Роберт Блох - Чучело белки

Лайле показалось странным, что ей не попалось никаких личных вещей: ни каких-нибудь писем, ни фотографий. Впрочем, Бейтс вполне мог держать все это в конторе. Да, так, скорее всего, оно и было.

Затем она заметила фотографии на стене. Их было две. Первая изображала маленького мальчика, сидевшего на пони, вторая — того же мальчика в обществе еще пятерых детей (сплошь девочек) на фоне здания сельской школы. Лайле потребовалось не меньше минуты, чтобы узнать в мальчике Нормана Бейтса. В детстве он был совсем худым.

Она еще не осматривала платяной шкаф и две большие книжные этажерки, стоявшие в противоположном углу. Со шкафом она управилась быстро: там оказалось два костюма на плечиках, куртка, пальто и две пары старых, испорченных краской брюк. В карманах одежды ничего обнаружить не удалось. Две пары туфель и домашние тапочки, лежавшие на дне, завершали гардероб Бейтса.

Теперь книжные полки.

Здесь Лайла сначала опешила, затем озадаченно вгляделась и наконец крепко задумалась над весьма необычным подбором книг в домашней библиотеке Нормана Бейтса. «Новая модель вселенной», «Продолжение разума и сознания», «Сатанинские культы в Западной Европе», «Измерения и бытие». Книги явно не предназначались для маленького мальчика, но, с другой стороны, им нечего было делать и в комнате владельца захолустного мотеля. Лайла наскоро просмотрела корешки: анормальная психология, оккультизм, теософия. Переводы: «Ля Бас», «Юстина». На нижней полке выстроились разнокалиберные самодельные томики без названий на корешках. Лайла вытащила один наугад и раскрыла. Иллюстрация на развороте представляла собой образец откровенной садистской порнографии, граничившей с патологией.

Лайла захлопнула книгу, торопливо поставила ее на место и встала. Отвращение, которое она испытала в первый момент, вскоре сменилось другим, более сильным чувством. Значит, она не ошиблась, было в этом доме что-то зловещее. То, что ей не удалось прочесть по рыхлому, тупому и невыразительному лицу Нормана Бейтса, демонстрировала — даже слишком ярко — его библиотека.

Нахмурившись, Лайла вернулась в холл. Дождь продолжал яростно стучать по крыше и очередной раскат грома ударил в тот самый момент, когда Лайла открыла тяжелую темную дверь, ведущую в третью комнату. Не зажигая света, она на мгновение остановилась на пороге, вдыхая чуть затхлый сложный запах духов и — чего?

Когда Лайла повернула выключатель у двери, у нее перехватило дыхание.

Она попала в главную спальню — в ту, что выходила окнами на дорогу. Кажется, шериф упоминал, что Норман ничего не трогал в комнате матери с момента ее смерти, но Лайла оказалась недостаточно подготовленной к тому, что открылось ее взгляду.

Она не ожидала, сделав один-единственный шаг, перенестись в другую эпоху. Однако произошло именно это: она очутилась в мире, исчезнувшем задолго до ее рождения.

Потому что обстановка комнаты успела выйти из моды куда раньше, чем умерла мать Бейтса. Лайла подозревала, что подобного не существовало в природе уже, по меньшей мере, лет пятьдесят. Она ступила в мир позолоченных фигурных часов, дрезденских статуэток, надушенных подушечек для булавок, бордовых мохнатых ковриков, занавесок с кисточками, разрисованных туалетных столиков и кроватей с балдахинами. Мир кресел-качалок, фарфоровых кошечек и зачехленных кресел, набитых натуральным конским волосом.

Но эта комната жила.

По этой причине Лайла и ощутила себя как бы вне времени и пространства. Дом, по которому она бродила, постепенно разрушался от старости и недостатка ухода — от былой роскоши остались лишь жалкие воспоминания, — но эта комната! Заботливо подобранная мебель, продуманная планировка, любовно расставленные безделушки — все это складывалось в единое целое, полное самим собой. И повсюду царил идеальный порядок: ни пылинки на полированных панелях, каждая вещь строго на своем месте. Но, в то же время, если не обращать внимания на запах, комната не производила впечатления музейного зала со старинными экспонатами. Она казалась живой — не просто комнатой, а помещением, в котором постоянно живут. Обставленная больше полувека назад, уже двадцать лет, как лишившаяся своего последнего жильца, она принадлежала живому человеку. Женщине, которая сидела вчера у этого окна и смотрела на дорогу…

Привидений не бывает , подумала Лайла. И тут же нахмурилась, пораженная тем, что нуждается в подобных напоминаниях. И все же в этой комнате ощущалось дыхание жизни.

Лайла подошла к высокому шкафу. Внутри все еще висели ряды платьев, жакетов и плащей, хотя многие уже начали терять форму: глажка пошла бы им на пользу. Несколько коротких юбок, модных четверть века назад. На верхней полке нарядные шляпки, платки, пара-другая шалей, которыми сельские женщины любили прикрывать плечи и голову. Внизу, поближе к задней стенке, имелся глубокий пустой отсек, предназначенный, судя по всему, для чемоданов и сумок. И больше ничего.

Лайла направилась к туалетному столику, намереваясь осмотреть безделушки, которыми он был уставлен, но остановилась у кровати. Вышитое вручную покрывало смотрелось очень красиво и Лайла не удержалась от искушения потрогать его. Но тут же отдернула руку.

Покрывало было аккуратно подвернуто в ногах, и выровнено по бокам параллельно полу, однако с четвертой стороны — в голове — ткань лежала неровно. Этот край тоже был подвернут, но небрежно, кое-как: из-под него даже виднелась подушка. Как будто кровать застилали в спешке…

Лайла резко сорвала покрывало вместе с одеялом. Показалось серое, испещренное мелкими коричневыми пятнышками белье. И на подушке, и на простыни отчетливо проступало углубление, как будто кто-то недавно лежал здесь. Вмятина повторяла очертания человеческого тела, а в самом ее глубоком месте — в центре подушки — коричневые пятнышки были рассыпаны особенно густо.

Привидений не бывает , снова заверила себя Лайла. Но этой комнатой совсем недавно пользовались. Спал тут явно не Норман Бейтс — у него имелась собственная кушетка, — однако кто-то лежал в этой постели, кто-то ходил по комнате, выглядывал в окно. Если этим кем-то была Мэри, то где она сейчас?

Лайла могла перевернуть комнату хоть вверх дном, повыбрасывать все вещи из ящиков, обыскать первый этаж. Но все это, скорее всего, ничего не даст. Она должна была вспомнить что-то важное, постоянно ускользавшее у нее из памяти. Где Мэри?

И тут она вспомнила.

Что говорил шериф Чамберс? Кажется, что вчера Бейтс возился в лесу за домом, запасался дровами.

Дрова предназначались для печи. Да, именно так. А печь должна стоять в подвале…