Иван Белов - С привкусом пепла

Зотов замолчал, выжидательно посматривая на Решетова. Капитан выслушал историю с каменным лицом, встал и закурил. В темноте замаячил огонек сигареты.

– И что ты этим хочешь сказать?

– Пока ничего, – отозвался Зотов. – Думал послушать тебя.

– О чем? – фыркнул Решетов. – Да я сразу понял, кто этот супер чекист. Аркаша? Он чертов предатель, убийца и немецкий агент, ты это знаешь не хуже меня. Откуда ты выудил эту историю? Придумал? Ведь не Аверин тебе рассказал, ты его шлепнул.

– Не поверишь, именно он. Я нашел дневник Аверина.

– И дальше? – окурок щелчком улетел и врезался в стену, рассыпав облако пламенеющих брызг. – Бред умалишенного.Ты сам сказал, Аркаша совершенно раздружился с башкой. Веришь сумасшедшему?

– Я верю фактам, Никит. Судя по спискам личного состава, ты и твоя группа из сто тринадцатой стрелковой дивизии, ее разыскивал Аверин, из-за нее погиб Твердовский. То звено, которого мне не хватало. Все встало на свои места.

– Пф. И зачем мне все это? Знаешь сколько успешных операций на моем счету? – Решетов застыл у окна.

– Знаю. Все твои операции против немцев обычная липа, я могу доказать. Отлично сработанная, продуманная липа. Твои кураторы придумали, как нарастить тебе боевую эффективность. Теперь ты партизанский герой. Все получилось. Твоя цель – совет командиров. «Фогельзанг» начат, чтобы партизанские командиры собрались в одном месте, как уже бывало до этого. Какая у тебя задача, узнать время и место? Ты пошел дальше, добившись права обеспечивать безопасность совета. Люди доверяли тебе. Я доверял тебе.

Решетов повернулся, на губах играла горькая усмешка. Черный зрачок ствола уставился Зотову прямо в лицо.

– Сиди, Вить, не дергайся, а то палец дрожит. Нервы ни к черту.

– Значит, я прав? – Зотов весь сжался.

– Значит, ты прав. Доволен собой?

– Не особо.

– Оружие брось. Я одного не пойму – зачем ты пришел, если знал?

– Не был уверен, – Зотов медленно положил автомат на пол, рядом кобуру с пистолетом и нож. – И я совершил огромную ошибку, отправив Кольку с тобой. Хочу это исправить. За ним япришел.

– За мелким недоноском? – скривился Решетов. – Примерно зная, кто я и что тебя ждет? Нет, Вить, ты полон сюрпризов.

– Мы своих не бросаем, – Зотов смотрел ему в глаза.

– Руки на виду держи, – приказал Решетов, дергая левой щекой. – Своих не бросаете? Оставь этот пафос дешевый, со мной такое не катит. Не бросаете, значит? Это ты мне говоришь? Тому, кто заживо в окружении в белорусских болотах в окружении гнил? Кто о нас вспомнил, кто нам помог, пока мы тухлую конину жрали и спали на мертвецах по пояс в воде? Под огнем артиллерии, под бомбежкой. Где вы были тогда такие правильные? Лицемерные твари.

– Это война, капитан, – глухо отозвался Зотов. – Миллионы предпочли предательству смерть и концлагеря. Но не ты. Ты оправдываешься,как нашкодивший пионер.

– Не тебе судить, – прорычал Решетов.

– Ошибаешься, мне. Ты убил Твердовского?

– Он лез не в свое дело, совал всюду свой нос. Но убил его не я.

– Ты отдал приказ.

–Меня в лагере не было, а ребята вас увидели и немного поторопились, устроили самодеятельность. Я бы так грубо ни за что не сработал.

–Ясно. А Валька? Чем провинился шестнадцатилетний пацан, у которого мамкино молоко на губах не обсохло, чтобы его убили и разрезали на куски?

