Михаил Туров - Тодариум

Мама явно не обрадовалось новому «дому», где даже кровля не была положена до конца. Но отца это не беспокоило, через неделю он и Невилл сами достроили крышу, сходив несколько раз в город за материалами.

Ловирдейл сложно было назвать городом, но стало точно понятно одно – он стремится им стать. Ряд домиков, два магазина и карьер, добывающий запасы угля, сложно было охарактеризовать как… город. Но все его так и называли.

Жизнь наладилась. Спустя примерно 4 месяца, в городе построили еще несколько домов, а рядом с нашей церковью сделали пристройку – школу. Мама, желая работать с детьми, стала заниматься обучением подрастающего поколения Ловирдейла. Я и Невилл не стали исключением, хотя попытки сбежать с занятий возникали постоянно.

Церковь превратилась из забытого и потрепанного здания в «обязательное для посещения» место Ловирдейла. В воскресенье все жители собирались на службу, где мой отец рассказывал о важности Бога в нашей жизни. Именно там, в церкви, я встретил Мэджи – темноволосую девчонку с удивительно серьезным лицом. Она, в отличие от других детей, очень трепетно относилась к воскресной службе и появлялась там постоянно, а однажды даже попросила библию у отца.

В школе она сидела на дальних партах, проявляя малый интерес к учебе. Каждый раз, когда я оборачивался на нее, она читала Библию. Отец тоже устраивал вечера для трактовки священной книги, но я не сыскал такого интереса к ней, нежели она.

– Мэджи, да? – спросил я, подойдя к ней, когда закончились занятия.

Она повернулась, и я увидел островок родинок на ее шее.

– Да. А ты, должно быть, Николас? Твой папа священник, я ведь права? – она засунула тетрадь подмышку, и мы двинулись на выход из пристройки.

– Зови меня Никлас. Папа очень сердится, когда… произносят мое имя как-то иначе, – поправил я ее.

– Да, конечно! Никлас мне нравится даже больше. Оно… возвышает, – протянула она.

– Я заметил у тебя библию, ты же брала ее у отца? – я кинул взгляд на книгу с черной обложкой.

– Именно так. Я хотела уже сегодня занести ее, поэтому… зайду вечером, хорошо? – она стояла в дверном проеме, и ветер завывал от сквозняка.

Она появилась вечером, как и обещала – с небольшой борсеткой, накинутой через шею. Книгу же она прижимала к груди.

Я отворил дверь и невольно улыбнулся – она пришла!

– Вот и книга, – заговорила она, протягивая руки.

– Спас…

– Никлас, где твои манеры! – сзади меня появился отец в своей рясе. Видимо, он еще не успел переодеться.

– Я не… – я стало бы объясняться, но отец перебил меня.

– Мэджи, правильно? Ты приглашена на ужин, заходи. Сегодня у нас вкуснейшее рагу, – отец одним движением растворил дверь до конца.

– Святой отец Лонелл, я не могу… я… мне нужно…

– Тебе нужно поесть, сейчас как раз время ужина, – парировал Ричард.

– Приму за честь, святой отец, – мягко проговорила Мэджи и зашла внутрь, кивнув мне.

Ужин начался с молитвы, как и любой прием пищи. Если сначала Невилл противился этому, то сейчас не старается противоречить отцу.

– У нас сегодня гость, Мэджи. Прилежная ученица и частный гость церкви, – громко сказал отец, подходя к столу.

– Возьмемся за руки, – дополнил папа и все как один, стали зачитывать молитву.

А все, что есть во мне греховное, мешающее и запинающее, я исповедуюсь, раскаиваюсь и отрекаюсь пред лицом Твоим от всякой скверны плоти и духа.

Стол едва вмещал всех присутствующих, места для тарелки Невилла не хватило, он придерживал ее на коленях.

– Великолепное рагу, миссис Лонелл! Боюсь, мне пора возвращаться, – проговорила Мэджи, протягивая тарелку.

Отец оставил вилку и поднял глаза.

– Была бы церковь рядом с городом, я бы тебя с радостью отпустил, но ты погляди на время, – папа развернулся к окну, – уже поздно. В церкви есть небольшая комнатка, я иногда дремлю там. Не очень комфортно, но…

– Большое спасибо, святой отец, но мне правда нужно идти!

Маму передернуло от слов «святой отец». Она все еще не привыкла.

– Но там темно… ты…?

– Я знаю короткую дорогу через северо-восточные дома, я дойду, – заверила его Мэджи.

Отец молчал какое-то время, внимательно смотря на девчонку. А после поблагодарил за ужин и проводил до дверей.

Через два месяца у папы появился помощник – Лео. Двадцатилетий парень, работающий одно время в главном магазине города. Он помогал отцу на воскресных собраниях и проводил небольшие занятия в школах. Иногда, когда дела были совсем плохи, он собирал на пожертвования для церкви, бродя по главным улицам города.

– Твой отец вдохновил меня, – как-то ответил Лео, когда я спросил его о том, что он забыл в церкви.

Как позже выяснится, вдохновил он не только Лео, но и Мэджи.

Ловирдейл продолжал расширяться, и количество новых зданий уже было не сосчитать: библиотеки, продуктовые и товарные магазины, вокзал и даже полноценное здание администрации.

Мэджи все чаще стала появляться на мероприятиях, подготовленных церковью – к примеру, я видел ее на торжестве в честь Пасхи. На домашнем ужине она стала появляться чаще, и мама всегда доставала тарелку для нее.

– Пап, на той неделе приезжали ребята из Уизерса и останавливались на нашем вокзале. Охраняли какую-то машину. Видимо, полицейские, – подал голос Невилл.

Отец вопросительно глянул на него.

– Я подумал, что…

– Что?

– Тоже хочу стать полицейским. Или не конкретно полицейским, но… хочу приносить пользу, понимаешь? Сижу здесь как дурак, учеба…

– Учеба – это всё, Невилл. Думаешь, стал бы я священником, если бы не учился? – было заметно, что под конец отец смягчился.

– Но ты же не священник, – грубо ответил брат.

Суровый взгляд отца парализовал Невилла. Он быстро опустил глаза в пустую тарелку и пробормотал извинения.

Отец молча отодвинул стул, встал и скрылся на первом этаже.

Летом я окончательно убедился, что Мэджи мне нравится. Мы стали не разлей вода: в школе, на церковных собраниях и совместных ужинах мы сидели вместе. На дорожном вокзале, прячась за чередой длинных автобусов от местных охранников, которым мы порядком надоели, я впервые поцеловался.

Это был быстрый и легкий поцелуй. Мы засели мимо двух тесно припаркованных автобусов, и наши лица были на расстоянии вытянутого пальца. Случилось это слишком быстро, словно вот-вот нас поймают и разлучат навсегда.

Мне редко снятся сны, но этот засел в моей памяти, и не хотел выветриваться. Происходящее было размыто, словно я вынырнул из-под воды и стал осматриваться вокруг своей кровати. Я искал источник шума – низкий, глухой, доносящийся откуда-то рядом. Мои ноги меня не слушались и ходили сами по себе в моей небольшой комнатушке, бывшей кладовой. Я никак не мог понять, откуда идет звук – он то заканчивался, то снова начинался. От безысходности я присел на кровать и постарался прислушаться – это был не шум, а голоса. Знакомые голоса.