Меган Миранда - Последняя гостья

— Хорошо… спасибо. Что-нибудь еще?

«Чем ты рискнула, Эйвери?» Он спросил меня и об этом, когда вызвал к себе. Когда отдал мне работу, которую раньше делала Сэди. Потому что понимал, и я об этом знала. Я рисковала своим местом в их мире. Поставила на карту мою дружбу с Сэди. Променяла то, где нахожусь, на то, где могла очутиться.

Не подвергая себя нешуточному риску, ничего не добьешься. А теперь я отчаянно цеплялась за то, что теряла.

— Я хотела объяснить насчет Бьянки. Насчет…

— В этом нет никакой необходимости, Эйвери, — его голос остался ровным и сдержанным, и я почувствовала, как сердце перестает судорожно колотиться, как расслабляются мои пальцы. — Послушай, — продолжал он, — мы высоко ценили твою помощь на протяжении всего этого непростого года. Честно говоря, думаю, без тебя мы бы не справились. Без всего того, что ты сделала для нас. Но в следующем сезоне мы передадим эти обязанности одной из управляющих компаний.

Я выждала момент-другой, чтобы посмотреть, продолжит ли он, сделает ли логический вывод из вышесказанного — новая должность, новые возможности. Но молчание затянулось надолго, так что ему пришлось снова позвать меня по имени, чтобы убедиться, что я еще слушаю.

— Ясно, — сказала я. Меня уволили. Комбинацией из двух коротких ударов. Мой дом и моя работа — потеряно было и то и другое.

И вот тогда-то его голос изменился. Понизился, приобрел более личные и властные нотки.

— Я делал ставку на тебя. Думал, в тебе есть нечто другое, достойное, чтобы тратить время и силы. Но похоже, я тебя переоценил — в сущности, это моя вина. И, полагаю, моя слабость.

Жало впилось резко и глубоко: мне представилось, как он сказал те же слова Сэди, стоящей напротив него перед письменным столом в кабинете наверху, когда отнял у нее работу и отдал мне. Я не отвечала, потому что между рвением и отчаянием есть грань, и он признавал лишь первое.

Все, что мне оставалось, — следить, чтобы не сбивалось дыхание, и держать язык за зубами, как успела научиться. И он вернулся к прежнему ровному, профессиональному тону, ожидая от меня продолжения в том же духе.

— Я просмотрел сводные таблицы: дело к последней неделе сезона, верно?

— Так и есть, — подтвердила я. На следующей неделе — День труда, вскоре после этого город опустеет.

— Ясно. В таком случае продолжим работу и закроем год. В конце сезона мы оплатим тебе потраченное время.

И он повесил трубку. Я еще некоторое время вслушивалась в пустоту, хоть и знала, что разговор закончен.

Как я не сообразила, к чему все идет? Еще три хода назад, после прибытия Паркера. Или два, когда Бьянка выставила меня. Или один ход назад, когда я открыла файл с флешки на своем ноутбуке. Сэди пыталась что-то дать мне понять. Ждала, когда я обращу внимание. В дверях моей комнаты, одетая в голубое платье, коричневый свитер и те самые золотые сандалии из ремешков, потрепанные и брошенные.

Я ощутила некий всплеск у меня внутри. Тот же самый, как когда я толкнула Фейт, когда Коннор застал меня с другим — прелюдию к разрушению. Как в тот момент, когда Грег назвал меня «чудовищем Сэди». А кто же я еще? Кто лучше меня мог понять силы, управляющие ее жизнью? Выбор пути, который привел к ее смерти?

Индикатор ноутбука стал зеленым, экран мигнул в процессе загрузки. Я вздрогнула, в ушах эхом отдалось предостережение Коннора, призывающего меня остановиться . Потому что он сразу почуял опасность. Спрятанный файл и смерть Сэди. То, ради чего, возможно, стоит решиться на убийство.

Я сидела за кухонным столом и пыталась разобраться хоть в чем-нибудь.

Возможно, Литтлпорт тут вообще ни при чем. Первым делом я могла бы выяснить, относится ли код к какому-нибудь из наших местных банков. И даже если нет, это еще ничего не значит: сейчас полно банковских структур и интернет-банков. Но хотя бы у меня будет с чего начать. В городе имелись два местных банка, клиентом одного из них была и я. Прошлой ночью я уже проверила, что в моей чековой книжке значится другой код.

Я побарабанила пальцами по столу. Подумала, не позвонить ли Коннору. «Слушай, ты каким банком пользуешься? Не подскажешь его код?» Потом прикинула, не позвонить ли в банк, но сегодня, в воскресенье, они были закрыты.

Я отодвинулась от кухонного стола. Моя бабушка была клиенткой другого банка. Она вписала мое имя в свой счет, так что после ее смерти мне не пришлось ждать, когда с ним разберутся, — я получила прямой доступ к деньгам, которых оказалось, впрочем, немного. Где-то у меня были реквизиты. В коробке, где я хранила все документы по нашим активам. По всему имуществу, которое раньше принадлежало ей и моим родителям, а потом перешло ко мне.

Эти документы сохранились. Я рылась в коробке, пока не откопала старую папку.

В ней я нашла погашенный чек — тот самый, с помощью которого я перевела деньги с бабушкиного счета на мой.

Я отнесла чек к компьютеру, просмотрела реквизиты, проверила их дважды.

Бумажный чек задрожал в моей руке. Да, да — цифры совпали. Тот же самый банк. Литтлпортское отделение.

Но я не переставала переводить взгляд. Туда-сюда. На экран. И на чек. И снова на экран.

Придвинулась ближе к экрану и затаила дыхание. Перечитала цифры еще раз.

Совпадал не только код банка. Но и номер счета. Одним из получателей этих денег и хозяйкой счета, на который их перевели, была моя бабушка.

Комната завертелась.

— Минутку, — я произнесла это вслух, хоть и не знала, с кем говорю. Просто подождите. Минутку .

«В каждом доме свои секреты, Эйвери». Это сказал Коннор прошлой ночью, и мне в голову не пришло отнести его слова к своей собственной семье.

Да еще сказанное Эрикой у меня в гостиной — что Сэди просила прислать к ним меня, называла меня по имени. Я даже не допускала возможности, что это правда. Ни разу не задумалась о том, что во мне могло изначально привлечь ее.

И вот нá тебе.

Я отодвинулась от стола, воскресила в памяти давнюю сцену. Ванная. Сэди входит и застает там меня. Вверх по ее шее ползет румянец.

Неужели она с самого начала знала, что я там?

Соскользнувший нож. Туалетная бумага, прижатая к порезу.

«Смотри не убейся». Она предостерегла меня так отчетливо и живо, когда я встала слишком близко к краю.

Как будто знала с самого начала.

Она видела меня в кухне их дома. Следила за мной. Знала, что я сделала.

Потом нашла дневник и выяснила, что я скрывала, о чем мечтала и чего боялась. И ни с кем не поделилась этой тайной.

Чего она хотела от меня? Неужели знала, что когда-то я проникла в ее дом? Забралась внутрь вместе с Фейт и Коннором?

Или что я сидела в лодке Коннора и заглядывала в огромные панорамные окна — смотрела на ее жизнь и ее тело, в которое мне хотелось вселиться?