Роберт Блох - Чучело белки

— Нет, — он вздохнул. — Не верю. Но серьги все равно мало для того, чтобы обвинить Бейтса в чем бы то ни было. Только шериф может найти недостающие доказательства.

— Но он ничего не станет делать — я знаю, что не станет! Мы должны найти такую улику, чтобы у него не осталось никаких сомнений. Я уверена, что в доме мы отыщем что-нибудь.

— Нет. Это слишком опасно.

— Тогда пошли к Бейтсу и покажем сережку ему . Может, нам удастся заставить его заговорить.

— Может быть. А может, и не удастся. Если Бейтс действительно в чем-то замешан, неужели ты думаешь, он сразу во всем признается? Самое разумное немедленно съездить за шерифом. Не откладывая.

— А вдруг Бейтс что-нибудь заподозрит? Увидит, что мы уезжаем, и сбежит.

— Он ничего не подозревает, Лайла. Но, если это тебя беспокоит, можно не ехать, а позвонить.

— Телефон у него в кабинете — он все услышит, — Лайла ненадолго задумалась. — Вот что, Сэм. Давай я съезжу за шерифом. А ты останься здесь и поговори с Бейтсом.

— Потребовать у него объяснений?

— Конечно, нет! Просто поговори, потяни время, пока меня не будет. Скажи, что я поехала в аптеку, что… все равно, что — главное, чтобы он не встревожился и никуда не сбежал.

— Ну…

— Дай мне сережку, Сэм.

Голоса стихли, потому что мужчина и девушка вернулись в комнату. Пока мужчина будет сторожить его, она поедет в город за шерифом. И Норман ничего не мог поделать. Он не мог остановить ее. Если бы мама была здесь, она бы ее остановила. Она бы остановила их обоих. Но мамы здесь не было. Он запер ее во фруктовом погребе.

Господи, если эта сучка покажет шерифу окровавленную серьгу, тот снова приедет и станет искать маму. Даже если он не обнаружит погреб, у него останутся подозрения. Двадцать лет он ни о чем не догадывался, но теперь начнет задумываться. Может быть, он даже сделает то, чего Норман всегда боялся больше всего. Вдруг он выяснит, что — на самом деле — произошло в ту ночь, когда умер дядя Джо Консадайн?

В номере шестом раздавались новые звуки. Норман торопливо выровнял фотографию и потянулся за бутылкой. Нет, он не успеет сделать этот глоток, потому что дверь кабинки уже хлопает, и они выходят на улицу. Она направляется к машине, он — сюда.

Норман повернулся лицом ко входящему мужчине, лихорадочно пытаясь придумать, что же ему делать.

И еще лихорадочней пытаясь предугадать действия шерифа. Тот может отправиться на фейрвейлское кладбище и вскрыть мамину могилу. А вскрыв ее, он увидит пустой гроб и сразу узнает главную тайну.

Ему станет ясно, что мама жива!

В груди у Нормана раздавался грохот, который едва заглушили раскаты грома, ворвавшиеся в комнату в тот момент, когда мужчина открыл дверь.

Секунду-другую Сэм надеялся, что шум отъезжающей машины потонет в раскате грома, но, ступив в комнату, заметил, что Бейтс стоит у самой стеклянной стены, откуда отлично просматривалась вся подъездная дорожка и приличный кусок шоссе в придачу. Пытаться скрыть отъезд Лайлы не имело смысла.

— Ничего, если я зайду на минутку? — спросил Сэм. — Жена поехала в город. У нас кончились сигареты.

— Раньше тут стоял сигаретный автомат, — сказал Бейтс, — но им почти никто не пользовался, и его сняли, — он посмотрел поверх плеча Сэма, и тот понял, что Бейтс наблюдает, как машина выезжает на шоссе. — Не позавидуешь вашей жене. Похоже, дождь собирается зарядить всерьез.

— А у вас тут сильные дожди? — Сэм присел на подлокотник потрепанного дивана.

— Да, довольно сильные, — Бейтс рассеянно кивнул. — У нас тут много интересного.

