Владимир Евменов - Знак Зодиака Змееносец

– Вить, какие на фиг удочки? Ты что, не догоняешь?! В том доме мужик сгорел! – отчаянно выкрикнул младший из друзей.

– Да… ты прав, – согласился Витёк.

И тут же, не сговариваясь, оба быстро поднялись из-за стола и, пулей выскочив из дома, помчались по раскисшей грунтовой дороге в сторону города.

И это оказалось очень вовремя, поскольку спустя каких-то десять минут к калитке их дачи подошёл тот самый бородатый человек в чёрной одежде. Озираясь по сторонам, он торопливо зашёл на территорию участка, подкрался к дому, заглянул в окно, словно выискивая кого-то взглядом. Никого не обнаружив в доме, неизвестный поспешно покинул участок и растаял в ночной темноте.

А спустя ещё минут двадцать примчалась пожарная машина, правда, к тому моменту тушить было уже нечего: деревянный дачный домик, где произошло это странное возгорание, сгорел практически дотла. При осмотре места пожарища был обнаружен обгоревший труп мужчины. Тут же была вызвана милиция, а прибывшая следственно-оперативная группа проработала на месте происшествия до утра. Однако все попытки милиционеров найти свидетелей пожара оказались тщетны: этой ночью на территории садоводческого товарищества, кроме двоих несовершеннолетних рыболовов, никого не было.

Мальчишки же отпирались как могли, говоря, что не знают, как всё произошло, а пожарных, мол, они вызвали, когда увидели полыхающий вдали дом. Дежурному следователю оставалось лишь поверить им на слово, к тому же пожарные подтвердили, что первоначальный очаг возгорания находился внутри помещения, а значит, подозревать кого-то в умышленном поджоге не имело смысла.

Ночевали этой ночью друзья на даче, поскольку, когда милиция завершила их опрашивать, время перевалило за полночь, и добираться до дома было уже не на чем.

На следующий день они проснулись лишь к обеду. На улице ярко светило солнышко и было совсем не по-мартовски тепло. Вчерашние страхи стали потихоньку забываться, а потому друзья всё же решили сходить на рыбалку. К тому же ранней весной рыба клевала активно весь световой день.

Их путь на речку вновь пролегал мимо того самого злополучного дачного участка, где накануне вместе с домом сгорел хозяин. Только теперь они знали, что погибший был местной знаменитостью – руководитель оркестра областной филармонии Сергей Георгиевич Кулебаба. Так, по крайней мере, они услышали ночью от общавшихся между собой милиционеров.

Подойдя к участку, ребята обнаружили, что деревянный забор-штакетник, огораживающий его территорию со стороны улицы, был практически полностью выломан. По всей видимости, пожарные сделали это специально, чтобы иметь удобный доступ к очагу возгорания. Целым теперь оставался лишь пролёт, примыкавший к входной калитке.

Только сейчас друзья заметили, что в этом месте к нему была прибита жестяная пластина. На ней какой-то художник изобразил смешное человеческое лицо, под которым масляной краской было написано: «Осторожно: слишком добрый хозяин. Зацелует до смерти».

– Смешной, наверное, дядька был, – мрачно изрёк Витёк.

– Наверное… – с тревогой в голосе протянул Вовка, но внезапно смолк.

От вчерашних воспоминаний у него вновь повеяло холодком вдоль спины. Стараясь об этом не думать, он перестал рассматривать рисунок и уже собирался двинуться дальше, как вдруг его внимание привлекло кое-что ещё.

– А это что ещё такое? Что это за цифры какие-то? Триста тридцать три… – еле слышно прошептал он, обращаясь сам к себе, после чего уже более громко спросил у друга. – Смотри, Вить, пожарные, что ль, написали?..

Витёк потрогал краску: та осталась у него на кончике пальца.

– Не, это не краска, – утвердительно заявил приятель и понюхал палец. – Фу, это вроде как кровь чья-то… Эх, зачем я только её трогал?! А вдруг заразная какая?..

Расстроенный своим поступком и, не придумав ничего лучшего, он брезгливо вытер палец о штаны.

– Ладно, пошли, а то так и на речку не попадём. Итак весь утренний клёв проспали… – недовольно проворчал Витёк и двинулся по проулку в сторону лесополосы.

Если признаться, то и ему до сих пор было жутковато смотреть на обугленные руины сгоревшего дачного домика, а уж тем более находиться в непосредственной близости от него.

Так и не найдя ответа на свой вопрос, Вовка вздохнул, покрутил еще раз головой по сторонам и, ускорив шаг, поспешил вслед за приятелем.

Через полчаса, добравшись до реки, друзья уже благополучно обо всём забыли. Да и не хотели они помнить ни о чём таком, если честно…

За двадцать шесть лет до описываемых событий. 1970 год, город Орёл, СССР.

Весна ворвалась в город неожиданно и бурно. В последней декаде марта произошёл резкий перепад температуры с мороза на тепло, и всё в природе сразу же пришло в движение: зажурчали ручьи, запели птицы, а по ночам во дворах вновь заорали любовные песни несносные коты. Что уж тогда говорить про молодых людей – на них весна действовала особым образом, превращая их эндорфинную систему головного мозга в клокочущий коктейль эмоций.

Вот и у двух студентов исторического факультета Орловского педагогического института – Любы Кудряшовой и Алексея Галушки – фактор весны определённо спровоцировал бурный всплеск гормонов. Нет, конечно же, в этом не было ничего удивительного, поскольку молодые люди уже давно и открыто выражали чувства друг другу. Просто до этого самого момента влюблённые словно блюли некий кодекс невинности, не позволяя себе никакой интимной близости. Теперь же, с приходом весны, физиология день за днём стала захватывать всё новые и новые территории их моральных принципов. Стоило бы отметить, что эти двое словно нашли друг друга, сходясь во взглядах практически во всём, особенно, что касалось вопросов брака и семьи. Но – что более примечательно – они заметно отличались от большинства институтских друзей, поскольку оба были в прямом смысле слова повёрнуты на дохристианской истории Руси и старинных обрядах бракосочетания: Люба и Алексей были убеждены, что вступать в интимные отношения можно только в особый день и в особом месте.

Вот поэтому сейчас, когда до ожидаемого дня «Открытия года» – так они называли день весеннего равноденствия – оставалось всего два дня, влюбленные начали усиленно готовиться к предстоящему выезду в «поле». Такое название студенты исторического факультета присваивали всем своим самостоятельным вылазкам на места археологических раскопок. И, хотя поездка вынуждала их пропускать обязательные субботние лекции в институте, эти двое, находясь на волне идеи, захлестнувшей их с головой, совершенно не были обеспокоены подобными мелочами. К тому же родители Алексея были действующими работниками местного обкома партии, а потому о благополучном завершении учёбы в институте парень ничуть не тревожился.