Ремигиуш Мруз - Безмолвная

Однако вместо того, чтобы думать о пароле, я стал размышлять о возможностях преодоления системы безопасности. Сменив IP-адрес и место нахождения, можно было бы еще раз зайти на страницу, обнулив счетчик и снова получив три попытки для входа.

Нет. Этот способ мне не подходил…

Вместе с тем страница не должна была вести себя так с каждым случайно попавшим на нее интернет-пользователем. Хотя, поскольку она не помечена и ее адрес усложнен, то случайно попасть на нее невозможно. Единственный способ — использование ссылки на сайт, зашифрованной азбукой Морзе в фрагменте Пола Фрэнсиса Уэбстера.

Все это было предназначено только для меня.

Я вытер лоб, только сейчас ощутив, как мне жарко. Таймер неумолимо продолжал отнимать у меня драгоценные секунды; казалось, что каждая из них выдирает куски моего тела.

Внезапно ситуация еще более усложнилась.

Когда до конца отсчета осталось не более шести минут, череп на экране вздрогнул. На экране появился длинный шнур с множеством иголок. Челюсть черепа отвисла, открывая ротовую впадину, и иголки стали исчезать в ней.

Часы ускорились. Обратный отсчет от пяти мог длиться не более нескольких секунд.

Я бросился к клавиатуре, решив: лучше вписать хоть что-нибудь, чем позволить механизму самому определить вторую попытку как неудачную. Но замешкался — и этого хватило, чтобы отсчет завершился.

На черном экране появилось «2/3». Череп убрался, а вместе с ним — и шнур с иглами. Снова появились электронные часы. Теперь время отсчета было установлено от 15 минут до нуля. Мне подумалось, что к концу отсчет тоже ускорится.

Я неподвижно застыл, словно малейшее движение могло привести к тому, что время будет бежать еще быстрее. Пот стекал с головы на шею, но я не вытирал его.

Увиденное не могло быть случайностью. Это была подсказка, предназначенная только мне.

Я встряхнулся.

Веревка с иглами. С чем это для меня связано?

Нет, не сама веревка, а проглатывание ее вместе с острыми предметами…

Наконец меня осенило: Гарри Гудини! Это был один из его знаменитых номеров. На длинном шнуре он размещал от 50 до 100 иголок, а потом проглатывал все это и показывал публике пустой рот. Потом всовывал руку якобы в горло — и вытягивал все, что в нем ранее якобы исчезло.

Я знал об этом, потому что два последних фильма, на которых мы были с Евой, разбудил в нас интерес к фокусам. В январе 2007 года мы смотрели «Престиж» с Хью Джекманом и Кристианом Бейлом. В марте ходили на «Иллюзиониста» с Эдвардом Нортоном. Потом смотрели на «Ютьюбе» документальные фильмы о фокусах. Гарри Гудини появлялся, конечно, чаще всех, а его номер с иглами производил наибольшее впечатление.

Вопреки мнениям, он не относился к опасным. Гудини обычно рисковал здоровьем, а то и жизнью при исполнении своих номеров, но не в данном фокусе. Перед выступлением он прятал за губами веревку с затупленными иглами, а с острыми запускал в рукав или за воротник, сейчас уже точно не помню. А затем ему достаточно было прикрыть кусок с затупленными иглами, когда он показывал публике пустой рот.

Гарри Гудини… Было что-то правильное в том, что Ева выбрала именно его. Знала: я уловлю, в чем дело. И пароль должен быть таким.

Я взглянул на электронное табло, отсчитывающее обратное время. Теперь это уже не имело для меня никакого значения. Даже если б отсчет ускорился, я все равно успел бы вписать заветное слово.

Все началось с музыки, с концерта «Фу файтерс». Все было связано с музыкой — и все на ней закончилось.

Улыбнувшись, я покрутил головой. Оценил огромный труд, проделанный Евой. Особенно то, что она нашла основу, благодаря которой все элементы сложились в одно целое.

А может, это было нечто большее, чем просто подсказки? Уведомление о том, что тогда, у реки, она приняла решение исчезнуть навсегда?

Я не стал ворошить былое. Тем более что на этой странице меня ждали ответы.

Мои мысли вернулись к Гудини. Он прослыл не только мастером иллюзий, но и человеком, разрушающим мифы. Особенно волновала его область общения с духами. Свои профессиональные знания Гудини использовал для выявления трюков, применяемых на спиритических сеансах для вызова из потустороннего мира духов мошенниками, выдававшими себя за медиумов. Поэтому он заимел кучу врагов и даже утратил симпатии самого Артура Конан Дойла. В то же время иллюзионист не был убежден в том, что общение с духами невозможно, и считал, что установление такого контакта под силу только ему. В итоге он заключил с женой договор о том, что, если после смерти найдет способ связаться с ней…

Думы о Гудини на мгновение перебила мысль о том, что между нами двоими — мной и Евой — появилось много всего, похожего на его историю.

Впрочем, разгадывать другие скрытые знаки можно и позже, а сейчас важно найти отгадку на один.

Мысли мои вновь вернулись к Гудини. Он договорился со своей женой Бесс, что после его смерти она посетит всех, кто действительно мог оказаться медиумом. И она делала это десять лет, участвуя в спиритических сеансах. В соответствии с договором, если б контакт между супругами был установлен, то Гарри передал бы Бесс пароль, известный только им, — «Розабелла, поверь». «Розабелла» — название их любимой песни; Бесс пела ее ему, когда они познакомились в Кони-Айленде.

Отчаянно тряхнув головой, я ввел это слово в поле, где мерцал курсор, и нажал на «ввод».

Часы исчезли. Страница перезагрузилась.

Я понимала: прекратившийся внизу звук компьютерных клавиш — сигнал для срочного прекращения переписки с Вернером. Закрыв «РИЧ», ощутила неудовлетворенность тем, что этим вечером не получила ответы на мучившие меня вопросы.

Придется ждать до завтра. Я могла бы попробовать связаться с Дамианом в течение дня, но даже если б Роберт сам не контролировал через камеры слежения обстановку дома, то ему донес бы обо всем кто-нибудь из наших работников.

Иногда у меня складывалось впечатление, что у нас есть люди для всего — для уборки, ухода за садом, стирки и сушки… В конце концов, для обеспечения нашей безопасности. Многие приехали с Востока и, скорее всего, находились в Польше без виз. Плюсом для них было то, что их зарплата была значительно выше той, которую они могли бы получать, находясь и работая в стране легально. Минус — для меня — заключался в их неустанной слежке за мной. Особенно я ощущала это днем.

Ночью же казалось, что мы одни не только дома, но и на всем свете.

Я спустилась на нижний этаж и застала Роберта в кухне. Стоя перед выдвинутым ящиком со столовыми приборами, он сердито качал головой.

— Сколько раз, б…, тебя просил!

Я остановилась между залом и кухней.

— Неужели и впрямь так трудно класть мои ножи справа, а свои — слева?