Мио Вик - Тест на отцовство

Чем я и занимаюсь весь вечер. Осторожно, незаметно, в пол глаза, через отражающие поверхности. Не могу удержаться и поддаюсь странному порыву, шагнуть за Никой в затемнённый коридор. Думал, просто пройти мимо, максимум задеть плечом. Блядь, веду себя, как тактильный маньяк. Дебил слюнявый.

И вдруг она начала падать. Дежавю! Кадр точь-в-точь, как в день нашего знакомства, в день первого поцелуя. Тогда я её не поймал, и Ника упала в приёмной моего офиса…

Но не сегодня. Мгновенно реагирую и прижимаю её всю к себе. Как голодное до объятий животное. Как задрот, который женского тела ни разу не касался. Всего трясёт. Впитываю в себя всё, что могу. Её дрожь, её запах, её дыхание.

«Как я скучал! Как я тосковал по тебе! Как хочу тебя! Безумно хочу. Милая моя… Как мне тебя не хватает. Моя Ника-Николь… Нет. Больше на моя. Чужая. Должен отпустить…»

Чуть не сдох от собственной безрассудности, от разрывной боли. От безысходности.

Столько времени я потратил, чтобы вытравить её из себя. Оказалось, всё бестолку. Стоило лишь прижать к своей груди – внешне вроде собран и твёрд, как скала, но внутри размазало меня капитально.

Все блоки, выстроенные за два с лишним года, сносит на хрен мощное торнадо «Николетта». Мужская гордость, уязвлённое самолюбие – к чертям. Неистово вращается вихрь, засасывая в себя всё, что встречается на пути. В первую очередь мои мозги, похоже.

Она предала. Она выбрала другого. Она молчала о дочери.

Я её должен ненавидеть всей душой, а не вчитываться в её поведение и пытаться понять, почему она делает то, что делает.

Отрываю Нику от своей груди, словно кожу с себя сдираю. Ставлю у дверей в тёмном коридоре. Часть себя, своей души и плоти вместе с ней оставляю, уходя. Грёбаный тремор конечности пробивает, шагаю, механически переставляя ноги. Весь, как на шарнирах.

На хрен я за ней вообще пошёл? Дурак.

Она замужем. А я раскис, как малолетка под слезливую песенку о расставаниях, под это «я без тебя», «ты без меня» и прочее дерьмо.

Она с ним. Она его любит. А я должен уяснить – прошлое мертво.

Кстати, я у неё в контактах записан «Прошлое». ОНО, блядь. Средний род. Без имени.

«Юр-Амур, мой бог любви…» ― мозг плавится от воспоминаний.

«У тебя такое имя секси, как рёв мотора «мустанга» – рычит и мурлыкает одновременно. Юра – набор эротических звуков! Сразу чувствуется сила и мощь. Если бы меня спросили, какое имя самое мужественное и сексуальное? Тут без вариантов. Юрий Бурсин – просто чистый секс!»

Петру своему она какие эпитеты и дифирамбы сочинила? Хватит. Всё! Теперь у неё секс с другим…

Не хватало мне ещё в соревнованиях участвовать, в аленьих [1]турнирах, за право трахнуть её.

Я ведь зарёкся, никаких проявлений ревности.

Отпусти её.

Иронично, но даже всё понимая, один хрен о ней думаю. Значит, недостаточно занят и недостаточно сосредоточен.

Накаркал, называется…

Весь оставшийся вечер Буше не отлипает от Ники. До этого как-то пристойно всё было. А как она из туалетной комнаты вернулась, началось: он её обнимает, прижимает к себе, гладит, волосы целует, на ушко шепчет.

Закипаю. Ухожу проветриться…

Сейчас жду в машине остальных, воображение начинает новый раунд. Впрыскивает ядом красочные картинки продолжения вечера Ники и её мужа. Как они выходят из детской комнаты, вваливаются в спальню, переплетаясь падают на широкую кровать. Он её раздевает, целует обнаженную грудь, скользит рукой к развилке ног… «Хватит! Сука, блядь, на хрен… Заткнись, грёбаный мозг, затухни!»

