Марина Зилотина - Аномалии среди нас. Я жертва. Книга вторая

– А если честно? Как ты сюда попал? – Имитируя занятость, я просматривал телефон и оттягивал неизбежное. Пантера сузила глаза. – Я звонила в отделение интенсивной терапии в десять. Ты был без сознания. И тебя готовили к операции.

– Правда? Значит, не успели, – чертыхаясь про себя, я отвернулся к воротам. Камилла поддержала мою ложь прохладным насмешливым тоном:

– Действительно, какие нерасторопные ребята. Уже и бессознательные пациенты убегают с порога операционной.

Я стиснул челюсти: «Очередная демаскировка». Вспыльчивое животное уже каменело. Но буря мгновенно стихла. Я почувствовал её спиной. Безошибочно определив проекцию сердца под лопаткой, она продышала:

– Не гневайся. – Кожные рецепторы обострились. Сердце отбивало стаккато. Она замерла, слушая мой сильный, уверенный пульс. По телу пробегали энергетические волны. А Камилла прижалась губами к шоковой сердечной мышце Луки Гордона и беззвучно выдохнула. – Моё сердечко, больше не пугай меня.

Разворачиваясь к ней, хищник зачарованно потянулся к тёплой кисти, но коварная рептилия тут же отстранилась и предупредительно покачала головой:

– Шш… Но как ты это объяснишь родителям? – Она лукаво приподняла бровки и кивнула в сторону дороги. – А вот и они. Бриги вчера были в кардиологии. А теперь чувствуют себя обманутыми. Думаю, Гордоны с ними солидарны.

– Обманутыми? – До меня ещё смутно доходил смысл её слов, а в духе уже сработал триггер: «Моё» . Всё, кнопка запуска активирована, хищник не владел собой. Но леди театрально задумалась и продолжила пытки моего самообладания:

– Кажется, в тот день у тебя был рецидив? А сейчас тебе припишут сердечную недостаточность и, как минимум, поздний инфаркт лёгких. – Возбужденно впитывая её запах и тяжело дыша, её уже гипнотизировал вампир, а Камилла соблазнительно урчала. – Какой блеск в глазах! Эйфория и некритичное поведение. Удушье и дисфория – острый приступ раздражительности. Соберись, Гордон. Иначе тебе сейчас вызовут неотложку. И отправят, если не в кардиологию, то в психдиспансер с чудными ребятами из психбригады – навещать соседа Шульгина.

– Коварная репти… – хищник закусил ладонь. А она невозмутимо продолжала:

– Хотя, было б интересно посмотреть, в чём ты убежишь оттуда? – Под её смешок дискредитированный монстр захлебнулся пеной. Она пятилась к собакам, но контрольным выстрелом послала мне воздушный поцелуй. – Мой грозный Аполлон.

Хихикая, девчонка сиганула. Оскорбленный Доминант выкрикнул ей в спину:

– Знаешь, почему я вернулся? Твоя шокотерапия – идеальная реабилитация для монстра.

– О, да! Такой техникой владею только я. – Камилла пластично поиграла пальчиками в воздухе, но тут же изменилась в лице. – Родители не в духе. Уезжай.

«Уезжай», – слово выстрелило и засело глубоко в подкорке рептильного мозга. Не раскланиваясь с Бригами, хищник задним ходом прокатил бульвар, покинул посёлок и, чтобы не удариться в пьяную вакханалию, выехал на магистраль.

Я не гнал. Телефон отключён. С Гордонами предстоит неприятный разговор. Не обойтись без ментальной коррекции. Одно радует – родителей мобилизовали на дежурство. До объекта моего профессионального фиаско была сотня километров, а значит, достаточно времени на интроспекцию.

– Итак, я опасен, – пока хищник трезво оценивал последствия корреляции, свернул на второстепенную дорогу. Вглубь восемь километров, и показалась заброшенная усадьба, которая уже семнадцать лет стояла законсервированной. По официальной причине строительство было заморожено из-за проблем с коммуникациями. Де-факто – из-за прогрессирующей одержимости её хозяина.

– Да ты просто образец самообладания! Всего семь пробоин в её тонком теле за последних три часа. – Взгляд хищника не отрывался от руин. А зверь пророчески предвосхищал мои тяжёлые решения. – Место, конечно, живописное. Не надо просветления, чтобы понять, зачем ты приехал на это кладбище девелопера.

Издалека на участке в десять гектаров с некогда продуманным дизайном, от которого остались только вековые деревья и заросшие диким шиповником цветники, особняк смотрелся практически готовым: готовая крыша, стены отделаны светлым камнем. Но вблизи становилось ясно, что замок мёртв. Подъездная гравийная дорога заросла непроходимым бурьяном, на деформированном профнастиле ограждения – граффити, повсюду мусор и бутылки. Я оставил машину у столба с провисшим кабелем и пошёл пешком. К «Графским развалинам» замка Луки Гордона.

Внешний облик дома напоминал дворянскую усадьбу девятнадцатого века. Хищник угадывал элементы архитектуры: обилие колонн, пилястры, панорамные арочные окна, балконы-портики. Лучше всех сохранилась балюстрада, которую венчал величественный купол. Я представил здесь Камиллу с этюдником:

– Леди оценила бы изящное решение. – Оригинальным украшением фасада должны были стать установленные в нишах античные статуи. Теперь обломки этих скульптур утопали в траве. Вампир кассировал их первыми. Я вернулся в настоящее и констатировал. – Я не контролирую ни способности, ни эмоции, ни жажду.

Здравый рассудок возразил: «Ты любишь. Это не патология».

– Это тоже «не патология» ?! Среди декораций к фильму ужасов трансформированный монстр на голоса разговаривает с демоном? – Я подвёл итог. – Я вампир. Всё моё естество стремится к ней. Увы, не только для обожествления.

– Не усложняй. Это принцип сосуществования под вариантом – хищничество.

Хищник материализовался на крыльце, и в глаза бросилась мерзость запустения и надругательства: фасад с треснутой штукатуркой, кирпичные стены крепостной толщины, биллиардная и винная комната в подвале, подземный гараж, недостроенный чердак с зимним садом, громадные гостевые апартаменты, как для великанов, покрытые плесенью. Я прислушался – замок стонал. Зверь сдался:

– Зачем это жуткое напоминание? – Я поднял взгляд. Фамильный герб на барельефе загаженный воронами, выцвел и облетел. – Какой же ты был пафосный.

– Того Гордона с его претенциозной жизнью давно не существует. Теперь я – хищник в своей проклятой реальности. И чувство, что крепнет во мне, вообще не поддаётся ни анализу, ни дисциплине, ни классификации. Любовь ли это…

– А выдай её замуж! И узнаешь… – зверь точно сымитировал её контральто: «Кстати, Иван скоро приезжает», и началась карательная терапия для вандала:

– Твою мать! – Хищник пробил пустынный холл стенобитным тараном и приземлился в бассейне, заросшем мхом и травами. Облицовка не прошла тест на прочность, и после серии методичных хуков представляла собой груду черепков.

– Благословишь их и будешь сталкером на расстоянии. Через год станешь другом семьи и крёстным. «Седовласый херувим» не рассматривал такой сценарий?