– Ты сам сказал, это война, а на войне гибнут невинные.

– Хотел пустить следствие по ложному следу? Дескать Валька завалил Твердовского, похитил синюю тетрадь и сбежал. И ты все продумал заранее, только ждал подходящий момент. Все гладко, только вышла промашка: подручные хреново спрятали труп. Кстати, знаменитая синяя у тебя?

– У меня, – кивнул Решетов.

– Что в ней?

– Ничего, чепуха и стишки. Заготовка под мемуары. Я ее сжег.

– Вот оно как, – Зотов расплылся в довольной улыбке. Ай да Твердовский, ай да сукин сын. Хитро придумал, запугал всех синей тетрадкой, а настоящий архив хранил совсем в другом месте, в подвале у Антонины. Классическая обманка, словно по нотам разыграно. Настоящий, матерый контрразведчик был, не подкопаешься.

– Как теперь быть, Витя? – в голосе Решетова на миг проскользнула мольба. Нет, показалось.

– Ты отдашь Кольку, и мы разбежимся, – предложил Зотов. – Я вернусь в отряд и отменю совет. За это время ты и твои люди успеют уйти. А потом, может быть, когда-нибудь мы снова встретимся и поставим жирную точку.

– Так не пойдет.

– Хватит смертей, капитан. Или гауптман? Не знаю, чем немцы тебя соблазнили, уверен, свои тридцать серебренников ты получил. Еще не поздно остановиться.

– Остановиться? – Решетов плавно качнулся на каблуках. – А зачем? Справедливый советский суд, раскаяние и прочая лабуда? И ты непременно замолвишь словечко? Не смеши. Мне все одно – вышка, я таких дров наломал, голова кругом идет. Нет, Вить, у меня дорога одна – с немцами. Назад пути нет.

– Беги к хозяевам нашкодившей сучкой. Только не убивай никого.

– Думаешь, немец за провал задания по головке погладит? – Решетов пропустил оскорбление мимо ушей. – Нет, Вить, я как раненая крыса в углу. А загнанная крыса - кусачая и опасная тварь. И свое последнее слово я еще не сказал.

– Плохо это кончится, капитан.

– А я не оптимистичен, – Решетов сверкнул глазами. – Теперь скажи, Вить, в чем подвох?

– Ни в чем, – почти честно признался Зотов.

– Думаешь, я поверю, будто ты явился один, никого не предупредив? Ты кто угодно, Витя, но не дурак.

– А у меня бывают сомнения, –вздохнул Зотов. – Я один, так уж вышло, поверь.

– И никому не сказал? – бровь Решетова выгнулась дугой.

– Никому. Не мог же я бегать по лагерю с дневником психованного убийцы в руках. Потому и приперся в поисках железобетонных доказательств. Ведь до конца верил, это ошибка, стечение дрянных обстоятельств. Теперь понимаю, насколько дерьмовый был план.

– Да гонит он! Зуб даю, гонит! – в двери появился Кузьма, уже без сала, но при оружии.

– Подслушивать нехорошо, – укорил Зотов.

– Рот закрой, сука! – ощерился Кузьма. – Сваливать надо, капитан, сваливать. Эта шкура нас заложила!

– Никто никуда не уйдет, – спокойно возразил Решетов. – И прекрати орать, башка раскалывается.

– Ты ему веришь?

– Не верю, – отозвался Решетов. – Но мы останемся, операция началась, придется рискнуть.

– Да тут скоро все партизаны местные будут!

– А если не будут? Сбежим, поджав хвост? Чтобы на нас открыли охоту и немцы, и красные? Тогда точно конец, дурья башка.

– Ты с ума чтоли сбрендил?

– Выполняй приказ, сержант.

Зотов не смог сдержать глумливой улыбки. Решетов уперся! Он парень упрямый, это все знают, на то и расчет. Хер его сдвинешь. Давай, Решетов, не сдавайся, я за тебя!