Карина Сенн - Наблюдатель

– Можно мне увидеть маму? – спросил мальчик, и незнакомец присел на корточки, перед запертой клеткой.

– Ты правда хочешь её видеть?

– Хочу. Когда я смогу пойти к ней?

– Когда ты проснёшься, – ответил мужчина, затем достал из кармана ключ, отворил маленькую дверцу, протянул длинную руку и забрал пустую тарелку.

– Так я сплю?

– Ты же знаешь, какие кошмары бывают реалистичные.

И мальчик поверил, попробовал себя ущипнуть, зажмурился, но ничего не вышло, и незнакомец засмеялся.

– Знаешь, кто раньше жил в этой клетке?

– Кто? – испуганно спросил мальчик.

– Мой щенок. Я взял его совсем маленьким, растил его, ухаживал за ним, чтобы однажды он смог стать моим защитником и помощником.

– Где он сейчас?

– Он предал меня и умер от рака, прямо там, где ты сидишь.

Мальчик заплакал, перебрался в другой угол, утащив за собой старый плед. На нём было мягче сидеть, чем на голых прутьях.

– Наверное, животные не слишком умны. Они никогда не смогут понять тебя так, как это сделает человек.

– Я хочу домой, – шептал он, но незнакомец продолжал говорить.

– Дом, дом, дом… Что он тебе даст?

– Я не хочу быть здесь.

– Я могу принести тебе твою любимую игрушку. Тебе станет легче? – в надежде спросил Высокий Человек, но мальчик продолжал плакать.– Что тебя радует? Расскажи мне.

– Мама, – короткий ответ, что прозвучал, как зов.

– Страх, вот что действительно может взбодрить. Ты когда-нибудь видел, как люди боятся?

– Я боюсь вас.

– Нет-нет, я говорю про чужой страх, милый. Ты когда-нибудь видел его? – он глубоко вздохнул.– Я всегда был один, но ты мог бы решить этот вопрос. Ты же взрослый мальчик? – спрашивал незнакомец, а ребёнок лишь качал головой.

***

Человек-невидимка проводил беседы с мальчиком в клетке по несколько раз за день. Когда он готовил ему еду, то всегда раздалбливал маленькие таблетки, превращая их в белый порошок, и подсыпал в пищу. Его новому другу нужен был отдых, расслабление, ведь он слишком много плакал и нервничал.

– Знаешь, насколько гибка человеческая натура в твоём возрасте? Стоит лишь направить, указать путь … – рассуждал он.– Как легко её сломать, как легко починить. Собственными руками можно создать нового человека.

Мальчик часто слышал крики, часто слышал громкий шум и дождь, откуда-то сверху. Ветер завывал, шумели деревья, но никаких признаков городской жизни. Ни машин, ни голосов извне. Ничего.

Лишь темнота, тошнотворный запах мертвечины где-то рядом, от которого кружилась голова, его маленькая клетка, тарелка с едой и ведёрко в углу.

***

Он прожил так несколько недель. Без движения, без солнца. Его конечности окаменели, он ослаб, а голос незнакомца стал единственным развлечением. Заточение закончилось в тот день, когда тёмную ночь разрезали яркие мигалки полицейских машин. Именно тогда, он, наконец- то, смог увидеть своего отца, что уже в таком молодом возрасте обрёл седину.

Это был лишь один из счастливых случаев спасения. Всего несколько человек смогли вернуться домой. Остальные же пребывали в глубокой яме, лёжа друг на друге, смотря мёртвыми глазами в пустоту.

