Владимир Евменов - Знак Зодиака Змееносец

Едва он это произнёс, Люба в буквальном смысле слова остолбенела. Её зрачки непроизвольно расширились, а в глазах появился нешуточный испуг.

– Как вы об этом узнали?.. – только и смогла прошептать она.

– Это неважно… но, если хотите, то я могу и вас этому научить. Намного важнее то, что именно на сегодняшний вечер мой личный гороскоп сулил мне встречу с женщиной-Тельцом, благодаря которой я найду то самое недостающее звено в своём зодиаке, – уклончиво ответил незнакомец, тут же быстро переведя разговор на другую тему. – Скажите, у вас дети кто по знаку зодиака? Ну, что мужа у вас нет – это я уже понял и так, без всякой астрологии…

И он вновь обезоруживающе улыбнулся.

Люба была испугана, смущена и озадачена одновременно. С одной стороны этот странноватый мужчина ей явно симпатизировал и даже больше – непостижимым образом притягивал к себе, но с другой – до смерти пугал своими странными умозаключениями.

– Только, пожалуйста, не бойтесь, – пристально глядя ей в глаза, произнёс человек в «чёрном», – меня зовут Аркадий Тверд. Я учёный-исследователь, а не какой-то там злодей- чернокнижник, как вы могли себе вообразить. Можно даже сказать, я попросту любопытный от природы человек, пытающийся создать собственную теорию мироздания. И всё же, кто по знаку зодиака ваши дети?

Всё это было произнесено настолько доброжелательным тоном, так искренне и убедительно, что Люба в итоге не выдержала и сдалась. Всё-таки многолетний прием транквилизаторов и антидепрессантов, а так же полное отсутствие мужского внимания сделали своё «чёрное дело», и критическое мышление женщины в этот момент оказалось явно не «на высоте».

– Мой сын… – начала она, но внезапно, словно опомнившись, прервалась, торопливо уточнив. – Мои дети – Стрельцы.

– Вы точно уверены, что они именно Стрельцы? – почему-то слишком уж серьёзно переспросил незнакомец. – Какие у них даты рождения?

– Они родились в один день – 28 ноября, – едва слышно ответила Кудряшова и неожиданно для себя расплакалась.

Большего уточнять мужчина не стал, а вместо этого, приобняв её за плечи, немного притянул к себе. Это было проделано столь тактично и ненавязчиво, что не только не испугало Любу, а наоборот, показалось ей очень приятным.

А она всё плакала и плакала, по какой-то непостижимой причине рассказывая незнакомцу всю историю своей жизни. Люба плохо помнила, что Аркадий ей тогда отвечал, но одно она запомнила точно.

– Люба, я жду вас в пятницу в восемнадцать часов на своей лекции в ДК «Железнодорожников». Обязательно приходите – вам это точно понравится. А дети ваши не Стрельцы. Они – Змееносцы. Впрочем, как и я.

Кудряшова непонимающе взглянула на него. Но тот, не говоря больше ни слова, лишь быстро развернулся на месте, и зашагал по темнеющей на фоне мартовского снега асфальтовой дорожке в сторону выхода из парка.

«Змееносцы… Какие ещё такие змееносцы? Что за белиберда, какая-то? А я чего посреди улицы нюни распустила перед незнакомым человеком? Какая к дьяволу астрология? Дома сын не кормленный сидит! Домой, домой, домой…», – путались мысли в её голове.

***

«Змееносец… Теперь-то я очень хорошо знаю, что это за знак такой! Ага, а вот и ключи нашлись!» – обрадовалась Люба, извлекая из сумочки знакомую связку.

Кудряшова вставила ключ в замок, повернула его и, толкнув дверь, очутилась в прихожей.

Первое, что бросилось ей в глаза, были огромные, наверное, сорок пятого размера осенние ботинки, стоящие посреди коридора.

«Чьи же это ботинки? Не Яна – это точно… У него сорок первый… – удивилась она, рассматривая обувь. – У нас что, Аркадий в гостях?»

