Микаэла Блэй - Мрачные тайны

Она расправила юбку и сжала руки так крепко, что вены на руках набухли и посинели.

— Какой именно?

— У моего мужа есть параллельно и другие отношения, но это не противозаконно. Он женат только на мне. Я его жена.

Они не имеют права ее осуждать. Она ощутила легкий приступ тошноты.

— Его главная семья — это мы, живущие в этом доме, ну, а еще…

Она заметила, что полицейские заерзали. Казалось, что стены начали трескаться и с них посыпалась штукатурка.

— Раньше вы были знакомы с Лив?

— Нет.

— Расскажите, пожалуйста, о событиях прошлой пятницы.

— Даже не знаю, что сказать. На ужин у нас было жаркое из телятины и картофель в ореховом соусе. Патрик предупредил нас за несколько дней, что собирается что-то рассказать.

— Но вы не знали, что именно?

— Нет, он просто привел ее к ужину.

Она бросила взгляд на фотографию Лив, лежавшую на столе.

— Какие чувства это у вас вызвало?

— Хорошие. С ней приятно было познакомиться. Она была беременна, и дети обрадовались, что у них будет маленький братик или сестричка.

— Все одинаково обрадовались?

— Да. Очень. Новые маленькие деточки — это же так здорово.

Полицейские чуть слышно обменялись комментариями — очевидно, ей не удалось быть достаточно убедительной.

— У вас две дочери?

— Да.

Они назвали их имена и возраст.

— Но у вашего мужа есть еще дети?

— Да, Карл и Алиса.

— Матерью которых является Ханна Андерссон. А теперь намечался еще один ребенок. Должно быть, это непросто. Вы не испытывали ревности?

— Нет, с какой стати? Патрик любит меня. В этом я никогда не сомневалась.

— Это понятно. Но все-таки?

— Нет, — ответила она и устремила взгляд сначала на одного, потом на другого полицейского. — Что за намеки?

— Мы просто задаем вопросы, которые должны задать. Как вы распределяете время с вашим мужем?

— Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу.

— Пожалуйста, отвечайте на вопросы.

Александра фыркнула.

— Неделю он со мной, неделю с ней — примерно так. А по пятницам мы ужинаем все вместе — как любая другая семья. Вам нет нужды нас осуждать.

Она все же не сдержалась.

— А мы и не осуждаем, поверьте, мы много всякого видим на этой работе. Каждый имеет право жить, как ему нравится, и если вы счастливы при таком раскладе, то мы за вас только рады, правда?

Бёрье Сван повернулся к коллеге.

— Да, это точно. Пока вы все не переженитесь. Почему вы не обратились в полицию, когда узнали, что Лив убита? Вы скрыли важную информацию и осложнили нашу работу. Вам известно, что это противозаконно?

— Простите, я просто подумала, что мы ничем не сможем помочь. Я общалась с ней всего один раз — просто не поняла, что мне нужно связаться с вами.

— Не знаю, осознаете ли вы серьезность ситуации. Убита женщина — к тому же беременная женщина, которая ждала ребенка от вашего мужа. Вы должны были немедленно связаться с нами.

Александра кивнула, с трудом сдерживая слезы.

— Расскажите, что еще произошло в тот день. Что вы делали, когда Патрик уехал на работу?

— Забрала Марту от подружки. Мы поужинали.

— Что вы ели?

— Кажется, мясную запеканку с картошкой.

— Когда вернулся Патрик?

— На следующий день.

— В каком он был настроении?

— Разумеется, он был потрясен. Как и все мы.

— Где находилась Беатрис?

— Почему вы об этом спрашиваете? Она была дома со мной. Делала уроки, пока я прибирала со стола, а Марта играла с распылителем на газоне. Потом они приняли душ, младшую девочку я уложила около восьми. Беа долго не ложилась, но она была в своей комнате.

Неужели им известно, что Беа не ночевала дома?

— Вы провели дома весь вечер?

— Да.

— В котором часу вернулась ваша свекровь?

— Часов в десять-одиннадцать, не помню точно. Помню только, что было довольно поздно.

— Вы видели, как Лив высаживала ее из машины?

Она поколебалась, прежде чем ответить.

— Нет, но я знала, что она должна была подвезти ее, поскольку они условились об этом заранее. Затем Лив поехала к Ханне, чтобы забрать вещи для своего ребенка.

Александра машинально положила ладонь на живот.

— Какие у вас отношения с мужем?

— Прекрасные. Мы любим друг друга и счастливы.

— Как у вас с половой жизнью?

— Что, простите?

Они смотрели на нее, ожидая ответа. Что дальше? Они устроят ей личный досмотр, разденут догола?

— Хорошо, нормально.

Она старалась говорить спокойно, избегая смотреть в глаза Бёрье.

— У Патрика есть другие сексуальные отклонения, помимо того, что у него несколько женщин?

— Это не имеет никакого отношения к сексу. Хорошо бы вы немного почитали по этому вопросу. Он совершенно нормален. И я тоже!

— Успокойтесь, мы задаем стандартные вопросы. Не надо принимать это на свой счет. Какие у вас отношения с его подругами, если можно так выразиться?

В ответ она пожала плечами.

— Мы с Ханной как родственницы — не то чтобы близкие подруги, но общаемся довольно часто. Обычно речь идет о детях.

Александра пыталась разобрать, какие заметки сделал в своем блокноте полицейский, но тот прикрывал их рукой.

— В каком настроении был Патрик в последнюю неделю?

Они говорили строго по делу, не проявляя ни малейшего сочувствия. На их лицах ничего невозможно было прочесть. Какая картина у них сложилась?

Александра вытерла размазавшуюся тушь и попыталась улыбнуться.

— Вел себя, как обычно — но, разумеется, был подавлен. Как и мы все. Когда один из членов семьи умер — тем более, убит. Это как угроза всем нам.

— В каком смысле?

— Возможно, это совершил человек, которому не нравится наш образ жизни. Не знаю.

Как же ей хотелось, чтобы они поскорее закончили разговор: вдруг появится Беа, и они захотят допросить и ее тоже?

— Он ходил на работу, как обычно?

— Да. Работать все равно приходится.

Наклонившись вперед, Бёрье уперся локтями в стол и произнес:

— Нам стало известно, что в ту ночь ваш муж не был на работе. Вы знаете, где он мог быть и зачем солгал вам?

Александра похолодела всем телом.

— Что, простите? Я не совсем поняла.

Она тряхнула головой.

Они повторили вопрос, но она по-прежнему не понимала. Где же был Патрик? Стало быть, он опять солгал ей. Как он может подвергать ее такому унижению? Она изо всех сил старалась не показывать свои чувства.

— Не знаю.

Она крепко сжала руки под столом — ей пришлось придерживать ноги, чтобы они не затряслись.

Дидрик вел машину, погруженный в свои мысли, — похоже, произошедшее потрясло его до глубины души. Теперь он даже не решался спросить Эллен, как она себя чувствует, — то ли догадывался, что не ответит, то ли боялся, что начнет кричать.

Опустив щиток от солнца, она посмотрела на себя в зеркало. Нос покраснел и распух, из него по-прежнему текла кровь. Эллен снова приложила к носу льняную салфетку.