Рэйчел Хаузэлл Холл - Женщина в бегах

Но в коридоре никто не стоял.

Грей оставила дверь открытой, надеясь, что Шон внезапно появится и сделает ей «сюрприз». А вот и Джо-о-о-ни! Тогда она сможет застрелить его и заявить, что он вторгся в ее дом. Надеясь на это, она подошла к мусоропроводу и потянула за ручку дверцы. Она бросила туда вазу. Шестнадцатый этаж, пятнадцатый, четырнадцатый… ваза падала, пока Грей не услышала грохот. Затем повисла тишина.

Где-то скрипнула дверь.

Грей напрягла каждую мышцу своего тела, чтобы услышать…

Мужские глубокие голоса пронеслись по коридору к мусоропроводу.

Она отошла от мусоропровода и пошла по коридору.

Никого.

Ни у ее входной двери, ни у аварийного выхода никто не стоял.

Вернувшись в свою квартиру, она встала в дверях.

Зашумел холодильник.

Она тихо прокралась в спальню.

Покрывало на кровати, углубление посередине. Так было всегда или…

Ванная.

Она отодвинула занавеску в душе.

Никого.

Заглянула в шкафы.

Никого.

Никого не было.

Ее начало тошнить, и она закрыла глаза. Дыши. Просто дыши .

Часы на прикроватной тумбочке показывали 22:02, холодильник грохотал, и так было каждую ночь… только она все еще чувствовала легкий запах лавандовых роз.

Старая Грей никогда бы не съела тот персиковый пирог. Но сегодня Грей наслаждалась едой, ради которой так усердно работала, но выпила всего один бокал белого сухого вина. Она могла бы съесть куда больше и выпить целую бутылку, чтобы отметить день «Мой абьюзивный бывший нашел меня». Но он не заслуживает и капли ее любимых напитков.

И все же…

Как Шон Диксон смог ее найти?

За ней вновь кто-то следит?

Поужинав, она почистила пистолет и вспомнила те воскресные дни, когда она сделала то же самое с Виктором Грейсоном. Затем она убедилась, что все ножи оставались на предназначенных для них местах по всей квартире. Затем она проверила, что молоток стоит в аптечке рядом с пузырьками с таблетками, ополаскивателем для рта и духами «Шанель № 5», не одеколоном. Потом она выпила баночку содовой. Трезвая. Спокойная. Уставшая от его дерьма. Уставшая от этого дерьма. Не смогла даже как следует напиться в день, когда она заслуживает быть пьяной в доску.

На этот раз Шон облажался.

Больше она не будет бегать.

Она найдет его шпиона и убьет его. Потом она найдет Шона Диксона, но позволит ему жить довольно долго, чтобы он осознал, понял и принял, что умрет от ее рук. И потом убьет его. На этот раз он почувствует все ее милосердие в каждом ее ударе.

За два месяца до того, как Натали получила степень бакалавра по истории, Виктору поставили диагноз — рак поджелудочной железы. Жестокая и быстротечная болезнь. Он умер на следующий день после ее выпуска, проходившего в воскресенье. Доминик остался с Виктором, а Фэй отправилась на церемонию дочери.

Похороны прошли на высоте: повсюду американские флаги, мрачные гости, все с прямыми спинами, солдаты в форме. Фэй в черном платье сжимала сложенный флаг, будто он мог ей чем-то помочь. Злу не удалось отнять у нее любимого мужа — это сделало его коварное тело.

Все федеральные агенты Северной Калифорнии, включая Доминика Рейдера, присутствовали на похоронах. Маленькая семья Виктора, дочь и жена, которые остались без него, плакали от горя. Младшая страдала, хоть и понимала, что отцу было больно. Будучи приемной со своими разными убеждениями, она знала, после смерти папа мог попасть куда-то, а мог и попросту исчезнуть.

В четверг, спустя три месяца, Фэй, приготовив лазанью на ужин, попрощалась с дочерью и сказала, что хочет побыть немного одна. Убитая горем вдова уехала в Хаф-Мун-Бэй, небольшой прибрежный городок в часе езды к югу от Сан-Франциско, излюбленное ее с мужем место. Большие волны. Можно хорошо порыбачить и насладиться прекрасным закатом. И пока Натали пересматривала «Секретные материалы», уплетая лазанью и наслаждаясь вином, оставшимся от поминок отца, Фэй Грейсон вошла в холодные воды залива Хаф-Мун. Серферы нашли ее неподвижное тело неподалеку от стада тюленей.

Итак, через три месяца после похорон отца Натали Грейсон занималась похоронами матери. В этот раз агентов приехало меньше, но Доминик Рейдер был на месте. На скамейках сидели преподаватели, студенты и их родители. Несмотря на сотни присутствовавших и их заверения, что мама любила ее, Натали знала правду — отца мать любила больше. Натали была их дочерью всего семь лет. Однако этого времени хватило, чтобы унаследовать дом у залива Монтерей, получать выплаты по страхованию и социальному обеспечению, обеспечить хорошую пенсию, иметь доступ к банковским счетам, купить «Вольво», джип и кучу украшений. У нее было больше, чем когда-либо, но…

Теперь она вновь сама по себе в этом мире.

Натали продала одну из машин, отдала на хранение в родительскую банковскую ячейку все ювелирные украшения, в том числе и дорогое обручальное кольцо мамы. Начала сдавать дом и платила определенной компании, которая занималась всем этим. Зои, Джей и Эйвери уговорили ее переехать поближе к ним в Окленд. Натали сложила все вещи в машину и отправилась в Калифорнию.

Сейчас, в седьмую годовщину смерти отца, она приехала на кладбище недалеко от родительского дома. Оно находилось рядом с морем. Положила желтые тюльпаны на могилу папы и тигровые лилии на могилу мамы, та располагалась в нескольких шагах от отца. Она чувствовала привкус слез, так как плакала, и крови от покусывания обветренных губ. Родителей не было в живых уже семь лет.

А казалось, целую сотню.

Кто-то подошел сзади.

Она обернулась.

Знакомое лицо. Сложно сказать, откуда этот человек родом. Сегодня Доминик Рейдер выглядел афроамериканцем.

— Не думала увидеть тебя здесь, Дом, — сказала она. — Давно не виделись.

— Ух ты, — произнес он, но с таким необычным для этого восклицания спокойствием. — Ты не забыла мое имя.

Каждый раз, когда он приходил к ним на ужин, у Натали порхали бабочки в животе, прямо как сейчас.

— Еще бы, я помню всех папиных агентов.

— Хм, — на его лице появилось выражение недовольства. Для их семьи он был не просто агентом. — Ты все еще живешь здесь? — его голос был крепким и шершавым.

— Нет. Сейчас живу в Окленде. Как будто ты не знаешь.

— А с домом что?

— Все еще принадлежит мне. Пока что там живут священник с семьей, но…

Именно там она провела самые счастливые годы своей жизни, жарила гриль, читала книги.

— Я никогда его не продам.

— Рад это слышать.

Солнечные зайчики танцевали на могиле отца. В воздухе ощущался соленый аромат океана, и она почувствовала дрожь в животе. Доминик хотел ей что-то сказать, но все никак не решался. Натали была не из терпеливых.