Кристина Ульсон - Мио-блюз

Начальства у меня не было, как не было и возможности держать расследование под контролем.

— В детском саду нас знают? — спросила Люси.

— Нет, — ответил я. — Откуда?

— Я просто хотела уточнить. Еще что-нибудь?

— Паспортные фотографии. Не забудь добыть паспортные фотографии тех, кто работал в “Тролльгордене”, когда Мио исчез. Нам надо знать, как они выглядят.

Я не успел договорить, а мы с Люси уже подумали об одном и том же.

— Ах ты черт, — прошептала Люси.

Мы оба проморгали. Кое-что очень серьезное.

— Мио, — сказал я. — Проверь, был ли у него загранпаспорт.

Возле бара, где мы с Мадлен назначили встречу, толпились по меньшей мере человек десять курильщиков. Место встречи выбрала она, а не я. Какая-то боковая улочка, о которой я в жизни не слыхал, поблизости от Гулльмарсплан. Кстати, неподалеку от бара “Синий солдат”, где назначала встречу Сюзанна. Таксист добирался туда по навигатору.

— Ценю соображения безопасности, но это, пожалуй, все-таки чересчур, а? — сказал я, когда мы сели за столик в углу.

Я старался не прикасаться к стенам. Они были такие грязные, что я бы наверняка перепачкался.

— Иной раз не мешает перестараться, — сказала Мадлен.

Она выложила на стол коричневый конверт. Официант принял у нас заказ. Я продолжил свою обеденную тему. Заказал джин с тоником. Мадлен — крепкое пиво. Официант ушел.

— Как все прошло? — спросил я.

В сущности, она уже сказала как, но у меня не было сил на пустые разговоры. Я и без того толок воду в Марианской впадине. Занятие тяжкое и утомительное.

— И хорошо, и плохо.

Она разгладила конверт. Пристально глядя на нее, я с испугом отметил, что она нервничает. Непривычное зрелище.

— Ты знаешь, я рада помочь тебе, Мартин. Но не в чем угодно. И не любой ценой. У меня дети. Я не могу рисковать их безопасностью ради тебя.

— Так об этом я никогда и не просил. — Голос дрогнул, и продолжил я уже совсем тихо: — Черт, да что случилось-то?

Мадлен коротко тряхнула головой:

— Ничего. Просто у меня возникло ощущение, что с этой историей что-то не так.

Принесли напитки. Мадлен большими глотками пила пиво. Мой джин с тоником оказался противным на вкус.

— Обычно я без проблем получаю информацию от полиции, — сказала Мадлен. — На сей раз было иначе. Казалось, предварительное следствие сплошь утыкано большущими красными флажками. Мне пришлось пускаться в дурацкие объяснения, которых во всех других случаях не требовалось.

— Но ты добыла информацию?

— Только половину, как и сказала по телефону. У меня есть имя свидетеля, который видел, как задавили Дженни Вудс. Но нет фотографии Мио.

Мимо нашего столика прошла какая-то женщина. И я вдруг вообразил, будто она мимоходом замедлила шаг. Мы с Мадлен молчали, пока она не исчезла.

— Ну разве не странно, черт побери? — сказал я. — Что нет ни одной фотографии этого ребенка?

— Я не говорю, что фотографий нет, — возразила Мадлен. — Я говорю, что тот, с кем я имела дело, не смог их найти.

— Ты что же, думаешь, кто-то их спрятал? Кто-то в полиции?

Она пожала плечами:

— Я не знаю, что думать. Знаю только, что ты совершенно прав: невероятно, чтобы полиция не имела фотографий мальчика. Это едва ли не первое, о чем они просят в случае пропажи.

Я думал о том, что́ успел узнать. Что Мио похож на меня. Это говорило мне все и ничего.

— А кто свидетель? — спросил я.

Не знаю, почему я считал это важным.

— Женщина по имени Диана Симонссон. Помнишь ее?

— Нет, а должен?

Мадлен подвинула ко мне коричневый конверт:

— Открой.

Я послушно открыл конверт, достал пачку бумаг. Сверху лежала черно-белая фотография молодой блондинки.

— Ну? Узнаёшь?

Я покачал головой. Совершенно незнакомая женщина.

Глянул на бумаги. По всей видимости, судебный приговор. В недоумении я прочитал первую страницу. Речь шла об изнасиловании. При чем оно тут? Изнасилование — жуткая мерзость, хуже некуда. И я редко берусь защищать такого рода подозреваемых. Поскольку чертовски трудно оправдать то, что они совершили. И поскольку у меня никогда нет уверенности, что они этого не совершали. Но бывали исключения. Одно из них лежало передо мной.

Мое собственное имя пылало, словно написанное огнем. Я защищал подозреваемого. А Диана Симонссон была истицей или, проще говоря, жертвой.

Я мгновенно вспомнил все как наяву. Когда вынесли приговор, она закатила истерику. В тот же день явилась в контору и устроила жуткий скандал. Кричала, что я прислужник дьявола и что она никогда не простит мне то, что я сделал. Я сказал, что, если она немедленно не покинет контору, я вызову полицию. А еще сказал, что понимаю, как она разочарована, но вымещать разочарование на мне совершенно неуместно. Решение выносит суд. И у всех есть право на защиту. Даже у подозреваемых в преступлениях сексуального характера. Из конторы она ушла в полном изнеможении. Я подождал, пока за ней закроется дверь. Потом позвонил в полицию и сообщил о ее действиях. И сейчас сказал себе за это спасибо.

— Ты смеешься? Главный свидетель полиции, утверждающий, что Дженни Вудс задавил “порше-911”, — женщина, которая ненавидит меня за то, что я сумел оправдать мужчину, который, по ее словам, ее изнасиловал?

— Примерно так, — сказала Мадлен. — Я удивлялась, почему ты не за решеткой. Полагаю, теперь мы знаем почему.

Но я думал иначе.

— Как велика вероятность, что именно она была именно там и именно тогда?

— Очевидно, достаточно велика, — сказала Мадлен.

— Да ничего подобного! — Я отодвинул приговор. — Та же больная голова, что спланировала убийства Бобби и Дженни, заранее обеспечила себе так называемого свидетеля на одно из убийств.

— Ты не веришь, что она была там?

— Нисколько.

— Кто-то упросил ее лжесвидетельствовать?

— Да. Иначе почему она указала только марку автомобиля? Наверняка ведь могла бы узнать и меня.

— Значит, лжесвидетель. Мартин, как часто такое бывает на самом деле?

— Какая разница. Главное, это происходит именно сейчас.

Мадлен отпила еще глоток пива. Пока мы сидели в баре, уровень шума постоянно возрастал. Кто-то принялся метать дартс. Острые стрелки вонзались в мишень на стене. Рядом пахну́ло потом из-под мышек, я невольно поморщился.

— Зачем понадобился свидетель? — спросила Мадлен. — Разве не было технических доказательств?

— Нет, — ответил я. — Ничто не связывало меня и автомобиль с местами преступлений. Хотя… на капоте “порше” была, а может, и есть вмятина, которую я не могу объяснить. Не знаю только, что́ она доказывает.

— Значит, по-твоему, водитель останавливал машину, выходил и осматривал своих жертв? — сказала Мадлен. — А потом вызвонил свидетеля, чтобы усилить доказательную базу?