Саломея Вейн - По следам любви, или Амнезия

– За что же тогда? – щурится Настя, будто готовясь к новой насмешке.

Я ненадолго задумываюсь. Действительно, почему я принимаю ухаживания Константина? Можно сказать коллегам, что с ним весело и интересно, но это неправда: чувством юмора он не обладает, собеседник скучный. Можно соврать, что с ним комфортно и спокойно, хотя на самом деле уютно мне рядом с Костей не бывает, даже наоборот: наедине с женихом я испытываю беспричинный страх и с ужасом представляю, что со мной будет, если мы все-таки поженимся.

– Колись, он в постели чумовой? – подсказывает Даша. – Сколько у него сантиметров?

Я краснею. Этот намек тоже неприятен, тем более что настолько близки мы с женихом не были. Точнее, когда-то мы с ним спали, и, по словам Кости, нам вместе было просто обалденно. Но сама я этого не помню. А после прошлогоднего происшествия, из-за которого я частично утратила память, секса я вообще избегаю, и Костя, нужно отдать ему должное, относится к этой моей прихоти с пониманием, не торопит.

– Он добрый, внимательный, заботливый. За ним я как за каменной стеной, – отвечаю почти честно.

– Добрый, говоришь? – вздергивает брови Юлия Борисовна. – Блажен, кто верует.

Я удивленно взираю на нее, не понимая, на что она намекает.

– Разбирайте пирожки, – сменяет тему Серафима Даниловна. – И давайте, пока Полуниной нет, подумаем, как 23 февраля отмечать будем.

– Да никак! У нас же одни женщины в отделе! – хмыкает Даша.

– Или кто-то из наших в армии служил? – высказывает предположение Настя. – Не удивлюсь, если у Помпадурши воинское звание имеется. Нас, словно солдат, муштрует.

– Нет, Оксана Михайловна не служила, – информирует нас Серафима Даниловна. – Но ведь есть же отделы, где в основном мужчины работают! Почему бы нам с ними не объединиться? – подмигивает она.

Эта идея наших «телочек» так заинтересовывает, что про меня они напрочь забывают, переключившись на обсуждение мужчин из дружественных структурных подразделений. Наконец, выбор останавливают на юридическом отделе. Дама там есть, но одна и замужняя, хоть и бойкая. Зато мужиков аж пять штук, разного возраста и комплекции. Так что на всех хватает. И на бабушку-одиночку Серафиму Даниловну, и на энергичную вдову Юлию Борисовну, и на двух барышень на выданье с коровьими фамилиями. А замужнюю мымру из юротдела и меня в расчет можно не брать.

Надо ли говорить, что вернувшись в канцелярию, ПОМ находит своих подопечных в приподнятом и совершенно не в рабочем настроении. Однако узнав, в чем причина веселья, тоже приободряется и даже решает ни на кого не спускать кабеля. Остаток рабочего дня проходит без эксцессов.

Только меня предстоящее развлечение не отвлекает от мрачных мыслей. Новости я вчера не смотрела, но по разговору коллег поняла, что в городе завелся маньяк. Его жертвами стали уже две рыжеволосые девушки. Это если считать тех, про которых стало известно полиции. Но я подозреваю, что их больше. И одной из них, возможно, даже первой, была я. Хотя на тот момент я еще не красила волосы, была натуральной, то есть русой.

Несчастье произошло почти полгода назад – в самом начале сентября. Что именно случилось – не помню: из-за полученной травмы, физической и психологической, я потеряла память. Не всю, по счастью, а частично: из головы вылетел предшествующий трагедии период продолжительностью около полутора лет. И об этом промежутке времени, и о страшном происшествии я знаю лишь со слов близких мне людей.

Около двух лет назад наша семья проживала в небольшом городишке в сорока минутах езды от областного центра. За исключением меня. Я снимала комнату в столице нашего региона, так как училась в универе. И встречалась с Костей Чесноковым.

Когда-то мы с ним жили по соседству, учились в одной школе, а наши отцы дружили. Потом мой папа умер от инфаркта, а Костин переселился в областной центр. Спустя пару лет тот же недуг унес и отца Константина.

Покойный Чесноков завещал сыну довольно прибыльный строительный бизнес. Наш же отец семейства после себя почти ничего не оставил – только дом, в котором мы проживали всей семьей.

Когда я заканчивала универ, мама с братом решили продать наш особнячок и переселиться в областной центр – ко мне поближе. К тому же Костя помог Андрею устроиться на неплохую должность.

Денег, вырученных от продажи дома, хватило на трехкомнатную квартиру, и я со съемной хаты переехала к своим – так было экономнее. Места хватало: Андрей с Таей (так зовут его супругу) заняли большую комнату, мы с мамой – комнаты поменьше. Кухня была большой, и мы свободно помещались здесь всей семьей.

После окончания университета Костя взял меня на работу своим помощником, а после свадьбы, которую мы планировали сыграть в минувшем октябре, обещал создать для меня отдел дизайна интерьера – я закончила вуз по этой специальности.

Заявление в ЗАГС подать мы так и не успели. Костя как раз собирался устроить мне романтический ужин и сделать официальное предложение с вручением кольца, когда произошла катастрофа всей моей жизни.

Жених назначил мне свидание в парке, но нашел меня в невменяемом состоянии несколько в стороне, в безлюдном месте за гаражами. Как я там оказалась, неизвестно. Может, шла с той стороны. Может, кто-то меня туда заманил. Может, забрела в это место уже после того, как меня ударили по голове в сквере, куда я пришла раньше назначенного времени. Так или иначе, я была без шляпки, с растрепанными волосами, в грязной одежде и никого не узнавала. Прогулки под луной с последующей идиллией не состоялось.

Косте пришлось срочно звонить матери – Татьяна Олеговна работала в здравотделе областной администрации. Та организовала мне экстренное обследование, и было установлено, что я получила черепно-мозговую травму. То ли из-за нее, то ли из-за стресса у меня случилась амнезия.

Меня направили на лечение к лучшему местному специалисту – Зинаиде Андреевне Володиной, у которой была частная практика. Это позволило не ставить меня на учет в психоневрологическом диспансере и не портить мне биографию. Ведь я оставалась дееспособной, и полученные в универе знания никуда не делись. Между тем, справка о моей ненормальности могла закрыть передо мной многие двери, тем самым испортив карьеру.

С целью сокрытия моего диагноза и защиты меня от других травмирующих факторов в полицию о происшествии в парке мы решили не заявлять. Я бы все равно не смогла рассказать следователю ничего вразумительного, да и напавшего на меня человека не узнала бы. Только переживала бы напрасно. Лишняя нервотрепка мне была ни к чему.

Зинаида Андреевна надеялась, что память ко мне вернется быстро, но этого не произошло. Даже сеансы гипноза не помогли мне толком восстановить в сознании выпавший из него период. Мелькали лишь какие-то эпизоды, не позволявшие составить цельную картину, так что приходилось опираться на рассказы родственников.