Ремигиуш Мруз - Безмолвная

А может, теперь и позволил бы?

Ведь ты уже стал другим человеком. Жизнь сильно побила тебя. В основном из-за меня. Я осознаю это. Моя вина не подлежит никакому сомнению, но эта запись — не попытка покаяться.

Хочу только, чтобы ты понял.

Я уже упоминала о том, что мои родители научили меня не только прятать сумки под мойкой. И именно это привело к началу всех проблем — моих и твоих.

Я знала абсолютно всё о делах моего отца и дала себе слово, что никогда не воспользуюсь этим. Отказывалась иметь с его деятельностью что-либо общее. Обещала себе, что не позволю всему этому повлиять на нас.

Наполовину я сдержала слово. Увы, лишь наполовину…

Думаю, догадаешься об окончании этого рассказа?

Определись еще раз. Если б все было так ясно, то я не создавала бы нам такие сложности.

Но об этом ты узнаешь из следующей записи. Поверь, у меня есть уважительная причина, чтобы не говорить тебе больше в этот раз. Наберись терпения еще на какое-то время.

Запись найдешь в другом месте — там, куда я входить не намеревалась, а тебе пришлось войти из-за обязательности данного пункта программы.

Оно находится неподалеку от места, куда нас вытащил Блицер.

Наверное, ты помнишь, что я тогда не дезертировала и не упала в обморок. И пролетела вместе с вами, как люкс-торпеда. Ты тоже поспеши, поскольку ровно через двенадцать часов ожидающий тебя файл исчезнет.

Запись закончилась. Я сидел неподвижно. Был так сбит с толку, что мой разум никак не мог собрать воедино все подсказки, переданные Евой. Не знаю, сколько времени прошло, пока в моей голове закрутились нужные винтики.

Я глянул на часы и быстро запомнил, когда окончится назначенный Евой двенадцатичасовой срок.

«Нет, это абсурд!» — подумалось мне. Каким образом она могла определить, когда я открою эту запись? Что следующая не исчезнет и будет ждать меня в обозначенном ею месте…

Тогда почему она так сказала?

Несмотря на то что Ева так тщательно скрывала от меня свою настоящую жизнь, я верил ей. Минувшие годы не имели значения, а мое чувство оставалось таким же сильным, как и прежде. Может, даже стало сильнее. И основывалось оно на том, что я безгранично верил ее словам.

И вообще, зачем ей лгать мне после всего этого? После всех трудов, затраченных на сохранение и передачу записей?

Я пришел к выводу, что незачем. Так что у меня действительно осталось всего лишь двенадцать часов, чтобы отыскать очередной файл, — файл, в котором прозвучат ответы на вопросы, десять лет не дававшие мне покоя.

Я была права, предполагая, что Роберт проверяет мои звонки. Он подтвердил это во время ужина, невзирая на присутствие нашего сына. У Войтека на этот раз не было домашнего задания, и он все свое внимание делил между нами и наггетсами, приготовленными во фритюре. Он объедался бы ими постоянно, но Роберт готовил их лишь по «большим праздникам».

Муж внимательно смотрел на меня с того момента, как мы уселись за стол. Для постороннего наблюдателя это, возможно, выглядело бы не угрожающе, а так, словно шеф-повар пытливо приглядывается, стремясь понять, нравится ли приготовленная им еда присутствующим. Однако для меня этот взгляд был предвестником очередной бессонной ночи.

— Похоже, ты недавно разговаривала с Клизой? — как бы мимоходом спросил Роберт.

Этого мне хватило, чтобы понять: он засек наш разговор. В душе я поблагодарила саму себя, что проявила осторожность. Если б не это, рано или поздно я решилась бы на звонок Вернеру — и теперь имела бы гораздо больше проблем.

— Несмотря на то что она у нас уже не работает, — с укором добавил муж.

Я кивнула, показывая, что данная тема несущественна.

— Подружились?

— Не стремилась к этому.

— Тогда зачем столько звонков?

— Я говорила тебе, что мы немного помогаем Глазуру.

— Ах да…

Хотя в каждом нашем слове крылось второе «дно», мы с мужем придерживались теплого, дружеского тона. Не знаю, удавалось ли нам благодаря этому обманывать собственного ребенка и поддерживать у него видимость того, что он живет в обычной счастливой семье. Была в этом некая неопределенность, но, с другой стороны, все были удовлетворены. Со своей стороны, я тем самым проявляла жертвенность. Готова была снести значительно больше унижений, лишь бы только данная патология не отразилась на Войтеке.

— Я проверил, что там с Глазуром, — произнес Роберт.

На мгновение я подняла на него взгляд.

— Ты сказала, что ему угрожает муж женщины, для которой мы собирали компрометирующие материалы?

Выражение «компрометирующие материалы» не отражало и самой малости того, что мы старались отыскать в делах такого типа, предшествующих разводам. То были нагромождения самой отвратительной грязи, которую нам удавалось наскрести.

А вот в данном случае ее как раз оказалось немного. Эта наша клиентка вела более насыщенную внебрачную жизнь, чем обычно принято, хотя и ее партнер тоже не был праведником. Правда, как всегда, находилась где-то посередине.

Может, в нашем с Робертом случае было так же? Может, постепенно позволяя ему все больше, я сама довела его до ситуации, в которой он сейчас пребывал?

Я призывала себя не искать ответы на эти вопросы. Особенно в данный момент, когда муж безотрывно смотрел на меня осуждающим взглядом.

— Так говорила? — продолжал он. — Или я что-то путаю?

— Нет. Так и было.

— Но Глазура нет в городе.

«Я проверил», — должен был добавить он, но не добавил. Это могло встревожить Войтека.

— Мы решили, что будет лучше, если он уедет.

— Куда?

— Не знаю. Этим занималась Клиза.

Ступая по зыбкому песку вымысла, я двинулась в опасном направлении. После телефонного разговора с Йолой вроде придумала себе отговорку, ничего более… Плохо и наспех спланированная ложь не могла обеспечить мою безопасность. Наоборот…

— Я проверил также и мужа, — добавил Роберт.

— И?..

— Он не похож на мужика, способного навредить Глазуру.

Снова приличное выражение лица. Роберту оно удавалось так же хорошо, как и изрыгать грязные оскорбления за закрытыми дверями нашей спальни.

— Что ж, — вымолвила я, стараясь сосредоточиться на еде. — Ты ведь понимаешь, каков Глазур. Всего боится…

— Не понимаю. Не знаю его.

— Это пугливый парень, а кроме того…

— С удовольствием узнал бы его поближе.

— Да?

— Может, я почувствовал бы себя лучше, если б ты его пригласила…

Это было последнее, чего на самом деле желал Роберт. Теперь я уже поняла, что в каждом его слове скрыта угроза.

Сохраняя видимость приличий, мы вели уже совсем иной разговор.

— Не знаю, насколько хороша эта мысль, — ответила я. — В конце концов, мы ведь его уволили.