Карина Сенн - Наблюдатель

– О чём ты?

– Вся куртка в грязи, – она грустно охнула, заставила меня покрутиться на месте, и пусть я не знал наверняка, откуда это, но вполне догадывался.

– Да, извини. Но ты же видишь, какая слякоть на улице.

– Ничего страшного. Ты не ушибся?

– Нет, можно я пойду? – мне не терпелось зайти в свой компьютер.

– Да, переодевайся и спускайся на кухню.

Я забежал в дом, помахал Бек, что сидела за кухонным столом и делала уроки. Она всё равно не ответила, никогда не отвечала. Затем я взлетел по лестнице вверх и заперся в своей комнате.

Ох, моя комната. Было в этих четырёх стенах что-то, что меня всегда успокаивало. Голубые, неяркие обои, большая односпальная кровать, я никогда не заправлял её, мне кажется, что лёгкий бардак придаёт спальням свой шарм. Так же есть рабочий стол из тёмного дерева, раньше он стоял в спальне родителей, пока они не сделали ремонт и всякие ненужные вещи всучили мне. На столе стоял мой старенький, верный, белый компьютер. Разбросанные бумажки на полу, исписанные тетради, моя недавно прочитанная книга. На прошлое Рождество я повесил над кроватью длинную жёлтую гирлянду, и я до сих пор не снял её. Под кроватью, в коробке из- под кроссовок лежала старая камера. Я всегда любил фотографировать, поэтому мама частенько радовалась этому, ведь я мог устроить ей и Бек бесплатную фотосессию. К сожалению, сейчас у меня не хватало времени, чтобы вернуться к этому любимому делу.

Я скинул с себя ранец, бросил его в угол, затем снял куртку, и она отправилась туда же. Нужно будет забросить её в стирку вечером. Я быстро включил компьютер, вошёл в свой аккаунт, и написал Мэдс, что уже давно была в сети.

«– Какие самые изощрённые методы убийств ты знаешь?

– В одном романе читала, что это сосулька.

– Тогда мы опоздали.

– А что случилось-то, неугомонный мститель?

– Моя куртка. Опять.

– Ты уверен, что это они?

– А кто ещё то? Я не такой тупой, – не в первый раз они портили мои вещи, но лишь однажды мне удалось их подловить. Они засмеялись и разбежались кто куда, а я стоял и смотрел им вслед.

– Запугай их своим отцом, засуди их за порчу имущества.

– Тюрьма слишком лёгкое наказание. Сидишь себе в четырёх стенах несколько лет, участвуешь в разборках… в принципе, ничем не отличается от моей жизни.

– И за что же ты сидишь?

– За то, что не догадался грохнуть этих мудаков ещё в начальной школе»

– Уолтер! – я услышал голос мамы с первого этажа.

«-У тебя ещё есть время до выпускного, – наверняка она смеялась сейчас. Её – то никогда никто не трогал.

– Спорим, что я смог бы прицелиться и выстрелить в самое сердце?

– Чушь, ты косой.

– Проверим завтра? – спросил я, конечно, она согласится. Не могла не согласиться.

– Если ты проиграешь, то оплачиваешь мою покупку! – Я улыбнулся и быстро принялся печатать ответ. Мама надрывалась, звала на кухню.

– Уговор»

Я выключил компьютер, надел свою полосатую домашнюю футболку и спустился вниз.

Бек сидела за стойкой и переписывала что-то в тетрадь, пока мама расставляла тарелки.

– Что делаешь, заноза? – спросил я, Бек лишь подняла на меня злые глаза. Такая маленькая, а уже похожа на дьявола в детском платье.

– Уроки, ты что, слепой?

– Не разговаривай так с ним, – мама сделала ей замечание, если бы они только работали. В отличие от этой капризы я всегда боялся сказать что-то лишнее в детстве.

– Он пристаёт ко мне, – вот это уже было наглое обвинение. Я растрепал её идеально уложенные волосы, из-за чего она чуть не проткнула мою ладонь карандашом, а после сел на место.

– Где папа?

– Он задерживается, поужинаем без него.

На кухне было чисто. Она поставила три тарелки, отрезала всем одинаковые куски пирога, разлила кофе, Бек попросила сок. Посередине стола стояла ваза: апельсины, груши, виноград, яблоки. Я невольно скривился, никогда не любил этот вкус. Мне кажется, что стоило мне откусить яблоко, как мои дёсны начинали кровоточить.

Обычно мы всегда ужинали все вместе. До рождения Бек мы были прямо образцовой семьей. После работы папа играл со мной, мы сидели на детских площадках, на выходные ходили в кино, а ещё он постоянно звонил мне, когда я гулял и забирал меня после уроков. Он был параноиком, всегда боялся, что со мной или с мамой может что-нибудь случиться. Но долгие годы затишья, когда наш город вновь вернул к себе жизнь, а жители вновь облегчённо выдохнули, чувствуя спокойствие, он оставил свои попытки следить за каждым нашим движением. С одной стороны – я был счастлив, неужели долгожданная независимость? Но всё же мне не хватало его сейчас.

– Как дела в школе, Бек? – спросила мама. Моя сестра недовольно цокнула, подняла на неё уставшие глаза. Она выглядела гораздо старше своих лет. Её никогда нельзя было назвать счастливой.

– Хорошо, – коротко ответила она.

– А что за дата отмечена у тебя в календаре?

Мама прибиралась в её комнате, раньше она и в моей прибирала, до тех пор, пока я перестал её пускать туда. В моей комнате лежало слишком много вещей, о которых ей не стоило знать. Конечно, её это расстроило, я увидел по взгляду. В нём так и кричала одна глупая фраза: мой мальчик вырос. Но по-другому и быть не могло. Все мы рано или поздно повзрослеем. Она сочла моё поведение знаком протеста, подумала, что так я пытаюсь отдалиться от неё с отцом, но я и это отрицал, потому что не был согласен ни с одним из её предположений.

Сейчас же она старалась изо всех сил не упустить Бек. Мне кажется, будь у неё возможность, она бы насильно оставила её в детстве.

– У Лив день рождения.

– Она пригласила тебя? – мама улыбнулась. Хоть у кого из её детей не было проблем со сверстниками. Она могла гордиться ею.

– Да. И, кажется, почти всех девочек из школы, – съязвила она.

– И что же мы ей подарим?

– Я не знаю, мам. Она любит всё, понимаешь?

– Хорошо. Тогда на днях нам нужно будет сходить в магазин и выбрать ей подарок.

– Правда? – удивилась Бек. Не знаю, к чему была её наигранность, ведь мама всегда выполняла любые её капризы.

– Конечно. У тебя должен быть самый лучший подарок.

– А ещё мне не в чем пойти, – она выклянчивала новое платье.

– Думаешь, это проблема?

Я наблюдал за их диалогом, медленно прожёвывая подгорелый кусочек пирога. Я не помню, чтобы со мной так нянчились. К чёрту детство. Даже сейчас меня никто не спрашивал о том, как мои дела. Она считала меня потерянным ребёнком, я знал это наверняка. Слишком взрослый для заботы и слишком незрелый для самостоятельности.

– Ты сегодня пил таблетки? – неожиданно спросила мама.

– Конечно, утром.

– Не забудь выпить их после еды.

Эти таблетки волновали всех, кроме меня. Отец сходил с ума, когда я забывал их принимать, мама сердилась, когда я говорил, что мне они больше ни к чему. Но никто слушать меня не хотел, ведь психотерапевт знает меня лучше, чем я сам себя.