Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

Пока Марго трусила по дорожке, ей пришла в голову мысль — а сколько по-настоящему может стоить эта собственность? Разговоры внутри их семьи ходили примерно такие: мол, их родители всю жизнь просидели чуть ли не на золотом прииске, так что, если бы не этот хренов трастовый фонд, все они давно уже жили бы по-королевски. Но вдруг это не так? Не такое уж популярное место — озеро Стерлинг. Оно было гораздо меньше Шамплейна или Мемфремейгога, которые пересекали американо-канадскую границу и, следовательно, на право пользования их побережьями претендовали сразу две страны. К тому же существовало ограничение по части плавсредств: допускалось использовать только небольшие моторные лодки и так называемые лодки для вечеринок. Может быть, причиной этих ограничений было соседство двух лагерей, но вряд ли одно имело отношение к другому. Да и сам лагерь находился вдалеке от более или менее приличной дороги, не говоря уже о шоссе. И это тоже понижало его доходность.

Попробуйте-ка не умереть со смеху — выходит, что бы они ни решили, все равно никуда не денутся от этого лагеря?

Она добралась до дороги и проверила темп своего бега. Когда она отправлялась в долгие пробежки, ей было просто необходимо устроить паузу между десятками миль, выпить воды и помассировать колено. О том, что у нее, например, может заболеть это самое колено, она даже не думала, равно как и возможных травмах. В беге она находила спасение. А после того, как она присоединилась к кросс-кантри-команде в старшей школе, у нее в голове и вовсе сформировалась четкая связь: бежишь — значит, что-то решаешь. А прошлогодняя физиотерапия и бесконечные разговоры о необходимости хирургического вмешательства… Тогда Марго уже не могла бегать. Вспомнить только эти пытки, проведенные в клинике, когда ее подключили к такому огромному количеству всяких машин, что казалось — тронь переключатель на любой из них — и Марго навеки окажется каким-нибудь страшным мутантом. Интересно, на что окажется похожей ее жизнь, если она вообще не сможет больше бегать?

Она отбросила эту мысль, затем повернула направо на шоссе, к ферме Мэри, зная, что этот участок дороги будет меньше забит машинами. В последний раз, когда она во время пробежки показалась оттуда, ее чуть не сбил какой-то придурок. А повторять свои ошибки она не хотела.

Ее пульс пришел в норму, а мозг, похоже, работал на автопилоте. Она пробежала три мили, и ничто не туманило ее разум. Часы издали напоминающий писк — пора перестать бежать и пройтись. Глотнув вонючей воды, она заметила, что впереди кто-то бежит, прямо как она. Даже стиль бега был ее. Лидди.

Она ускорила шаг и догнала ее через несколько минут.

— Буу!

Лидди дернулась в сторону и почти свалилась в канаву. Потом сорвала наушники.

— Марго! Вот же дерьмо. И наклонилась, растирая правую ногу.

— Черт. Похоже, я потянула лодыжку.

— Я не видела, что ты в наушниках. Думала, что ты слышишь меня.

— Ну так вот — я тебя не слышала.

Лидди присела на траву. На ней были длинные шорты для серфинга и баскетбольная майка. Носки же были из той дешевой породы, которую имели обыкновение таскать на каждый день мальчишки из старшей школы на занятиях по физкультуре. У нее вообще было хоть что-нибудь из нормальной женской одежды? Марго знала, что в нынешние времена задавать подобные вопросы не стоит, да и вспоминать об этом вслух, пока Лидди сама не заговорит, было как-то моветонно. Но она пыталась пробудить в сестре доверие. И Марго не стала ее осуждать, но как же ей надоели эти постоянные семейные тайны.

— Ты в порядке?

Лидди сняла ботинок и носок и пошевелила лодыжкой. И, хотя она вздрогнула, никакой опухоли там не замечалось.

— Черт, больно.

— Мне очень жаль.

— На сегодня с беготней все, ежу понятно. Вот же черт дери. И как нам теперь вернуться? Лидди вытащила свой айфон из кармана. — Ни одной полоски, в бога мать их душу.

Марго огляделась. Вверх по дороге стояло какое-то обветшалое здание.

— «Сумерки».

— Чего? Лидди повернула голову. — Ух ты! Думаешь, это то самое место?

— Не похоже, что есть какие-то другие варианты.

— Ага, типа того.

— Дай я тебе помогу.

Она протянула руку. Лидди снова надела носок и сунула ногу в туфлю. Нога вошла словно в тапочку. Она взялась за руку Марго и встала.

— Можешь полностью встать на ноги?

— Наверное. Хотя, впрочем, ой.

— Обопрись на меня.

Лидди обняла Марго за плечо, а Марго обняла Лидди за талию. Она не могла вспомнить, когда они в последний раз были так близко друг к другу. Может, и вовсе никогда не были, хотя, еще в детстве, им наверняка доводилось даже падать вместе на траву. Марго не могла не заметить, что Лидди даже пахла как мужчина. Неужели она пользовалась тем же шампунем, что и Марк?

— Готова?

— Готова.

Они заковыляли по дороге, словно участники гонки на трех ногах, пока не добрались до стоянки у «Сумерек».

— Вижу целых восемь машин, — сказала Лидди. — И почти уверена, что в баре нет никого.

В такую игру они играли, когда были вожатыми. Ходили слухи, что «Сумерки» — не что иное, как местный публичный дом. Количество припаркованных автомобилей никогда не совпадало с тем, сколько посетителей находилось в баре.

— А я уверена, что один человек в баре есть.

— Спорим на пинту пива?

— Лады.

Они кое-как вошли внутрь. Бар, можно сказать, пустовал. За прилавком стояла изможденного вида женщина; двое мужиков лет под сорок, на которых были рабочие рубашки и ковбойские сапоги, сидели на стульях у стойки — и больше никого.

— Похоже, ты мне должна пиво, — сказала Лидди.

— Похоже.

Марго провела ее к столику, а затем подошла к барной стойке. Барменша была ей незнакома, но, в конце концов, сколько лет миновало с тех пор, как она была здешним завсегдатаем. Сотрудники лагеря имели обыкновение заглядывать сюда по вечерам, когда детишки уже уложены в кровати — главное было не шуметь. Имя на бейдже гласило, что барменшу зовут Франс.

— Можно воспользоваться вашим телефоном?

— Будете что-то заказывать? У этой Франс был насквозь прокуренный голос.

— Две пинты Будвайзера, два пакета чипсов с солью и уксусом и два батончика Марс.

— С вас двадцать долларов. Телефон вон там, на стене.

Из внутреннего кармана шортов Марго извлекла заранее заначенную двадцатку. Она вся промокла, поэтому Франс, ухватив ее кончиками своих покрытых облупленным красным лаком ногтей, взирала на нее с отвращением. Марго подошла к телефону и сделала звонок за счет абонента, удивляясь, как это стационарные линии по-прежнему умудряются работать. Выяснилось, что их заберут через двадцать минут.

Покончив с телефонными разговорами, она вернулась за столик. Франс уже притащила туда еду на подносе, повсеместно заляпанном пивом.