Анна Князева - Анархия. Мастерство свободы и ущерб смертей

– Устал быть одним и некому ненужным, – согласился я с ними, но… – Суицид иногда – это выход, думайте про меня что хотите.

Я не выдерживал это на себе уже давление мне неведомое и болезненное. Оно давило меня некоей вечной мукой мне. Однако, убивать меня не торопились, так как были необходимы именно мои страдания. Я продолжал считать, что бывает ненастоящий свет и просто посещал без денег магазины от того, что это был единственный луч мне хоть каких-то новостей. Я не знал, что они так решат убить нас всех.

– Здравствуйте, Олег, – пояснил мне в проклятье убитого им некий Иван, – Если вы разочаровались в Боге, то Бог в вас не разочаровался.

– Кто Бог? – уточнил я у него, – не алчный пред видом? Не алчный пред своим имуществом?

– Он постоянно ждет, когда вы одумаетесь и вернетесь к своему Творцу, – намекнул он мне вернуться в гроб, чтобы обеспечить им съедение, – Прочитайте в Библии притчу про блудного сына, неужели вам не надоело жить в долине свиней, вдалеке от родного дома, вдалеке от небесного Отца.

– Вам рано желать смерти мне, – не отступал при том я от своих прав, – вот мне уже 55, и я прошел через такое отчаяние, которое проходите вы, но Господь протянул мне руку помощи, и вот я хочу, чтобы и вы схватились за эту руку помощи, которую Бог протягивает вам.

– Антидепрессанты помогают лишь ненадолго, – констатировал он по его профессии факт перед ним моей реакции, – только лишь что бы сделать перезагрузку нервной системы, а дальше нужно менять свою жизнь, и если этого не сделать, то можно всю жизнь мучиться, как раз Господь и поможет поменять жизнь к лучшему.

– Прочитайте весь Новый завет в Библии, – отринул я его, поняв, о чём он, – Это изменит вашу жизнь.

– Удачи вам Олег, – попрощался он со мной, уходя.

По городу веяло похотью по съедению детского зародыша. Воняло этой модификацией из стволовой клетки от этих зародышей. Пахло сквозь ветра гниющими от секса остатками дам. Ощущалась жажда смерти от каждого мужчины. Пахли кровью детей даже деревья. Алчные закрылись умирать при своём имуществе уже набивавшись, но у них того было не так и много. Как всегда, ко мне подошёл киллер и я навострился, ощущая его давления на мою беспомощность в вожделении убить меня половыми органами, что у них начиналось от веры при сексе, что они обманули и съели существование будущего потомка.

– Добрый вечер, Олег! – здоровался киллер, подчёркивая моё с ним мужское братство во грехе, – Я думаю, что Вы разочаровались слишком рано. Я уверен, что у Вас в жизни будет новая глава. Такова жизнь, сначала придавливает подошвой так, что думаешь все дышать не чем и так будет всегда, но это своеобразная проверка на прочность, обязательно после такого натиска следует новый этап на котором человек получает компенсацию за те страдания, которые выпали на его долю.

– Я знаю каково Вам ощущать себя ненужным, – дерзил я ему в ответ, – это страшно обидное, горькое чувство и кажется, возмутительным и противоестественным для живого человека, созданного для жизни с людьми в окружении их любви и поддержки. Сейчас для Вас главное не отпустить надежду от себя, изо всех сил постарайтесь поверить в то, что Вы не одиноки в своем одиночестве и на Земле так много людей которые испытывают это тяжелое чувство. О которых и не подумаешь даже, и получается, что нас таких очень много.

– Но! – начал он отпираться, – это не навсегда. И они спасаются, всегда если не сдаются, и вы спасетесь. Бог в вас верит даже когда Вы в себя не верите, не верите в него. Ему тоже было плохо мягко-говоря и одиноко, когда он молился в саду перед казнью. Все его друзья спали, никто не был рядом чтобы поддержать, и он так не хотел и было страшно. И он не сдался. Давайте тоже не будем. Я всегда вспоминаю об этом, когда мне сильно одиноко и становится легче; во всяком случае я понимаю, что это нормально к сожалению, страдать для нас на определенных этапах жизни. Хотя в таком состоянии и хочется всех послать с их советами и бросить все потому что болит здесь и сейчас.

– Я не знаю какие тяготы Вы испытываете из-за своей болезни, – пояснил я ему болезнью им сказанное мне, – но могу представить, что это лишь усугубляет общий настрой, будьте терпеливы пожалуйста, я почему-то чувствую, что все еще не потеряно в Вашей истории и жить однозначно стоит, представьте, что терять нечего почему бы не остаться до конца не попробовать сделать все что в Ваших силах, чтобы жить так как хочется.

– Жизнь все-таки у нас совсем одна, – согласился со мной убийца, меня пока отпустив, – Берегите себя.

Я больше не сидел дома. Я по городу шагая смело ждал нападения от них. Из них аж нутро вылезало на каннибализм из моего нутра. Это был самый настоящий ужас Некроникусом описанный.

– С точки зрения православного христианства никакого милосердия в эвтаназии нет и быть не может, – объяснялась со мной, ко мне подойдя от страха моя соседка Надя, – Поскольку смертельные болезни всегда рассматривались верующими, как способ очиститься от пороков и прийти к покаянию, пересмотру результатов своей жизни.

– Страдания – это, с одной стороны, последствия грехопадения человечества, – поддерживал я с ней разговор, – с другой – ступенька, позволяющая понять Бога, стать к Нему ближе. Важная заповедь Христа: «терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21, 19).

– Вы понимаете, какой мощный сдвиг в сознании нашего общества произойдет, согласись мы с легализацией эвтаназии? – смеялась она над последними изменениями закона, – По этой атеистической логике, эволюция мировоззрения рано или поздно приведет нас к идее, что целесообразно избавляться от стариков, инвалидов, болезненных детей.

– Ведь с биологической точки зрения – выживает сильнейший, – согласился я, – но они опустили временность этой силы, так как фундамент стабильного они считают неизбежной слабостью. Слабость в закале становится силой, а они сразу силой слабое уничтожили и сами умерли следом. Без потомка здесь их больше так и не стало. Без дома потомку в его предательстве на еду другу ихнему их вообще увозят трупами иностранцы. Они уже и не могут остановиться – доделывают.

– Появятся предвыборные программы, – пыталась она всё же предположить, как дальше быть после истерии, – начнутся референдумы с тезисом: не будем тратить бюджетные деньги на дома ребенка, престарелых, хосписы.

– А сколько нерадивых детей, вожделеющих пустующие жилплощади своих престарелых родителей, – возмущался я, – будут добиваться признания их недееспособности, а после – поддадутся искушению воспользоваться эвтаназией?

– Да что там родственники, если в нашей стране аферисты запросто отжимают квартиры у ветеранов Великой Отечественной войны, – смеялась она, – Нет гарантии, что предполагаемый закон не станет легальным инструментом устранения неугодных, а врачи не превратятся в лицензированных киллеров.