Александра Крючкова - Сказки призраков. Премия имени Эдгара По. Игра в Иную Реальность

Иван проводил её до машины. На дороге – каток. После резкого потепления утром – к вечеру опять похолодало.

Инесса уезжала, и он чувствовал, что они никогда больше не увидятся, но одновременно хотел видеть её снова и снова.

Ночью Ивана одолела бессонница. Размышляя над тем, правильно ли он поступил, позволив ей уйти, он осознавал, что, с одной стороны, Инесса ему, конечно же, очень нравится, и он хотел бы, чтобы рядом с ним находилась именно такая женщина. Но, с другой стороны… если раньше Иван смотрел на неё свысока, то теперь – снизу вверх, точь-в-точь как на её рекламный плакат у набережной…

«В этом есть что-то неправильное, неестественное. Хотя, возможно, я просто не был готов к тому, что она обрушится на меня столь внезапно, как снег на голову?.. Я ей позвоню. Завтра…» – решил он.

Ивану не хотелось отдавать Инессу кому бы то ни было другому. Одновременно он никак не мог пересилить свой страх и позвонить. Так «завтра» было отложено ещё на три дня.

В ту ночь Инесса пришла к нему во сне, с горькой усмешкой помахала рукой и молча растворилась в тумане.

Утром, прослушав «Абонент временно не доступен», Иван набрал её рабочий номер, размышляя, как лучше представиться секретарше, чтобы та соединила их, а не ответила что-то типа: «Директор на совещании, перезвоните попозже».

Но ответ секретарши был неординарным:

– Её больше нет.

– Как нет? Она у вас больше не работает?!

– Инесса Викторовна разбилась на машине три дня назад.

…Её больше не было. Но ещё долго, по утрам и вечерам, когда Иван уезжал на работу и возвращался домой, на том самом плакате у набережной, Инесса встречала и провожала его, улыбаясь и повторяя: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» А за окном шёл снег, было очень холодно, и по телевизору уже не обещали потепления…

В больничной палате беседовали три женщины. Одну из них, Людмилу, совсем молодую и красивую девушку, только что привезли на «скорой». Ей предстояла срочная операция под общим наркозом. Людмила расположилась на кровати у двери и даже не стала разбирать наспех собранные дома вещи, оставив пакеты у прикроватной тумбочки.

– Да не переживай ты так, Люда! – подбодрила её уже прооперированная Галина Петровна. – Всё когда-то случается с нами впервые! Вот у меня первый наркоз был – как сон без сновидений! Ничего интересного! А во второй раз… расслабилась я, думаю: не увижу Бога, и Слава Богу! Ан-нет! Представь, оказалась я в тёмном таком коридоре, как в трубе. И летела быстро-быстро. Но только заметила Свет в конце коридора, как… н а тебе! – на самом интересном месте! – будить меня стали, и я проснулась.

– А у меня, Людочка, наркоз… уже не помню, какой по счёту, – произнесла Валентина Ивановна, чья кровать располагалась прямо у окна. – Но тоже каждый раз – по-разному. Вчера будто наяву… Свет был, но приглушённый такой, голоса доносились чьи-то. Может, звали меня?.. Трава там в поле яркая-преяркая, прямо изумрудная, цветов много-много и бабочки летают. Шла я по полю вдаль, и так мне было хорошо, так легко! Будто в детство вернулась, к родителям. Подняла голову – вижу: машут мне, а потом говорят: «Мы тебя любим. И отсюда за тобой смотрим. И всё мы о тебе знаем. И помогаем всегда…»

– И что ж ты, мать, не осталась в Раю-то! – вздохнула Галина Петровна. – Чай, там-то всяко проще, чем на Земле!

– Да будто черта была, – ответила Валентина Ивановна. – В поле прям. Невидимая. Дошла до неё, а дальше ноги не идут, и всё тут!

Людмила улыбнулась и произнесла:

– Не верю я… ни в Бога, ни в Свет. Хоть миллион людей расскажут и поклянутся… А, пока сама не увижу, не поверю!

…После операции, которая прошла успешно и не предвещала никаких осложнений, анестезиолог принялся будить Людмилу. Но та не просыпалась. Сердце её замедлило свой шаг и… остановилось. Лицо девушки не выражало ни печали, ни боли, ни радости. Оно было таинственно-прекрасно в своём неземном спокойствии. Анестезиолог выбежал из палаты за врачами-реаниматорами. Соседки Людмилы потеряли дар речи.

В палате появился Ангел. Людмила, присевшая у своего тела на краешке кровати, невольно улыбнулась и произнесла:

– Вот это да! Значит, ангелы существуют?! Ты пришёл, чтобы забрать меня?

– Здравствуй, душа моя. На самом деле, всё существует: и то, что действительно есть, и то, что однажды придумано людьми. Сейчас тебя заберут в реанимацию, и ты вернёшься в тело.

– Нет-нет! – воскликнула Людмила. – Я прекрасно себя чувствую и здесь! Не вижу смысла возвращаться! На Земле я никому не нужна, да и к жизни совершенно не приспособлена. Всё из рук валится. Идёшь к какой-то цели, идёшь и бах – в последний момент! – мир рушится…

– У каждой души – свои задачи на Земле. Не выполнив их, продолжить путь в Небе не получится.

– И какие у меня задачи?

– Всего одна – послужить Богу и людям.

– Что значит «послужить»? – непонимающе переспросила Людмила.

– Однажды ты станешь известной монахиней. Как раз благодаря своей неприспособленности к жизни в миру.

– Я? Монахиня?! – Людмила сжалась при одной лишь мысли об этом. – Ты хочешь сказать, что мне не суждено встретить земную любовь? Если бы ты сейчас пообещал, что я почувствую себя самой счастливой женщиной на свете, я бы, возможно, и вернулась! Но возвращаться, чтобы стать монахиней?!

В палате появился Чёрт.

– Ну что, пойдём? – улыбнулся он, протягивая Людмиле свою мохнатую лапку.

– Куда? – Людмила непроизвольно переместилась поближе к Ангелу.

– Как куда? На Землю!

– Вы сговорились?! Я же сказала, что не собираюсь возвращаться в своё тело, чтобы становиться монахиней!

– Нет-нет! Ну что ты! Не в своё тело! И не о монахине речь! – хихикнул Чёрт. – Пошли заселяться в бомжа!

– В бомжа?! – вскрикнула Людмила, мысленно представив себя замерзающей в слякотной грязи на улице у продуктового магазина.

– Так ты же не хочешь быть монахиней! – захохотал Чёрт.

В палату вбежали реаниматологи и забрали тело Людмилы, а её душа, Ангел и Чёрт проследовали за телом в реанимацию, чтобы продолжить разговор уже там.

– Слышь, Валь, – окликнула соседку Галина Петровна, – а неверующая-то наша, наверно, Свет-таки увидела! И так ей там, в Раю, понравилось, что возвращаться не захотелось! Эх, хорошо-то как, Господи, что я до Рая не добралась! А то, как она, взяла бы да и не вернулась сдуру! А у меня внуков четверо! Пропадут без меня-то! Кто им борщи варить будет?

Валентина Ивановна вздохнула, молча кивнула в ответ и посмотрела на улицу сквозь пыльное больничное окно. Она слышала разговор души Людмилы с Ангелом и Демоном, хотя и не видела их самих в палате.

У Валентины Ивановны здесь уже давно никого не осталось. Разве что кроме… спасённого ею прошлой зимой рыжего кота.