Ремигиуш Мруз - Безмолвная

Отвернувшись от окна, я присел на подоконнике. Ева смотрела на меня неуверенно, словно боялась того, что я не пойму всего, что ею двигало.

Однако мне все отлично было понятно. Как-то раз я наткнулся на материалы исследования, касающиеся домашнего насилия в отношении женщин. При их чтении у меня мороз шел по коже. Не помню подробностей, но некоторые статистические данные просто-таки врезались в мою память. Согласно им, от рук таких людей, как Роберт Рейманн, еженедельно погибают три женщины.

Однажды Ева могла стать одной из этих трех. Жестокость в Рейманне нарастала, и ничто не говорило за то, что однажды он изменится. Чтобы вырваться из этого кошмара, моя невеста должна была действовать, соблюдая максимальную осторожность, опасаясь не только Каймана, но и своего мужа. Может, даже прежде всего — его.

Если б он обнаружил, что Ева собирается от него сбежать, все закончилось бы трагедией. Это объясняло, почему она решилась на столь сложную комбинацию. Я на мгновение закрыл глаза, подумав о том, как много женщин находятся в подобном положении. Трех партнеры еженедельно убивают, но сколько еще испытывают адские мучения, подобно Еве? Мучения, остающиеся за закрытыми дверями и потому не попадающие в статистические отчеты…

— Что-то не так? — неожиданно спросила она.

Я поднял веки.

— Нет. Всё о’кей.

— Ты выглядишь обеспокоенным…

Ева поднялась и медленно подошла ко мне. Встала рядом у окна и внимательно оглядела окрестности.

— Заметил что-то подозрительное?

— Нет, — ответил я, беря ее за руку. — Хотя в данной ситуации паранойя была бы нелишней.

Мы стояли лицом к лицу — нас разделяли лишь несколько сантиметров — и всматривались друг в друга так долго, что мне показалось: весь мир на время застыл, давая нам возможность наконец-то насладиться своей близостью.

— Никто нас не выслеживает, — сказала Ева. — Полиция понятия не имеет, где мы. Кайман не напал на наш след, а люди Роберта еще не знают, что случилось.

— Если б так было…

— Я позаботилась об этом. — Ева улыбнулась. — Так что с этой стороны нам ничего не грозит.

— А с какой стороны грозит?

Она выпустила мою руку, вернулась за столик, долила себе просекко и уселась так, чтобы видеть меня.

— Не этого я боюсь…

— А чего?

Мне казалось, три угрозы, о которых я думал, в полной мере соответствуют нашим гипотетическим поводам для беспокойства.

— Не знаю, сможешь ли ты простить меня, Тигр.

— Ты о чем?

— Все, что я натворила… — произнесла она потухшим голосом и потупила взгляд. — Понимаю, как это выглядит…

— Как?

— Как будто я с тобой забавлялась, — сказала Ева, волнуясь. — Как будто эгоистично решила, что ты должен пройти хотя бы часть пути, избранного мной.

Я наморщил лоб в поисках подходящего ответа. Я прекрасно понимал Еву и ее побуждения. Может быть, на ее месте меня тоже мучили бы подобные сомнения…

— Ты говоришь так, словно не знаешь меня, — произнес я, подходя к ней.

Она долго не отвечала. Решение давалось ей с трудом. Мне было понятно, что это означает.

Усевшись напротив нее, заставил улыбнуться. Все мое лицо продолжало болеть, но я решил, что в данной ситуации к этому нужно просто привыкнуть. На быстрое восстановление здоровья и возвращение в нормальное состояние рассчитывать не приходилось. Хоть физического, хоть психического.

— Ты ведь отлично меня знаешь, — укорил я.

— Уверен?

— Конечно! Я — тот самый парень, который у Ложа Шидерцев сделал тебе предложение. Может, я не был таковым на протяжении минувших десяти лет, но теперь снова стал им.

Ева испытующе смотрела на меня. Я знал, что сейчас на уме у нее один вопрос: «Остались ли мы теми же людьми, которые десять лет назад решили связать свои жизни воедино?» Мне казалось, что да — несмотря на все, через что нам пришлось пройти.

— Не хотела быть для тебя в тягость, Тигр.

— Знаю, — ответил я, не колеблясь. — А еще знаю, что ты не отдаешь себе отчет в своих истинных намерениях.

— О чем ты?

— Возможно, ты не согласишься, но все это было испытанием.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты подсознательно хотела, чтобы я выдержал испытание жертвенностью. Благодаря ему ты поняла, кем продолжаешь для меня оставаться. И что я был готов пройти через десять кругов ада, лишь бы отыскать тебя.

Ева слабо улыбнулась. Наверняка ее подлинные мотивы были не совсем такими, но и то, о чем я сказал, было одним из них. Она должна была убедиться, что имеет дело с тем самым Вернером, которого знала.

Она не могла позволить себе повторить ошибку с Рейманном.

— Не совсем так, — сказала Ева.

— Ну и ладно. Главное, что я показал тебе, как много ты для меня значишь.

Она ответила легкой улыбкой.

— Это факт!

Я мягко притянул ее к себе и поцеловал. У меня было тревожное чувство, что это могло как-то повредить ей. Чувство абсурдное и беспочвенное, но в то же время в чем-то оправданное. Все, через что прошла Ева, нанесло ей немало вреда, а я боялся одним неосторожным движением ухудшить ее состояние.

— Не обращайся со мной, как с яйцом, — сказала она, словно подслушав мои мысли.

— И не собираюсь.

Ева склонила голову набок, глядя мне прямо в глаза.

— Тогда к делу, Тигр!

Я обнял ее за талию, всем своим видом демонстрируя намерение перейти к делу. Но намерения такого у меня не было. В данный момент это показалось мне неправильным. Словно я собираюсь овладеть ею, пользуясь драмой, которую она пережила. В этом не было никакой логики, но и ничего другого тоже не было. Ситуация, в которой мы очутились, казалась невозможной.

Мы убегали из страны, преследуемые бандитами Каймана и полицией. Вдобавок люди Роберта Рейманна, сориентировавшись в ситуации, наверняка пошлют своих горилл. Мало того, с нами ребенок…

Я покачал головой.

— Помнится, раньше ты не так приступал к «делу», — поддела она.

Я кинул взгляд на кровать.

— Ты уже давно лежала бы там, а я — на тебе, если б в соседней комнате не спал Войтек.

— О-о-о, — протянула Ева со значением. — Стал галантным на старости лет?

— Всегда был таким.

Вместо ответа она вжалась в меня, как в теплый стог сена холодной ночью. Слова, которые мы говорили потом друг другу, не имели ничего общего с недавним разговором. Да и эти-то слова были не нужны…

Мы неподвижно лежали в тишине около часа. Наконец Ева отодвинулась и вопросительно глянула на меня.

— Что еще ты хочешь узнать? — спросила она.

— Всё.

— Так спрашивай. Обсудим всё здесь и сейчас — и больше не будем возвращаться к этому…

— О’кей, — ответил я, перемещаясь к столу. — Но прошлое меня уже не интересует.

— Точно?

— Меня волнует только то, что перед нами.