Кэтрин Фоксфилд - Хорошие девочки умирают первыми [litres]

Ава скользнула прочь от зеркала, так далеко, как только получилось.

– Если ты такой могущественный, то зачем играешь с нами? Это ведь ты, не так ли? Внедряешь мысли в наши головы, заставляешь нас убивать друг друга.

На его лице появилось нечто, похожее на улыбку.

– Мне не подходят все подряд. Единственный должен быть особенным. В конце концов, именно его вина удерживает меня в человеческом мире, и я хочу убедиться, что она никуда не денется.

– Что будет, если это случится?

Он рассмеялся, и его смех был подобен крику, застрявшему глубоко в горле. Он щелкнул пальцами, и изображение в зеркалах изменилось.

Ава стояла в огромной пещере. Стены, потолок, землю покрывали спутанные черные корни, за которыми поверхность не была видна. Корни блестели и пульсировали в такт биению сердца.

– Центр острова, – прошептала Ава.

– Очень долго я спал. А потом, в один прекрасный день, почуял. Человеческая вина. Подобное притягивает подобное, я полагаю, твоя вина мало чем отличается от ткани моего собственного мира. У вины есть корни, которые тянутся и путаются вокруг мест, людей или моментов времени. Именно они пробрались сквозь трещины в мой мир и разыскали меня, как старого друга. Тысячи лет я следовал за сладким зловонием вины все выше и выше, пока не нашел путь в ваш мир.

Он снова щелкнул пальцами, и пещера исчезла. Аве показалось, что она стремительно мчится вниз сквозь черноту. Грязные стены со скользкими корнями проносились мимо, все быстрее и быстрее.

– Мой первый носитель был слишком слаб, а я отважился уйти слишком далеко от этого острова. Он не справился с чувством вины, он признался во всем. Моя связь с ним оборвалась, и я вернулся туда, откуда пришел. Мне потребовалась тысяча лет, чтобы подняться наверх. Во второй раз я понял, что должен найти человека, который никогда не избавится от чувства вины. Человека, который достоин быть моим Единственным.

Мчащиеся стены внезапно остановились, и Ава вернулась в пещеру. Она споткнулась и упала на колени. Шепчущий вжался в стекло.

– Я рассказываю тебе об этом, – хрипло рыкнул он, – чтобы ты поняла: я прожил миллион ваших человеческих жизней, вы никогда не найдете способ остановить меня.

Ава судорожно вздохнула и медленно выдохнула.

– Ты шантажом заставил нас прийти сюда, чтобы посмотреть, кто из нас выдержит твои игры и не признается в своей вине.

Он отступил от зеркала и осмотрел свои длинные, заостренные ногти.

– Шантаж подразумевает, что я хочу забрать у тебя все и ничего не давать взамен.

– А у тебя есть то, чего нам бы захотелось?

– Все, – сладко мурлыкнул Шепчущий. – Тебе бы понравилось, если бы весь мир увидел твои фотографии, правда, Ава? Ты могла бы прославиться. С моей помощью.

– Слишком высокая цена, – прошептала она.

– Тебе это ничего не стоит. Такая мелочь. Все, о чем я прошу, – останься со мной, чтобы я мог выйти из зеркал.

– Ты не можешь покинуть остров.

– Чем дальше я иду, тем слабее становлюсь. Я никогда не заходил дальше города, который вы называете Портгрейв, но мне и незачем. Здесь я могу построить целый мир, а ты станешь его королевой. Хочешь – будет ярмарка, я непривередлив. До тех пор, пока сюда приходят люди.

Он снова щелкнул пальцами, и фон за его спиной изменился на шумный карнавал, полный смеющихся людей. Мимо пробежали дети с воздушными шариками в руках и исчезли, как дым. Шепчущий жадно наблюдал за ними, облизывая губы.

– Ты… ты пожираешь людей? – выдохнула Ава.

– О, прошу тебя. Мой вид не нуждается в еде. Считай, что вина – это паутина, а я – паук. Мне просто нравится огромная паутина, сотканная из большого количества вины. Но, конечно, моя настоящая форма совсем не похожа на паука. Хочешь взглянуть?

Ава покачала головой. Она оглянулась через плечо в надежде, что дверь каким-то образом материализуется. Но она увидела лишь Шепчущего. Он ухмылялся ей, мелькая то в одном, то в другом зеркале.

– Как ты думаешь, кто будет Единственным , Ава? Семеро все еще в бегах. Может быть, это ты?

– Никогда.

Он перестал улыбаться и оскалил зубы. Внезапно они стали тонкими и острыми, они тесно жались друг к другу, и их было слишком много для его маленького человеческого рта. Почти сразу же он успокоился и снова стал красивым.

– Тогда ты умрешь, – заявил он почти скучающим тоном. – Так работает испытание. В живых может остаться только один. В противном случае обо мне узнают, и мне придется выживать, не привлекая к себе внимания.

– Последний, кто сознается, проходит испытание? – Ава не стала дожидаться его ответа. – А что случится, если они откажутся быть Единственнными ?

– Вынужден признаться: проверка не вполне объективная. Если кто-то из вас мне не понравится, если я решу, что вы мне не подходите, тогда… – Он щелкнул пальцами – и зеркала снова стали зеркалами. Один Шепчущий и тысяча Ав, одинаково напуганных, которые съежились у его ног. – Легко выдвинуть на передний план кого-то из моих любимчиков. Тех, кто оценит мое внимание. Клема, например.

Ава оттолкнулась от пола и встала лицом к нему.

– А что с Клемом?

– Боюсь, вы с ним только что разминулись. Он был здесь совсем недавно и обещал помочь мне, если я спасу ему жизнь. Должен сказать, он быстро решил перешагнуть через каждого из вас.

– Ты лжешь!

– Я? – Шепчущий рванулся в зеркало, будто в окно, слишком быстро для создания из плоти и костей. Выскочил с другой стороны, заставив Аву отпрыгнуть. Она столкнулась с зеркалом позади себя и быстро притиснулась к нему. – Трудно понять, что реально, а что – просто плод воображения, не так ли? – поинтересовался он.

Ава отошла в сторону, надеясь заметить дверной проем. Ей хотелось прикоснуться к зеркалам, нащупать дорогу, но ее беспокоил Шепчущий, ожидающий с противоположной стороны. Он, казалось, почувствовал ее мысли и медленно улыбнулся.

– Если кто-нибудь не бросит Клему вызов, то он выиграет нашу маленькую игру.

– Бросить ему вызов? Ты имеешь в виду – убить его?

– Достаточно, чтобы он признался, но убить его проще. Думаю, тебя удивит, насколько далеко вы все готовы зайти, когда дело дойдет до выбора. Ты или они – и никак иначе.

– Я не убийца! – Ава встала прямо и вперила в него тяжелый взгляд. – И мы больше не играем в твою игру.

Шепчущий пожал плечами и вернулся к изучению своих когтей. Когда он потер руки, раздался скрежет затачиваемых ножей.

– Расскажи это Клему. Он определенно все еще в игре.

– Кто-то остановил тебя раньше. Сорок лет назад, – заявила Ава, думая о Балдо, который лежал в туннеле с отверткой в сердце. Неужели кто-то пытался убить хозяина, чтобы уничтожить чудовище?

Шепчущий стремительно изменился: конечности и пальцы удлинились; губы истончились и растянулись, а челюсти увеличились в размерах, ряд за рядом из десен появлялись острые клыки.