Что означала эта странная фраза? Сэм вгляделся в плохо освещенное лицо собеседника. Глаза за стеклами очков казались лишенными всякого выражения. Неожиданно Сэм ощутил характерный запах спиртного и одновременно увидел бутылку, стоявшую на краешке стола. Так вот в чем дело: Бейтс пьян, и довольно прилично. Достаточно, чтобы лицо утеряло выражение, но не в такой степени, чтобы ничего не соображать. Хозяин мотеля заметил взгляд, брошенный Сэмом в сторону бутылки.

— Хотите выпить? — спросил он. — Я как раз собирался налить себе, когда вы вошли.

Сэм не знал, как быть.

— Ну-у-у…

— Сейчас найду вам рюмку. Где-то тут в ящике была одна, — Бейтс наклонился и достал откуда-то мерную рюмочку. — Сам-то я обычно без нее обхожусь. И в рабочее время, как правило, не пью. Но когда такая сырость, глоток-другой иной раз помогает, особенно при ревматизме, как у меня.

Он налил виски и поставил рюмку поближе к Сэму. Тот встал и подошел к столу.

— Кроме того, в такой дождь клиентов наверняка больше не будет. Вы только посмотрите, как хлещет!

Сэм повернулся к стеклянной стене. Дождь действительно лил вовсю, видимость не превышала нескольких футов. Снаружи совсем стемнело, но хозяин, похоже, и не собирался включать свет.

— Ну же, берите свою рюмку и садитесь, — сказал Бейтс. — На меня внимания не обращайте — я люблю стоять у окна.

Сэм вернулся на диван и украдкой бросил взгляд на часы. Лайла уехала восемь минут назад. Даже под дождем дорога до Фейрвейла не должна занять у нее больше двадцати, еще минут десять уйдет на поиски шерифа — скажем, пятнадцать, — плюс двадцать на обратную дорогу. Получался почти час даже в самом лучшем случае. О чем, спрашивается, ему разговаривать столько времени?

Сэм поднес рюмку ко рту. Бейтс глотнул прямо из бутылки, издав при этом булькающий звук, как будто полоскал горло.

— Вам, должно быть, бывает порой одиноко, — сказал Сэм.

— Точно, — донышко бутылки звякнуло о стол. — Очень одиноко.

— Но, думаю, здесь все же интересно, в каком-то смысле. У вас, наверное, останавливаются самые разные люди.

— Клиенты приезжают и уезжают. Особого внимания я на них не обращаю. Спустя какое-то время их вообще перестаешь замечать.

— Вы давно здесь?

— В мотеле работаю больше двадцати лет. А живу — всю жизнь.

— И со всем управляетесь в одиночку?

— Точно, — Бейтс отошел от стола, прихватив с собой бутылку. — Давайте я вам подолью.

— Мне, наверное, больше не стоит.

— Не беспокойтесь, я не расскажу вашей жене, — Бейтс негромко рассмеялся. — Не люблю пить в одиночку.

Он наполнил рюмку Сэма и вернулся к столу.

Сэм уселся поудобней. В сумерках лицо его собеседника выглядело неясным серым пятном. Снова ударил гром, хотя молния перед этим не сверкала. В полутемной конторе все казалось спокойным и мирным.

Глядя на полного мужчину, слушая его, Сэм начал испытывать угрызения совести. Бейтс выглядел так обыкновенно! Трудно было вообразить, что он во что-то замешан.

И во что именно, если все же замешан? Сэм не мог даже предположить. Он знал, что Мэри похитила деньги, провела ночь в этом мотеле и уронила в душе серьгу, испачканную кровью. Но она могла просто удариться или поранить ухо, когда соскочила сережка. Да, а после этого преспокойно уехать в Чикаго, как, судя по всему, считали Аброгаст и шериф Чамберс. Если быть до конца честным, то следовало признать, что Сэм на удивление мало знал о своей невесте. В каком-то смысле даже ее сестра казалась ближе и понятней. Хорошая девушка, только чересчур горячая, импульсивная. Все время делает поспешные выводы, строит какие-то авантюрные планы. Вот как недавно: взбрело ей в голову обыскать дом Бейтса, так еле удалось отговорить. И хорошо, что удалось. Обыск — дело шерифа. Может, все это вообще ошибка. Во всяком случае, поведение Бейтса не давало повода заподозрить, что у него нечиста совесть.