меня пробегает легкий озноб. Интересно, я так же выгляжу в глазах окружающих? Как неприкаянная душа, которая бродит по миру, утверждая, что видит то, чего другие не видят?

– Где?

– В лесу иногда. На берегу реки. В той стороне. – Он указывает пальцем на дорогу, на ту точку, где она сливается с горизонтом. – Пару дней назад я видел, как она садилась в большой черный грузовик с тем ковбоем.

Я разочарованно вздыхаю. Он не тебя видел. Он меня видел. Я настолько увлеклась твоим исчезновением, что сама стала ключом к разгадке.

Когда я вхожу в полицейский участок, над моей головой звенит колокольчик. Офицер Харди вздыхает и продолжает пялиться в свой телефон.

– Мне нужно доложить… кое о чем.

Его губы подергиваются.

– Как таинственно.

Я не могу отделаться от вида того мужчины около Культурного центра. Мне бы очень хотелось, чтобы Джед был сейчас рядом. И ты тоже. Но вас нет, так что мне пора начать верить в себя, иначе никто не поверит. Я кладу обе руки на стойку.

– В течение многих лет женщины исчезали с ранчо Бардов. Флоренс Уиплер. Элизабет Лоу. Лия Таунсенд. Эйприл Аткинс. А теперь Грейс Комбс.

– Я…

– Я думаю, что в этом виновен Гомер Бард.

– Гомер? – Он чуть не подавился табаком.

– Он встречался с Флоренс, когда та исчезла. Вы знали об этом? Потом она ему изменила. Он весьма своеобразно отреагировал, когда я спросила его об этом. Его сестра вела расследование, она вела записи о каждом исчезновении, а теперь исчезла и она. Я думаю, что виноват Гомер. Может быть, Эдди и Эмметт тоже… Клементина. И даже Тасия.

С каждым произнесенным мной именем его глаза тускнеют.

Он кладет телефон и встает. Его руки тянутся к кобуре, и мне кажется, что он мог бы застрелить меня; мог бы арестовать меня. Может, он тоже в этом замешан. Может, и ему нельзя доверять. Я никому не могу доверять. Я делаю шаг назад, судорожно обдумывая пути отступления.

– Так. Какая милая девочка. Девочка, полная решимости и энтузиазма.

– Я не девочка. Я женщина.

– Как вам будет угодно. – Он опирается на локти и наклоняется ко мне. Его дыхание обжигает мне щеку. – Я встаю по утрам не для того, чтобы выслушивать безумные истории; мне нужно что-то более конкретное. Что я тебе говорил в прошлый раз, когда ты сюда приходила?

– Что вам нужны доказательства.

Но мы оба понимаем, что ему не нужны абы какие доказательства. Ему нужны тела.

Я еду на ранчо во влажной, скользкой темноте. Дорога, похоже, вооружилась против меня и добавила новых, еще более крутых поворотов, не забыв усыпать их валунами.

По дороге я составляю план. Я позвоню своему бывшему мужу. Скажу ему, что если он не получит от меня известий в течение пяти часов (два с половиной часа, чтобы доехать до Вайрики, где есть сотовая связь; плюс два с половиной часа на то, чтобы спасти тебя), то пусть звонит в полицию. Я попрощаюсь с Белль Стар. (С этим пунктом плана я все не могу до конца определиться. Я хотела украсть ее, украсть грузовик и трейлер твоей матери и уехать, спасти Белль. Но это было бы преступлением. Может, у меня получится вернуться за ней позже.) Потом я пойду в желтый дом с дробовиком. Я разнесу дверь к чертям собачьим и добуду нужные доказательства.

Когда я добираюсь до ранчо, у меня трясутся руки. Я паркуюсь на стоянке рядом с внедорожником твоего отца. Твои родители уже вернулись? Или они уехали на другой машине?

Я спешу внутрь, чтобы позвонить, но телефон с мясом вырван из стены и лежит, разбитый вдребезги, посреди комнаты. Мое сердце колотится.

– Эй!