Элиана Арнтгольц - Тёмные времена души. Карта смерти

На следующий день без пятнадцати два я стоял уже возле входа на Северное кладбище. Я был одет в классическое чёрное пальто, брюки тоже чёрные, классические и лакированные чёрные туфли. Всё согласно дресс-коду. Мне, конечно, не понятно, какая разница, в зелёном, голубом или фиолетовом ты придёшь проводить в последний путь, но это принципиальный вопрос для моей мамы. Но и дабы не нагнетать и не навлечь на себя излюбленные ею вопросы: «Что же скажут люди?», я решил соблюсти все формальности. К двум часам подошли все ко входу и ожидали катафалк. Пришло пару соседей-старичков, с которыми дедушка дружил по-соседски, ходили в гости друг к другу. Пришли немногочисленные родственники, которые, как правило, собирались либо на свадьбы, либо на похороны, в другие значимые моменты жизни они в родстве не были замечены. Пришёл проводить в последний путь деда родной брат покойной бабушки, ныне ещё действующий главврач психиатрической больницы, врач от бога. Я его всегда очень любил, и он меня тоже. Пройдёт совсем мало времени, и мы с ним встретимся снова, он мне даст очень ценный совет, но об этом позже. Вообще, я не любитель семейных сборищ, даже если они по весёлому поводу. Когда я был маленьким, мне казалось, что наш создатель, который сидит на небе, просто забавляется, когда создаёт семьи и родственников, таких разных людей соединяет в союзы и объединяет под одной крышей. С возрастом эта детская теория только утвердила своё право на существование. Сборище совершенно разных людей, с разным мировоззрением, разными ценностями, иногда диаметрально противоположными взглядами на жизнь, которых время от времени судьба сталкивает лбами. Не зря наши классики писали о проблемах отцов и детей, эта тема стара как мир.

Вот и подъехал катафалк, включили похоронный марш, родители взяли меня под руки, вся наша немногочисленная семья пошла медленно за катафалком по асфальтированной дороге, идущей по главной аллее кладбища. Кто-то из тётушек начал громко рыдать, во весь голос причитая о том, «как же ты нас покинул». Весь этот театрализованный спектакль меня словно резал по живому, по сердцу. «Боже, какая показуха!» – думал про себя я. Я же точно знал, что за последние несколько лет все эти псевдорыдающие даже не нашли время просто позвонить деду, справиться о здоровье. А он всем звонил, помня день рождения каждого и дни рождения их детей и внуков. Я старался абстрагироваться от происходящего. Мне было тяжело на душе от потери близкого, не просто родственника, а близкого по духу человека, и всё происходящее сейчас – это лицемерие – меня расстраивало ещё больше.

Но с погодой нам сегодня даже повезло. Было достаточно тепло для этого времени года, а главное, сухо и безветренно. Осеннее солнышко ярко светило сегодня весь день, даже не скрывалось за тучами. Кладбище, по которому мы сейчас шли, было очень старое, но ухоженное и содержалось в порядке. На территории кладбища много высоких и мощных осин и клёнов, которые ещё переливались от жёлтого к красному цвету. Сухая листва шелестела под ногами и создавала ощущение бабьего лета. Мы свернули направо с главной аллеи, продолжив траурное шествие дальше. Мы направлялись к могиле покойной бабушки, жене деда, там и планировалось его захоронить. Было ощущение безмятежности, полный штиль. Даже переменчивое настроение местной погоды словно взяло паузу сегодня. Затаилось… Ждёт. А мы идём в гости, в город на погосте. Тут и лежат кости. Покойники спят. Кресты гранитные стоят, оградки калитками скрипят. Фотографии с памятников на нас глядят, взглядом провожают. А по спине мурашки пробегают. Вот чуть-чуть, и мы на месте. Могилка бабушкина, рядом яма, гора земли… Рыдающие тётки тут, священник в чёрной рясе. Из катафалка гроб несут. Стоит на стульях открытый гроб, в нём дед лежит, словно и не труп. Всё как в тумане, мне не по себе… Священник начинает речь, но речи я не слышу. Мне слышны птицы, слышен крик, мне белки мысли слышны, мне слышен шёпот из толпы, листвы мне слышен шелест, а псалмы батюшки, увы. Я подошёл к нему поближе, встал за спиной. Увидел нечто, будто из груди покойного деда вспорхнула бабочка цвета василька, вспорхнула и улетела. Вдруг батюшке сдавило что-то в груди, согнулся он, закашлял. Я чуть отошёл, а он за мной. И падает в могилу, таща меня за собой. Что же тут было. Нас вытаскивали из могилы мужики, батюшку сразу в неотложку, сказали – сердце. А мне так хотелось от кладбища отмыться. Всё окончено. Гроб захоронили. Люди в шоке от таких картин. Я, конечно, по уважительной причине от кушаний поминальных отказался. Мой вид сегодняшний парадный, увы, оказался неприглядный.

Ну что ж, и этот этап в истории окончен.

Даже на кладбище не обошлось без инцидента. Вот только вопрос, что делал на кладбище священник? Я не припоминаю креста на шее у деда. Чтоб он когда-то ходил на службу в церковь. Или давал ценные указания, как его захоронить, в которых он бы упоминал отпевание по православным канонам. Я точно знал – место на кладбище рядом с Ниночкой дед приготовил для себя, он об этом часто говорил и нам напоминал. А вот в самодеятельности с батюшкой я заподозрил свою мать. Она могла, чтоб как у людей. Нет, сегодня выяснять идейного вдохновителя сегодняшнего происшествия у меня не было сил. Я почти не спал сегодняшней ночью, так же, как и прошлой. Мне хотелось отмыться от могильной земли, поплакать одному, не делая вида, что ты сильный и непрошибаемый ничем. Я ещё не смирился с мыслью, что деда, моего любимого деда, больше нет. Я никогда уже ему не позвоню, не приду с дурацким подарком на день рождения. Может, мне станет легче на душе скоро, но не сегодня. Бывают же в жизни чёрные и белые полосы, которые чередуются. Видимо, в моей жизни наступил период чёрной полосы. Я сильно разочаровался в любви, как мне казалось, у меня были крепкие и серьёзные отношения, которым было уже несколько лет. Мы серьёзно обсуждали планы на будущее, даже пару раз разговор заходил о будущих детях. Но в один прекрасный день мне дали от ворот поворот. Оказалось, у неё уже были другие отношения некоторое время, а я был лишь запасным аэродромом. Обидно. А я честно ждал окончания её учёбы и мечтал о пышной свадьбе, но увы. Этому не суждено было сбыться, а хуже всего, что ты любишь, так искренне, так нежно… Преданный и верный пёс. Она не пощадила ни меня, ни моих чувств. Не успели затянуться раны, как умер мой любимый дед, который мне был надеждой и опорой. Вот поговоришь с ним, и на душе тепло становится, чувствуешь прилив сил, начинаешь в себя верить. Вроде ничего особо не рассказал, а ответ получил. И прёшь дальше, без сомнений, вперёд. Теперь и личной жизни нет, и деда нет, и сомнения закрались о предназначении и выборе профессии в жизни. Будто бы я должен делать что-то другое, жить иначе, но вот как иначе, я понять пока не могу.