Рэйчел Хаузэлл Холл - Женщина в бегах

— Вот… нашел. Так… его жена забрала ее. Да. Здесь написано Элиз Миллер. Наверное, вам стоит ей позвонить. Она должна знать, где он.

Грей сидела в своей машине, уставившись на машины, мчащиеся вверх и вниз по бульвару Креншоу. Она не двигалась, даже не моргала, пока не произнесла:

— Кто, черт возьми, такая Элиз Миллер?

Аромат от пакета с соул-фуд превосходил какое-либо склизкое существо, которое миссис Ким жарила за дверью своей квартиры. Хипстеры включили на всю трек «Good Old Days» Маклемора, и песня разносилась эхом по всему коридору. Грей думала, что ее ненависти к Джессике и Коннеру уже нет предела, но сегодня…

На ее двери была приклеена записка: «Посылка на пункте охраны». Что на этот раз? Заказное письмо от налоговой о проверке? Уведомление от Columbia House Records 1992 года?

Ее телефон зазвонил.

— Это Грей? — спросила молодая девушка.

— Да, а это… — ответила Грей.

Звонившая девушка глубоко вздохнула, а затем произнесла:

— Это Ноэль Лоуренс, подруга Изабель. Вы разговаривали с моей мамой сегодня утром.

Грей остановилась и открыла входную дверь.

— Здравствуйте. Спасибо, что позвонили…

— Послушайте. Вся эта ситуация с Изабель просто какое-то… безумие, и…

На другом конце провода внезапно послышался гул автомобиля.

— Вы знаете, где она?

Грей положила пакет на кухонный стол.

— Да. Ну… типа того. Все сложно. Раньше она заставляла меня заниматься кое-какими темными делишками. В прошлый раз, когда я спрашивала ее, она выслала кого-то… Ох, черт. Подождите.

Грей ответила:

— Ноэль…

— Не могу сейчас разговаривать, — прошептала девушка, — приходите завтра в «Грув». Нет, приходите в… бар «Филлипс» на Сантинела-авеню. Где-то около шести. Мне нужно идти.

Грей услышала телефонные гудки.

В вестибюле ее дома на пункте охраны сидел охранник по имени Мелвин. Умным назвать его было нельзя, но душа его была широкой.

— Там что-то особенное пришло для вас.

— Даже не знаю, что это могло бы быть.

— Лучший в своем роде сюрприз.

Он взял у нее извещение и пошел обратно в кладовую. Через несколько секунд он вернулся с вазой светло-лиловых роз. Грей схватилась за свою шею.

— Они великолепны . А вы уверены, что они для меня?

— Написано вам, значит вам.

От утренних сообщений от Шона до ненависти к Хэнку, о которой она думала весь день… Все это было сброшено в пропасть от головокружительной радости, которая наполняла ее и от которой хотелось кружится как Джули Эндрюс в Швейцарских Альпах.

В квартире гул холодильника был похож на хрип, будто холодильник простудился. Игнорируя это, как управляющая организация игнорировала ее просьбу заменить холодильник, Грей поставила вазу на обеденный стол.

Цветы сразу создали в ее квартире домашний уют. Благодаря цветам чувство одиночества испарилось, ведь Грей давно не принимала гостей. К тому же запах соул-фуд и подливки, которые томятся на дне полиэтиленового пакета, напомнили ей о домашней еде. Мясной рулет Наоми, покрытый кетчупом. Жареные куриные ножки Твайлы с поджаристой корочкой.

Может быть, Грей поужинает за своим маленьким — нет, скорее уютным — обеденным столом. Возьмет один красивый бокал для вина, а не стакан. Может быть, она послушает Лютера или Максвелла, или тот старый альбом D’Angelo, который она постоянно включала в свое время. Возможно, она сделает все это, чтобы не сидеть на диване перед телевизором и домашней страницей «Нетфликс».

Она взяла конверт из букета и вытащила оттуда открытку.

От тебя у меня перехватывает дыхание.

Текст напечатан. Подписи нет.

Хэнк, то же самое он сказал вчера Грей. Он произнес это еще раз перед тем, как уйти из ее квартиры сегодня утром на рассвете.

Как он догадался, что лавандовые розы были ее любимыми? Она сфотографировала их и отправила фотографию бывшему морпеху с текстом:

Такие красивые!

Грей поставила вазу на журнальный столик, когда на экране телефона начали приходить уведомления от Хэнка. Она проверила приложение для считывания номерных знаков — никаких предупреждений — и видео с камеры на дверном звонке — никаких посетителей, за исключением Мелвина, который наклеил извещение о доставке на ее дверь.

Она много лет не получала цветов от любимого человека. Когда живешь по правилу пяти секунд, для других места нет. Однако Хэнку Векслеру удалось проскользнуть.

Ее телефон завибрировал.

Ты заставляешь меня ревновать?

Что? Я просто хотела сказать спасибо.

За что?

За цветы.

Ей стало не по себе.

Холодильник снова начал греметь.

Ее телефон зажужжал, и она вздрогнула, будто в сантиметре от нее кто-то выстрелил из пистолета.

Извини, я их не высылал. Не думал, что между нами все так серьезно.

Краснея, она написала «упс» со смущенным смайликом.

Ей стало еще хуже. Онемевшими руками она написала Нику.

Привет! Ты ничего мне не высылал сегодня?

В качестве благодарности за то, что она взялась за дело Линкольна. И в качестве…

Нет, не высылал.

Иан О’Доннелл не знал адрес Грей, поэтому не мог отправить…

У Грей свело живот, потому что кто мог …

Оу. Оу.

Он нашел меня.

Шон нашел не только ее номер телефона, но и адрес.

Вот дерьмо.

Она плюхнулась на диван. Прижав ноги к груди, она сидела неподвижно, как зверек, который был в опасности.

И что теперь?

Старая Грей отправила бы Нику код бедствия — 4357, затем взяла бы уже собранную сумку от «Луи Виттона», подаренную Ником на рождество, которая лежала глубоко в шкафу. Синий минивэн «Хонда» с номерными знаками, которые вели в никуда, присланный Ником, который вела бы женщина в джинсах с высокой талией и с неаккуратно забранными в хвост волосами, забрал бы Грей с самого нижнего этажа парковки. Грей спряталась бы на полу минивэна, где валялись бы раздавленные сырные крекеры. Она бы закрыла глаза, когда минивэн хрипел при подъеме на Голливудские холмы или на каньон Топанга по дороге к безопасному убежищу. Она бы была там, пока Ник не перевез бы ее в другое место. Снова.

Грей уже поменяла свой стиль жизни из-за Шона Диксона. Все из-за естественного желания молодой девушки быть любимой, из-за того, что в тот вечер она пожалела его и не покончила с ним, когда у нее был шанс.

Она достала свой пистолет из-под подушки, которая лежала на кровати, затем взяла вазу с прекрасными лавандовыми розами. Ее сердце, израненное почти четырьмя десятилетиями жизни, перекачало кипящую кровь по ее телу, когда она открыла входную дверь.

Она оглядела коридор в надежде, что там стоит Шон Диксон с самодовольной улыбкой на его лице. Она хотела видеть, как его глаза расширяются, пока Грей плавно поднимает пистолет, целясь в него.