Впервые я увидел её, когда сидел на последней парте второго ряда. Она то лениво перелистывала учебник, то глупо смотрела в окно, да с таким упоением, словно там происходило нечто интересное. На самом же деле на дворе стояла весна, то время года, которое я всегда недолюбливал. Слякоть, большие лужи, небо вечно серое, но быть может, так тоскливо было лишь в моём маленьком городе под названием Гемпшир. Но вернёмся к классу. За окном капала капель, по стёклам бежала талая вода, а она что-то шептала про себя. Наверняка напевала одну из глупых песен, что слушают её подружки. Да, я уже говорил, что увидел её впервые, но её друзей я знал давно, с некоторыми у меня были совместные уроки. Те ещё тупицы, но при этом некоторые неплохо разбираются в математике, в отличие от меня. Я был больше по книгам и литературе. Вдруг учительница задала ей вопрос, она вздрогнула и я вместе с ней, уж слишком неожиданно получилось. Она растерялась, ведь совершенно прослушала половину урока, поэтому и ответила какую-то несвязную глупость, что непроизвольно вызвала у меня улыбку. Никто не заметил и слава Богу. Учительница немного поворчала, нудная старуха с вечно собранными полуседыми волосами, мрачно накрашена, полновата, в общем, в ней было всё, что могло вызвать омерзение у любого ученика, в этот список входило и плохое знание своего же предмета. Сейчас была история, кстати. Никогда не любил историю. Вернее не понимал. Для чего было учить давно всеми забытые даты? Прошлое позади, к чему о нём вспоминать, почему бы просто не двигаться вперёд? Учительница бы сказала, что прошлое ограждает нас от уже содеянных ошибок, но как может война, допустим, научить нас чему-то? Люди осознано идут убивать, прекрасно понимая, что будут жертвы. И к тому же, если не получилось однажды добиться своих целей, не значит, что и в следующий раз ждёт поражение. Пока мы так зациклены на прошлом, нам никогда не ворваться в новое будущее, разве нет? В мире полным-полно других людей, о которых важно знать, людей, более достойных, чем правители, у которых кроме власти ничего и не было.

Чёрт, я всё время отхожу от темы, не могу сосредоточиться хоть на чём-то в последнее время. Я нарисовал пару зигзагов в полупустой тетради, а затем вновь поднял глаза на девочку за третьей партой, что продолжала мечтательно глядеть в грязное окно. У неё были волосы длинные, слегка волнистые, не совсем понятного мне цвета, казалось, это цвет мокрого асфальта, но разве молодая девушка может обладать тёмно-серыми волосами? У неё были холодные, серые глаза. На ней был красный свитер и светлые широкие джинсы. На среднем пальце массивное чёрное кольцо, в виде черепа. Не знаю, что я нашёл в ней, может быть мне понравился её профиль, горбинка на носу, меня всегда раздражали маленькие, аккуратные носики – ассоциация с дешёвыми куклами. Может быть, меня сильно зацепил перстень, хотя, наверное, это отпадает, потому что я увидел его уже после того, как начал разглядывать её. У меня отличное зрение, несмотря на то, что компьютер – моё единственное развлечение, оно позволило мне заметить её слегка выступающие ключицы, тонкие пальцы, она то и дело стучала ими по парте, в ожидании звонка. Все ждали звонка, если честно, включая учительницу. Кабинеты в нашей школе были холодными, окрашенные в голубые, белые оттенки. Далеко не праздничная обстановка, серо и уныло, может именно поэтому её волосы окрасились в такой цвет, подстроились под общую обстановку Гемпшира. Даже название поганое, но я никогда не жаловался, пока не побывал на одних летних каникулах в гостях у своей тётки, в Сан-Хосе. Какие там были улицы, всё пестрело красками, а закаты! Просто мечта, помню, как катался там на скейте по перекрытой дороге, а рядом бежала Оппи, белая небольшая собачка моей тёти. В наушниках – музыка, я люблю что-то из 80—90х. Но бывает, слушаю современный рок или немецкий металл, отец бесится, когда я слишком громко врубаю его в своей комнате. В общем, Сан-Хосе – рай по сравнению с этим мусорным ведром. Отличное сравнение, как по мне. Да, я именно из этих засранцев, что ненавидят то место, в котором родились.