Zak Dummy - Исповедь грешника. Том 1. Гордыня

«Вот он где. Ну счастливой диареи. Надеюсь, ты меня вспомнишь, когда… Кстати, а куда они все побегут, как только их прихватит?»

Только я начал обдумывать круговорот пищи в темнице, как.

– «Грех – разрушитель судьбы, грех – природа дьявола. Единственное лекарство от греха – перерождение»

Вновь красный цвет осветил лицо.

– «Грех глубок, да падёт грешник перед дланью господня»

«Я уже устал разбираться. Хочу просто поспать»

Рука поднялась потереть один из заспанных глаз, а когда я хотел опустить её, она не послушалась.

– А?

Не двигается, рука онемела, я её не чувствую. Попытался второй рукой опустить. Не поддаётся. Словно каменная статуя.

Кисть онемевшей руки вдруг приблизилась к правому глазу.

«Эй, это не смешно. Что за чертовщина?»

Голова откинулась назад вместе с телом, но руке плевать, она продолжает сокращать расстояние.

– Прекрати.

Проговорили губы шёпотом, но рука эгоистично продолжила марш.

– Я сказал прекрати!

Шёпот перескочил на крик, свободная рука начала избивать её, но пальцы уже коснулись глаза.

– Помо-ги! А-аааааа!

Пальцы острой болью вошли в глазницу. Последнее, что я увидел это круговые отпечатки на указательном пальце. Все в пыли. Затем тьма, сопровождаемая криком агонии и теплом, обдавшем холодное лицо.

– Хва-хгра-ха.

Тяжело дыша, всё ещё продолжая всхлипывать, я чувствую, как в ладони, скользящей от крови, хлюпает глазное яблоко.

«Мой глаз. Блядь, блядь, глаз»

Глазница продолжает болеть, напоминая о произошедшем, губы подрагиваю, всё ещё чувствуя боль, а уши звенят от того крика, заполнившего помещение.

«Что происходит?»

Только я понял, что хочу сказать, как зубы впились в губы. Лишь лёгкий стон позволено им издать.

Посмотрел на сплющенное глазное яблоко, покрытое засохшей кровью.

– «Дар господня, язык познающий каждую из тварей, не достойна душа грешника»

«Издеваетесь?»

От злости прикусил губу. Рот окрасился привкусом металла. Холодные руки дрожат, всё кроме блядской надписи в воздухе размыто, но я ощущаю на коже, покрывшейся мурашками, как все смотрят на меня. Десятки глаз.

«Что зырыте?»

Боль заставила память вернуться. Я вспомнил последний стрим, вспомнил что, прострелил башку. Я и правду нажал, я помню ту мгновенную боль. Я точно умер.

«Я ведь прекратил всё это, так почему я до сих пор жив? Почему чувствую боль?»

Уронил голову в поджатые к груди ноги.

«Где я вообще? Что происходит, что это за надписи?»

Боль первое время мешала провалиться в сон, как и громкие разговоры сокамерников. Такое чувство, что они говорят шёпотом, но прямо над ухом. Да и запах крови свербит в носу. Ресницы дёргаются, не давая крови обездвижить их.

Комок в горле мешает дышать. Видимо из-за недостатка воздуха я и отключился.

– Хрван, хрван

Тот же детский голос, но уже кажущийся криком, ударил в голову на манер включённых колонок.

– Чего?

Тело, словно свинцом налилось. Я уже давно не хотел есть сразу после пробуждения, но сейчас кишки словно в морской узел связались. Или же я просто путаю голод с чувством рвоты.

Девочка что-то пролепетала быстро и с каким-то испугом, бросая взгляд в толпу у решётки. Они все смотрят на меня. Опять. Все взгляды пригвоздились ко мне. В толпе я увидел мисс Монобровь.

«Да сбрей уже эту блядскую перегородку»

Я уже хотел проговорить в слух, как глазница взвыл от боли. Я бы не удивился, завидев в нём гвоздь.

Интуитивно я понял, что они ждут меня. Поборов желание показать им всем средний палец и вновь завалиться спать, я встал, не без помощи девочки.

Каждое движение отдаётся в голову.

«Блядство. Мне помогает ребёнок»

Я только заметил, что девочка, которой по лицу не дашь и десяти, ненамного ниже меня. Или я уже брежу. Всё вокруг то и дело размывается, а рот готов выблевать ужин.

«Всё же рвота»

Голова идёт кругом, а боль мешает соображать.

– Халь де зан.

Моно-бровь отдала приказ, держа скрещенные руки у груди. Все последовали за ней.

Вышли в коридор, который так же, как и темница не отличается особой чистотой. Везде пыль, хотя в защиту можно сказать, что нигде нет мусора или посторонних вещей. Лишь каменные стены и решётки в отверстия, которых проникает свет, но явно несолнечный.

Ковыляя, всё что я смог разглядеть или запомнить, так это лампы.

«Керосиновая лампа? Серьёзно? Воняет»

Поднялся по ступенькам на верхний этаж.

Словами не передать насколько болезненным оказался этот путь. Ноги буквально волочились по шершавому полу, издавая режущий звук. Словно шум старого телевизора, не поймавшего сигнал, врубили на полную громкость.

Аж зубы сводит.

Девочка всё это время помогающая идти ни сказал и слова, она то и дело кидала на меня взгляд, но стоило посмотреть в ответ замыленными глазами, как она отвела его.

«Я не вижу глазом»

– Пх

Поднявшись ещё раз по ступенькам, моим, точней моему глазу открылось огромное помещение, заполненное людьми. Пещера с потолками, укрытыми тьмой. Все стены будто бы огромные светлячки облепили. В середину, где установлен каменный плацдарм всё продолжают стекаться силуэты.

«Матерь божья»

Я говорил себе, что повидал достаточно фриков и это так. Что только стоят встречи с подписчиками. И я даже замечал такую закономерность, что чем фриковатее человек, тем сильнее его симпатия ко мне.

Это напомнило, что я со школы ещё привлекал людей со странностями, но сейчас я вижу целый оркестр фриковости, где каждый фриковей другого.

От этого собрания существ, которым, чтобы заглянуть в лицо нужно задирать голову, у меня аж сердце упало в пятки.

Я только проковылял между толпой полупрозрачных людей, которым дохожу максимум до груди. Они что-то обсуждают между собой. В нос ударил запах сырости, словно нырнул в болото. Сквозь их грязно-зеленоватые тела, можно увидеть плавающие остатки еды.

Я аж остановил на них взгляд, но тут плечом ударился о что-то очень твёрдое. Круглые глыбы на мелких ножках, похожие на цыплячьи.

Они вместо разговоров стукаются друг о друга.

Я не успел осознать, как уже стою вокруг десятка разных существ. Целое амбре неприятных запахов с разных сторон бьют в нос, заставляя зубы выть.

По началу меня укачивало, но стоило начать дышать ртом, как всё прекратилось, но вот только беда не приходит одна.

Вереница громких звуков, словно стрелы, выпущенные из арбалета, начали вонзаться в уши.

Но и они вскоре затихли, стоило силуэту выйти на плацдарм. Я оказался в первых рядах, так что хорошо его, точнее её разглядел. Даже одним глазом.

«Глаз. Он ведь на месте? Просто какое-то воспаление. Максимум. Я не мог вырвать его. Просто не мог»