Кристина Ульсон - Мио-блюз

Нельзя не признать: я стал параноиком. Но делать новые ошибки и неверно оценивать ситуацию недопустимо. Мне необходимо знать, на кого можно положиться и кого надо списать со счетов. Поэтому я подозвал такси и поехал к Веронике. Адрес я помнил. Дважды побывал в ее квартире в Сёдермальме. К себе домой я привожу женщин редко. Проснувшись среди ночи, Белла не должна застать меня с незнакомой — для нее — голой женщиной в спальне. Или на кухонном столе. Или у стены.

Один из моих мобильников запищал. Скоро придется завести сумку. Телефоны в брючных карманах выпирали по меньшей мере некрасиво.

С удивлением я обнаружил, что сообщение пришло от Элиаса. Он поговорил с подружкой Бобби. Она охотно со мной встретится.

“Можно ей приехать к вам в контору завтра утром?” — значилось в эсэмэске.

Я подтвердил, что меня это устраивает, и поблагодарил его за помощь. Он не ответил.

Такси остановилось у подъезда Вероники. Я вдруг сообразил, что не помню ее фамилию. Бернтссон? Бертильссон? Ну и черт с ней, я точно знал, что на домофоне надо нажать на третью кнопку сверху. Звонки шли один за другим. Никто не отзывался.

Пульс частил, и я глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Причин для паники нет. Вероника наверняка на работе. Но страх отказывался внимать доводам разума. Червем ворочался у меня внутри. Я вообще знал, чем она занимается? Есть какое-нибудь другое место, где можно ее найти?

Только так я обрету уверенность. Только так сумею успокоиться.

Черт с ним, с сексом. Люси все равно лучше всех, кого я знаю, незачем искать других, чтобы расслабиться.

Я попробовал вызвонить одного из соседей Вероники. Безуспешно. Попробовал другую кнопку. И услышал в динамике голос пожилой женщины:

— Да?

Чтобы произвести солидное и внушительное впечатление, мне врать незачем. Вполне достаточно сказать, чем я занимаюсь, и все остальное происходит само собой. Так и сейчас. Только я постарался сказать о себе как можно меньше.

— Прошу прощения, что побеспокоил, — сказал я. — Меня зовут Мартин, я адвокат. По важному делу я разыскиваю вашу соседку Веронику.

Тишина.

— Веронику? — переспросила женщина.

— Да.

— Здесь нет никакой Вероники.

Черт. Чтоб тебя!

Я помедлил, но всего лишь секунду:

— Можно войти?

— Конечно, — ответил голос. — Входите и позвоните ко мне. На двери табличка: Свенссон.

Послышался сигнал, и дверь открылась.

В доме был лифт, но я предпочел подняться по лестнице. Идея принадлежала Люси: хорошая тренировка для ягодиц и бедер никогда не вредит. На третьем этаже на одной из дверей действительно значилось “Свенссон”. А та дверь, в которую входили мы с Вероникой, наоборот, была без таблички. Последний раз тоже? Я не помнил.

Едва я коснулся звонка, как дверь Свенссонов распахнулась. Пожилая женщина с лукавой улыбкой пригласила меня в квартиру. Инстинктивно она вызвала у меня симпатию. Старая — наверняка за восемьдесят, — но необычайно живая. Очень важно отличать физический возраст от ментального. Иные тридцатилетние ведут себя так, будто им семьдесят, а иные девяностолетние умом не хуже сорокапятилетних.

— Харриет, — представилась женщина, пожимая мне руку.

— Мартин, — сказал я. — Извините за неожиданное вторжение. Как я уже говорил, я ищу вашу соседку, Веронику. — Я показал на соседнюю дверь.

Харриет вышла на площадку и удивленно посмотрела туда, куда показывал мой палец.

— Там нет жильца по имени Вероника, — сказала она.

— Несколько недель назад она там жила.

Харриет решительно покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Это не так.

Надо сохранить самообладание. Паника — штука скверная.

— О’кей, — сказал я. — О’кей. Сформулирую иначе: несколько недель назад я был именно в этой квартире. В обществе женщины, которая называла себя Вероникой. Высокая блондинка, красивая. У нее были ключи от этой квартиры, и ничто не указывало, что она там впервые. Может, вы ее видели в доме?

Я попытался вспомнить, как выглядела квартира. Маленькая двушка — спальня и гостиная. Белые стены, ванная комната выложена светлой плиткой. На кухне шкафчики из “ИКЕА”. Нейтральная мебель, от которой веяло безвременьем. Зеленые растения и мягкая постель. Картины на стенах, но фотографий немного. Я лихорадочно напрягал память. И чем больше размышлял, тем больше уверялся: я не видел ни одной фотографии. Единственные предметы в квартире, какие можно бы назвать приватными, это одежда, брошенная на диван и на кровать. Я и холодильник открывал. Смотрел, не пусто ли там.

Харриет нарушила ход моих мыслей:

— Да. Кажется, я видела женщину, о которой вы говорите. Очаровательное существо. Но она появлялась в доме всего несколько раз. Как и другие, кто пользуется этой квартирой.

— Другие? — вырвалось у меня. Глупый вопрос.

Харриет кивнула:

— Наш дом — жилищный кооператив, а я вхожу в правление. Все квартиры находятся в собственности членов кооператива. Кроме как раз вот этой, которая является общей гостевой квартирой. Так что ваша подруга, по всей видимости, знакома с кем-то из здешних жильцов, и он разместил ее здесь как гостью. Среди членов кооператива нет никого по имени Вероника.

Я кивнул, пульс у меня участился. Было бы просто замечательно, если бы все получило логическое объяснение. Я ведь и сам солгал Веронике, что живу в вилле, где недавно затопило подвал, а потому нам лучше встретиться у нее. В том, что она тоже солгала, ничего странного нет. Ну, солгала и солгала. Возможно, эта квартира действительно была ее домом в те дни, когда мы с ней встречались. Она вовсе не обязана сообщать мне, где живет на самом деле.

— Вы можете обойти жильцов, — сказала Харриет с усмешкой, — и выяснить, кто ее знакомые.

Это, конечно, ни к чему. Но я прошелся по лестнице и проверил все фамилии на дверях. Ни одной знакомой. Уехал я оттуда с прежним ощущением, что попался на обман.

Когда я вернулся домой, в квартире пахло чесноком. Примчалась Белла, с разбегу бросилась мне на шею. Загипсованная рука сильно ударила меня по затылку. Силы в ее маленьких ножках наверняка хватит, чтобы в свое время завоевать на Олимпийских играх золото по гимнастике, надо только записать ее в гимнастическую секцию.

— Папа, сегодня мы лепили фигурки. Пойдем посмотришь!

Она выпустила мою шею и упала на пол. Быстренько поднялась на ноги и потянула меня за руку.

До похищения она всегда называла меня Мартином. А теперь все время называла папой. Малая часть меня считала, что это неправильно. По той же причине, что и всегда. У нее уже есть папа. Покойный, конечно, но все равно настоящий папа.

Люси на кухне чистила креветки. Увидев меня, она просияла, но сникла, когда разглядела задумчивое лицо.