Сжимаю до треска кулаки и защемляю между рук голову, давлю, пока не отпускает.

«Ну, сколько можно ждать?!»

Трясущимися руками набираю номер и жму вызов:

– Мамуль, ты ещё долго? ― держу голос как можно ровнее.

– Всё, сынок, уже почти выхожу. Сейчас-сейчас. Заждался? Прости, ты же меня знаешь, мне нужно со всеми обняться, поговорить на прощание.

– Всё в порядке, мам. Не спеши. Я просто уточняю, чтобы по времени сориентироваться. Всё хорошо.

«Просто я подыхаю, мам…»

[1] алень ― не ошибка, а разговорное ироничное определение мужчины, который содержит свою партнершу, а она ему изменяет.

Николетта

– Аааа, Никуля, привет! – встречаю Арину в аэропорту, и она бежит ко мне с распростёртыми объятиями. Энергичная, уверенная, красивая. Она знает толк в жизни! Умеет баловать себя и вдыхать счастье полной грудью прямо из всего окружающего. Буквально в каждой мелочи подруга найдёт что-то положительное.

– Аришка, привет-привет! Как долетела? – я так рада её видеть. Мы теперь вживую редко встречаемся. Видеозвонки, конечно, совсем не то.

– Уфф! Долетела норм, только рейс задержали. Наконец-то я здесь. Так соскучилась!

– И я! – мы обнимаемся и разглядываем друг друга.

На ней белая рубашка, широкие черные брюки и объёмное пальто. Именно этот стиль стал её фирменным знаком в нашей девичьей тусовке. Высокий рост, непослушная чёлка, невероятная улыбка – всё в ней кажется таким лёгким и беззаботным, как будто она собралась за пять минут, прежде чем выйти из дома. На самом деле, я-то знаю, сколько Аришка тратит на сборы, и что её стиль продуман до мелочей.

– У тебя новая стрижка? – сверкает улыбкой Арина. – Тебе идёт. Ты такая свеженькая сразу стала, и глаз горит. Ну, скорей рассказывай, какие у вас тут новости?

– Хм-м, даже не знаю с чего начать… – стараюсь унять внутренне волнение, пока мы идём к моей машине. – Бурсин объявился, папа Машеньки. Случайно встретились на гонке среди зрителей. Представляешь?

– Да ладно! Не шутишь? Охо-хонюшки! – выпучила глаза моя подруга. – Жарко тут у вас! И как всё прошло?

– Ой, я подумала Земля с орбиты сошла. Он не знал о Маше всё это время, как выяснилось. И не бросал меня по смс. Не писал тех гадостей.

– Вот! А я тебе миллион раз говорила, что это не он. – торжествуя вскрикнула Арина. – Не солидно это для мужчины такого статуса. Он же не гопник какой-то. И не трус, чтобы от ребёнка отказываться и от алиментов бегать. Тем более такую трагедию пережил. Обычно в его ситуации мужчины готовы в лепёшку расшибиться ради детей.

Я открываю объёмный багажник своего новенького хэтчбека. Сверкающий белым металликом автомобиль очень удобный для молодой мамочки, ведь в багажник можно легко поместить сложенную коляску. Начинаем грузить багаж моей подруги, и я недовольно фыркаю на неё:

– Не начинай, что ты заладила: «а я тебе говорила», тогда это всё совсем по-другому выглядело. Сейчас, конечно, легко судить.

– Никто тебя не судит. – Арина ласково поглаживает меня по плечу и мягким голосом объясняет: – Просто я ведь непредвзятый взгляд со стороны. А ты меня не послушала. Э-э-х! Жаль я тогда повелась на твои угрозы, что дружбе конец, и до самой смерти ты меня не простишь… Надо было сделать, как я собиралась – съездить мне самой к твоему Бурсину. Всё бы и выяснилось сразу… Ну, что уж, время вспять не повернёшь. – после небольшой паузы она спрашивает: – И что теперь? Что Юра говорит? Что ты собираешься делать?