Виктория Павлова - Пристанище для уходящих. Книга 1. Облик неизбежности

– Я отвезу тебя к отцу. Пойдем, – хмуро бросил он и скрылся из виду. Я нерешительно последовала за ним. Мы просто выйдем на улицу?

Подбирая стулья, полицейские провожали меня косыми взглядами. Ник подошел к офицеру Стивенсону.

– У вас есть свободная патрульная машина?

Я затаила дыхание.

– Ну, допустим, – последовал недовольный ответ.

– Попросите кого-нибудь подогнать ее к черному входу, – невозмутимо произнес Ник и повернулся ко мне.

Я наблюдала за офицером с содроганием. Он явно мечтал, чтобы мы с Ником провалились сквозь землю, и как можно глубже, но просьбу выполнил, кивнув полицейскому за соседним столом. Я уважительно покосилась на Ника. И вздохнула – надо рассказать про Келли. Полицейский участок – совершенно неподходящее место, но я не слышала, чтобы кто-нибудь составил список мест, подходящих для трагичных новостей.

Я набралась решимости и открыла рот, но тут Ник достал телефон.

– Лорейн, – тихо сказал он в трубку, – быстро собери все необходимое, бери детей и поезжай на ферму. – Из трубки донесся недовольный женский голос, и Ник поморщился. – Просто делай как я сказал. Я скоро приеду.

Подошел полицейский и отдал Нику ключи и пакет. Ник кивнул и сунул пакет мне. Я заглянула внутрь: фотография, деньги, нож Келли и кулон. Наконец-то! Только сейчас я сообразила, что вряд ли они находились в папке. Папка была слишком плоская. Чтобы опять не разозлиться, я посмотрела на Ника. Он задумчиво крутил в руке ключи. Сделал было шаг к машине, но тут же остановился и обернулся.

– Где Келли? – Он сжал губы и напряженно ждал ответа. Я должна все ему рассказать. Пока я собиралась с духом, он произнес: – Шестнадцать лет назад моя мать увезла младенца из города – тебя. Мы встречались три года спустя, но вам снова пришлось уехать. Это была наша последняя встреча. Конечно, я надеялся когда-нибудь еще увидеть ее, как и Шон тебя. Где она?

У меня забилось сердце и защипало глаза. Я отняла у Ника мать. Странно, что он еще возится со мной, а не бросил в полицейском участке.

Но я должна сказать это вслух. Только произнесенное вслух становится реальностью.

– Они убили ее. Застрелили.

Ник шумно втянул воздух, гримаса боли исказила его лицо. Он закрыл глаза и склонил голову. Я сжалась в комок и едва дышала, боясь пошевелиться. Сцена убийства Келли, как карусель, прокручивалась и прокручивалась в голове.

– Они хотели ее забрать, но она сопротивлялась. Их было четверо, наверное, я могла бы помочь, но из оружия у меня был только нож, – я боялась расплакаться, поэтому начала кусать губы. – Наверное, если бы я отвлекла их на себя, они бы не стали…

Он схватил меня за руку, и я вздрогнула. Его скорбь обжигала.

– Ты все сделала правильно, Тереза. Ты правильно поступила, что нашла меня. Ведь Келли именно это и просила тебя сделать?

– Я ошиблась. – Ник расплывался, то ли от слез, то ли от оглушающих эмоций, которые опять превратили мир в размытую дождем картину. Если сейчас мы станем обсуждать Келли, голова разорвется от боли. – Помоги мне выбраться из города, и я уйду.

Раньше, чем Ник ответил, я ощутила его несогласие. По какой-то неведомой причине он чувствовал ответственность за меня. Почти как Келли. Почему? Ведь он меня не знает.

Я выдернула руку и отшатнулась. Было невыносимо ощущать его сочувствие. Словно пытаться надеть чужое платье: вроде оно тебе нравится, но ты всегда будешь помнить, что оно предназначено другому.

– Ты никуда не пойдешь. – Ник шагнул за мной. – Я должен отвезти тебя к отцу. Ты не представляешь, как это важно.

– Важно? – Это звучало бессмыслицей. Важнее куда-нибудь спрятаться. Мысли рассыпались, и подкосились ноги. Мир словно отодвинулся, став отражением самого себя. Меня охватила бесконечная усталость. Так бывает, если проплыть пару миль без отдыха и выйти на берег – мышцы устают настолько, что отказываются держать тело.

Я почти не понимала, что происходит: я куда-то шла, полный скорби и страха Ник тащил меня за собой. Потом он прошептал: «Пригнись и не вставай». Наверное, это машина; вроде бы я упала на заднее сидение. Келли была права. Везде ловушки, люди для меня опасны. Надо бежать!

Я проснулась в кромешной темноте. Враждебная тишина окутала со всех сторон. Это дом Ника? Или меня забрал Рыжий, пока спала? Страх парализовал, и, как я ни пыталась, встать не получалось. В висках пульсировало, в горле пересохло, стянуло кожу на затылке. Сердце так громко стучало, что, казалось, стук раздается вокруг. Я пришла в себя от скрипа пружин. Ладонь нашарила гладкую и мягкую простынь. Всего лишь кровать.

Темнота оказалась вовсе не такой кромешной. Из окна шел тусклый свет, похожий на раннюю зарю. Постепенно из темноты проступили шкаф, ковер на полу, дверь. Я была одета, но босиком. Наверное, Ник принес меня сюда, как маленькую девочку. Ох, как стыдно!

Мои кроссовки стояли на полу. Я обулась и тихонько прошла к двери. Приоткрыв, услышала голоса, вышла в коридор и спустилась на несколько ступенек.

– Нам это не нужно. Подумай о детях, – донесся женский голос, и я замерла. Говорившая сдерживалась, но, кажется, готова была заорать во все горло. Разговор вели под лестницей, поэтому я никого не видела.

– Лорейн, я думаю о детях, – произнес Ник. – Поверь мне. Но она тоже ребенок. Не могу же я просто выгнать ее на улицу. Она и так много перенесла. Видела бы ты ее в участке.

– Мне все равно, – заявила Лорейн. – Ты подвергаешь риску нашу семью. Нужно отдать ее отцу, пусть разбирается.

– Шона нет в городе, он прилетит завтра.

– И она должна провести с нами сутки? – возмутилась Лорейн. Голос приблизился, и русая голова появилась под лестницей. – Знаешь, вся эта история с Шоном мне порядком надоела. Ты ему ничем не обязан. Он просто тобой пользуется, когда ему удобно.

– Думаешь, ему удобна смерть моей матери? Или своей дочери? – Ник подошел к ней, почти прокричав последнюю фразу. Я видела только их затылки: темный Ника и светлый – его жены. – Лорейн, опомнись!

Она шумно вздохнула.

– Мне очень жаль твою мать, но виноват в этом только Шон.

– Но не Тереза! – отрезал Ник.

Лорейн долго молчала.

– Если что-нибудь случится с детьми… Ник, я тебе этого не прощу!

Она развернулась и ушла. Под лестницей остался один темный затылок. Он немного постоял и ушел в другую сторону.

Я впервые увидела Ника несколько часов назад, но Келли в порывах откровенности (что случалось очень редко) рассказывала о сыне. О том, каким он был ребенком, как учился в школе и как хотел стать физиком – не потому что любил эту науку, а потому что мечтал изобрести телепорт. Я знала, что она тоскует, и не понимала, почему они не могут быть вместе. Все, что я могла – это говорить с ней о Нике. За столько лет я привыкла к нему, как к еще одному члену семьи, который все время в разъездах. В какой-то степени даже считала его старшим братом, а теперь из-за меня его семья в опасности.