Меган Миранда - Последняя гостья

— Больше я на них не работаю. Поверь мне, я…

— Да еще ты. — Она шагнула ближе, нацелив свою злость на меня. Спустилась по ступенькам веранды, заставляя меня попятиться. — Ты, неудачница… — она поморщилась и встряхнула головой. — Извини, но так и есть. Полное ничтожество . И теперь ты заправляешь делами? А мы, такие люди, как я, которые делают все, как надо — получают диплом, проходят положенный этап ученичества, — и в итоге остаются ни с чем? Извини, что не стала сидеть сложа руки. Я просто старалась вернуть то, что принадлежит мне.

— Каким образом?

И вдруг я поняла. Она пыталась отпугнуть приезжих. Нанести чувствительный удар по балансу доходов и расходов Ломанов. По нашему балансу, как она считала. Я так и не поняла, на кого она злится сильнее — на них или на меня. А может, для нее все связалось воедино и подпитывало одно другое. Я, человек, который нанес ей физический ущерб; Паркер, разбивший ей сердце; компания Ломанов, лишившая ее будущего. Здесь рухнуло все.

— А наверху тоже была ты? У Ломанов?

Она вскинула разведенные руки так, словно ответ был слишком очевиден.

— Просто я пыталась выведать что-нибудь. Хоть что-то. Мне нужно то, что я смогу пустить в дело. Я хочу выжить их отсюда, — в этот момент ее затрясло. — Хочу выжить отсюда тебя . Это несправедливо, — на последнем слове ее голос дрогнул.

Те ночи, когда отключалось электричество и я считала, что вокруг нет ни души. Отпечатки ног на песке, незапертая задняя дверь, ощущение чужого присутствия. Вспышки на утесах.

— Тебя могут посадить, — прошептала я. — Они тебя погубят.

Чистая правда. Погубить они могли кого угодно.

Она села на ступеньку, глядя в сторону незастроенной части улицы, вытянула ноги перед собой и скрестила щиколотки.

— Ты скажешь полиции?

Я приехала сюда, чтобы спросить Фейт о Сэди, и думала, что узнаю правду, если буду при этом смотреть ей в глаза. А вместо этого услышала от нее другое признание. Возможно, никак не связанное с тем, которого я ждала. А я отдала полиции найденный телефон, рассказала все, что мне известно, и этим добилась лишь одного — что их подозрения пали на меня. Я не знала, что еще я должна им. Или ей.

— Не знаю, — ответила я. По крайней мере, это была правда.

— А им? — снова спросила она. — Ломанам скажешь?

— Сейчас я с ними не общаюсь. Как и они со мной. Больше я на них не работаю. Меня уволили — и я теперь ничем не обязана Ломанам. Может, и не была никогда.

У нее задергался глаз от эмоций, которые я так и не сумела разгадать.

— Хочу, чтобы он знал, что это была я, — сказала она.

Она понятия не имела, насколько я сама была зла… А может, имела. Склонив голову набок, она внимательно изучала меня.

— Никто тебя и не останавливает, — ответила я. — Делай как знаешь. Но Ломаны считают, что у них все под контролем. Люди, недвижимость, весь город. Думают, что они заработали это право. Что заслужили возможность знать все. А может, и не заслужили.

Лично я сделала бы так, чтобы они терялись в догадках. Просыпались в страхе от звука шагов. Чтобы эта трещина расколола их ночи, их жизни.

— Тебе надо уходить, — продолжала я. — Надо валить отсюда. Прошу тебя, просто остановись. Ты же чуть не… В этом доме было полно газа. Кто-нибудь мог пострадать.

— Нет, никто не должен был. Просто… никто бы даже не заметил. Даже ты не замечала, пока не увидела свечи. Никто ничего не предпринимал.

По моему телу пробежал холодок. Сколько же их, этих невидимых жизней, скрытых вне поля зрения. Даже той ночью на вечеринке, находясь прямо здесь , Фейт оставалась за кадром, в тени, за разбитым стеклом.

— Ты видела, что случилось той ночью? — спросила я.

Она искоса взглянула на меня. Потом сжала губы. Что произошло, на ее взгляд? Неужели она, как и полиция, убеждена, что я причастна к смерти Сэди?

— Нет. Коннор велел мне уйти. Да я и сама не собиралась задерживаться там после всего, что было.

Это и были шаги, которые я слышала той ночью среди деревьев? Когда позвала Сэди по имени? И совсем забыла, сколько нас таких, способных передвигаться как призраки, никем не замеченные и невидимые, какими нас и учили быть?

Как бы там ни было, она дала ответ. Сказала, что ушла с вечеринки и направилась домой. Я всмотрелась в ее лицо, пытаясь разглядеть…

Шум машины вдалеке отвлек меня. Я перевела взгляд на проезжую часть улицы, но ничего не увидела из-за деревьев.

— Фейт, пойдем к тебе. — Я потянула ее за рукав, побуждая подняться, но она только уставилась на мои пальцы, скомкавшие ткань ее рубашки. — Полиция присматривает за домом напротив, — я кивнула на «Голубую мухоловку». И задумалась, не детектив ли сейчас в той машине. Что, если он нашел нас здесь и все узнал?

Тогда она встала, посмотрев в ту же сторону, что и я.

— Никого не вижу, — сказала она.

— И тем не менее. Нам пора уходить.

Молча, бок о бок, мы обошли «Голубую мухоловку» и углубились в гущу деревьев по тропе, со стороны похожие на двух подруг. Постороннему человеку увиденное могло показаться просто прогулкой. Я дождалась, когда мы отойдем на достаточное расстояние от «Голубой мухоловки», чтобы нас не было видно изнутри, убедилась, что вокруг никого нет, понизила голос и спросила:

— Значит, все это — свечи, ущерб — никак не связано с Сэди?

На миг она остановилась, потом продолжала идти.

— С Сэди? Нет. Нет . А ты думала, что угробить ее могла я?

Могла ли? Я прикрыла глаза и покачала головой, но я соврала, и она об этом догадалась. Это мог сделать кто угодно. Вопрос заключался в другом.

— Если я и собиралась кому-то навредить, — продолжала она, на этот раз не сбиваясь с шага, — в моем списке она была бы последней из Ломанов.

Мне недоставало Фейт. Она была искренней и пылкой — как я могла не разглядеть ее тогда в тени? Все, что произошло на объектах в этом году, относилось к Паркеру и ко всему, что олицетворяли Ломаны, но не к Сэди.

Мы дошли до поляны, расчищенной под парковку, Фейт повернула к задней двери дома над морем.

— Фейт. Прошу тебя. Можешь ненавидеть их всех сколько хочешь, но в прошлом году они потеряли дочь. Разве этого мало?

Она засмотрелась в сторону обрыва, пряча глаза, но я знала, как это бывает — как можно погрузиться в свой гнев, скорбь и горечь настолько глубоко, что ничего другого уже просто не видно. Когда она повернулась ко мне, ее глаза были полны влаги, но я засомневалась, не жгучий ли соленый ветер тому причиной.

— Я знаю, вы с ней были близки, и сочувствую. Сожалею, что она умерла.

Она направилась к дому, а я — к своей машине; к этому времени стоянка уже опустела. Но думала я лишь о том, что машина Паркера была припаркована здесь, у мини-отеля, в ночь смерти Сэди. Он мог ускользнуть с вечеринки, съездить домой и вернуться.