Василий Воронков - Страх звёзд

– Ты же знаешь, – сказал Насир, – я, кроме как летать, ничего толком не умею, а сейчас не до полётов, конечно. Но ваша затея мне не нравится. Что на этом грузовозе могло произойти – один елдыш знает! Как он вообще за пределами сектора оказался? Чего десять лет делал? Почему обратно повернул?

– Да всё, что угодно может быть. Гравитация, например. Притянуло его обратно. Или искусственный интеллект дал сбой.

– А если он ещё раз, как ты говоришь, даст сбой? Нас там не раскидает по всей галактике?

– Я же говорил. Чуть что не так – сразу возвращаемся. Риски определённые есть, конечно, но когда у нас без рисков было?

Насир несколько раз кивнул и присосался к трубке.

– Ты сам-то этой шармуте веришь? – спросил он сквозь дым.

– В смысле?

– На кой елдыш мы ей сдались? За такие деньжищи могла бы целую экспедицию снарядить вместо того, чтобы нанимать трёх алкоголиков на консервной банке.

– Одного алкоголика, – поправил Томаш. – И двух сочувствующих ему товарищей.

– Херзац тебя!

– Вообще ты всё правильно говоришь, только я ответы на эти вопросы не знаю. Может, не согласился никто. Она мне сказала, что организовать вылет гражданского бакарийского корабля сейчас не в состоянии, а нас выпустят, вроде как репатриация получается. Правда, я этой ерунде не верю ни разу. Тут каждый день, – Томаш прищурился, глядя на небо, – целый рой блох этих летает.

– А в чём дело тогда? На кой мы ей сдались?

– Не согласился больше никто.

– Даже за двенадцать миллионов?

Томаш не ответил. Насир выдохнул через ноздри искристый дым.

– Слушай, – сказал он, – а вдруг там другое что, а не этот елдыш потерянный?

– Что, например?

Насир пожал плечами.

– Я пока проблем особых не вижу, – сказал Томаш. – Прилетим, улетим. Стыковаться – это уже программа максимум. Мотаться на такое расстояние опасно, конечно, но нас вроде это раньше не останавливало.

– Нас это раньше не останавливало, потому что раньше всего этого херзаца не было! – Насир погрозил в небо трубкой. – Да ты бы и раньше на такое не согласился, если бы мы здесь не застряли.

– Ты чего от меня хочешь? – застонал Томаш. – Душераздирающих признаний? Да, не согласился бы. Но то было раньше. А сейчас – мы здесь.

Вдалеке, у горизонта, поднимался в небо фиолетовый свет – зарево громадного, тонущего в чаду города.

– Короче, решай, – сказал Томаш.

Они долго молчали. Насир курил мазин, и лицо его окутывал густой дым, который переливался ядовитыми цветами, как смог у горизонта.

– Интересно, конечно, херзац его так! Потерянный на десять лет грузовоз, тайны, интриги и двенадцать лямов… Прилетим и улетим, говоришь?

– Ага.

Насир окинул взглядом опущенный трап корабля.

Старая однопалубная тарка, сохранившая местами следы оригинальной покраски – бурые пятна плесени, выросшие на выщербленной броне – выглядела так, словно прошла через метеоритный рой, причём неоднократно. Она вмещала экипаж из пяти человек, у которых даже после непродолжительного полёта имелся неплохой шанс возненавидеть друг друга из-за удушающей тесноты. В официальных реестрах корабль фигурировал под поэтичным названием «Вечный странник», но со временем получил более меткое прозвище «Припадок». Из-за неустранимых проблем в работе гравитационных катушек ускорение на нём превращалось в совершенно чудовищный аттракцион, после которого все кишки вылезали наружу.

Удобствами «Припадок» не блистал – личные отсеки напоминали оцинкованные гробы, в кают-компанию едва влезала немногочисленная команда, а пользование санузлом представляло собой настолько сложный и многоступенчатый процесс, что сам Томаш, если приспичит, предпочитал сбегать в бар при космодроме. Доступ к грузовому трюму тоже не отличался удобством – приходилось разбирать пол в узком, как кишка, коридоре, соединяющем отсеки.

Томаш, с детства мечтавший о собственном межпланетном корабле, расплачивался за «Припадок» почти десять лет. Заработка едва хватало на то, чтобы покрывать расходы, а когда дела должны были пойти на лад, Лития и Бакар вдруг решили, что им тесно под одним солнцем.

– Как же я ненавижу эту консервную банку! – Насир сплюнул себе под ноги.

– Я знаю, – сказал Томаш. – Я тоже.

«Припадок» уже третий месяц стоял на запасной полосе космодрома, оплетённый посадочными мурингами, как щупальцами – с отозванной сигнатурой и без права на взлёт. Из посредственного межпланетного корабля тарка превратилась в отвратительное жилище. Больше всех страдал Насир, который сгибался в три погибели, как горбун, чтобы ненароком не задеть головой какую-нибудь перегородку (случалось неоднократно). При этом плата за стоянку с неуёмным аппетитом пожирала и без того скромные сбережения Томаша.

– Помоги, а? – сказал Томаш. – Лицензию нам просто так не вернут. Да ещё война эта долбаная! Айша ко мне уже пару недель клинья подбивала – причём через наших старых перекупов. Не хотел я с ней связываться, нехорошее было предчувствие, но…

– И где сейчас это предчувствие?

– Не делось оно никуда. Только через месяцок я уже не смогу за всё это платить – подниму лапки, брошу к чёртовой матери «Припадок» и окажусь в каких-нибудь трущобах, где меня в итоге прирежут, как пса литийского.

– Во! Наконец переходишь к мольбам! – осклабился Насир.

– Просто обрисовываю перспективу. Вряд ли нам такая возможность, как эта, ещё предоставится. Считай, нам повезло.

– А почему бы не сделать так… – сказал Насир, затягиваясь. – Я сваливаю к херзац матерах, вы соглашаетесь на миссию, получаете сигнатуру и летите на свою Литию, показав этой Мойше, или как её там, большой толстый елдыш?

– Айше, – поправил его Томаш. – И Насир, ты меня удивляешь! Думаешь, она нас так просто отпустит? Подарит сигнатуру, топливными гильзами под завязку загрузит и ручкой на прощание помашет? До свидания и успешного вам полёта?

– А в чём подвох?

– Нам поставят оборудование, с которым мы сможем лететь только в пределах заданного коридора. Если сворачиваем, оно нам на хрен отрубает весь генератор, и всё, мы трупы. Когда вернёмся, его отключат.

– Если вернёмся, херзац его! Ты самое интересное на конец решил приберечь, я смотрю?

– Вполне разумные меры, – дёрнул плечами Томаш.

– На поводке летать?

– А какие у нас ещё варианты? Просто так она бы нас, разумеется, не отпустила. Да, мне тоже не нравится летать на поводке. Но тут либо летать на поводке, либо вон, – Томаш показал на чёрные лоснящиеся муринги, – стоять на привязи.

– И ты пустишь кого-то в своём корабле копаться?

– Насир, – Томаш отмахнулся от выпущенной в него струи синего дыма, – я же говорю, какие ещё варианты? Вполне понятно, что Айша пытается себя обезопасить. Не поверит же она, что литийский капитан будет свято чтить какие-то там бакарийские договорённости, а так – железный поводок, и ни шагу в сторону.