И в этот момент она услышала подозрительный шум и стоны, раздающиеся из комнаты. Люба насторожилась. А вслед за этим послышался ритмичный скрип дивана. Затем пауза, и вновь всё повторилось.

Всё внутри Кудряшовой похолодело. Она не знала, что и подумать. А потому, даже не разувшись, Люба стремительно кинулась в комнату. Однако едва она очутилась на пороге, как в ту же секунду её с головой накрыла волна жара, которая, быстро схлынув, обдала её леденящим дыханием ужаса.

На диване в страстном переплетении лежали два обнажённых человеческих тела. Эти двое увлечённо занимались любовью.

Когда до Любы наконец-таки дошло, кто эти двое, ей стало по-настоящему плохо.

– Учитель… – только и смогла вымолвить она. – Аркадий, за что?..

Услышав голос позади себя, мужчина вздрогнул и, быстро вскочив на ноги, ничуть не стесняясь, встал во весь рост перед остолбеневшей женщиной.

– Люба, я же сказал тебе, что та мартовская встреча была неспроста в моём личном гороскопе. И я тогда говорил, что она даст мне то самое недостающее звено. Вот, Люба, посмотри. Это и есть то самое недостающее звено, – твердо произнёс он и отошёл в сторону.

Только теперь женщина окончательно поняла, кто был второй половиной этого бурного соития.

С дивана на неё испуганно и одновременно вызывающе глядели такие знакомые глаза.

– Яна?.. Разве может такое быть?.. – только и смогла прошептать Кудряшова.

И её сознание, как в быстро меняющемся калейдоскопе, стало рассыпаться на множество фрагментов, чтобы уже в следующее мгновение собраться в новый вариант воспринимаемого мира. А затем в новый и в новый… И так до бесконечности. Необратимый процесс был запущен, и теперь он стал нескончаем.

Сумасшествие вскоре стало для неё теперь привычной реальностью. Больше в обычное состояние сознания Кудряшова так никогда и не приходила. А потому, спустя некоторое время её положили в психиатрическую больницу, где она впоследствии и осталась на постоянной основе.

Прошло десять лет…

В комнате царил полнейший беспорядок. Но так могло показаться лишь на первый взгляд, поскольку это поверхностное впечатление было в корне ошибочным. Стоило только присмотреться ко всему более внимательно, как сторонний наблюдатель неизбежно бы пришёл к выводу, что в комнате, вне всяких сомнений, присутствует чёткий принцип расположения предметов интерьера и хозяйских вещей. А стоило более углубиться в детали, как приходило однозначное понимание, что на самом деле всё здесь находилось в строгом соответствии с жизненным укладом жильцов.

И главным принципом, которому всё подчинялось, являлась незримая черта, некая медиана, разделявшая комнату на две части – женскую и мужскую половины. Действительно, даже предметы личного гардероба, и те находились в строгом соответствии с разделением сторон: каждая вещь, согласно половому признаку, находилась в положенном ей месте. Слева была женская, а справа, соответственно, мужская половина комнаты.

В левой половине комнаты располагался тёмно-коричневый лакированный платяной шкаф, в буквальном смысле слова забитый до отказа многочисленным дамским убранством, а так же старенький трельяж, заставленный бесчисленными аксессуарами женской косметики. Рядом с ним, на стене, сплошь увешанной вырезками из глянцевых журналов, в золотистой рамке висела цветная фотография, на которой была запечатлена молодая симпатичная девушка, двадцати-двадцати двух лет, не более, в ярком красно-синем закрытом купальнике и с зачесанными назад короткими тёмными волосами. Она радостно улыбалась с фото своей белоснежной улыбкой и выглядела абсолютно счастливой и беззаботной на фоне изумрудно-голубого морского пейзажа. Прямо под рамкой, сильно диссонирую с фотографией, к серо-зелёным старым обоям английскими булавками был приколот небольшой плакат с изображением Курта Кобейна – лидера известной альтернативной рок-группы «Нирвана», исполняющей песни в стиле «гранж». В нижнем правом углу плаката красными чернилами, словно кровью, были неразборчиво написаны несколько цифр.