Кейси Доуз - Замочная скважина: Наследие

Очевидно, он спал – потому что теперь я слышу его недовольный сонный голос:

– Что?

– Доброе утро! – усмехаюсь, все так же говоря в полный голос, чтобы он меня слышал через преграду в целый этаж – пора вставать, неженка!

– Кто-то сейчас договориться – слышу насмешливые нотки в его голосе.

– Па, можно я сегодня поеду в школу сама?

– Без проблем – саркастичный тон сообщает мне ответ раньше, чем я слышу фразу до конца – школьный автобус отходит через 20 минут.

– Да па! – возмущаюсь – дай поводить машину. Что ей будет? Ну купим новую.

– Научись хотя бы отличать газ от тормоза.

– Ну и пофиг – фыркаю – зато я научилась находить твои заначки! Скоро сама себе куплю!

Смеюсь, слыша его негодующее бурчание снизу.

Это он для виду.

Следующий раз просто не буду спрашивать. Возьму ключу и смотаюсь на его новеньком Ламборджини в школу. Он все равно не будет злиться.

Папа крутой.

Как минимум – потому что смог в такие короткие сроки вернуть меня почти что к нормальной жизни. Если бы не он, не знаю смогла ли бы я вообще когда-то жить, как прежде.

Не представляю, какого́ ему пришлось в свое время справляться с этим совершенно одному.

Я бы не вывезла точно.

Я не была одна. Он всегда был рядом. Даже когда я его посылала, кричала, отпихивала и обвиняла. Он никогда не уходил.

И тогда, через пару дней после того разговора, я наконец смогла достаточно довериться ему, чтобы сподобиться на попытку возобновить расспросы. Мне было крайне важно узнать одну деталь, которая сопровождала меня задолго до «того проявления тьмы» в доме. Которая была со мной с самого детства..

…я сажусь рядом с ним на диван. Вижу, как он краем глаза быстро стрельнул в мою сторону, но при этом даже не повернул головы. Делает вид, что не уделяет пристального внимания.

Понял, как сильно это меня раздражает.

Сейчас, по крайней мере.

Продолжает делать вид, что не замечает меня, пока я сама к нему не обращаюсь:

– Пап, можно тебя спросить?

Тогда он тут же с участием оборачивается:

– Конечно, принцесса – на его губах мелькает слабая теплая улыбка. Такую я всегда видела только в свой адрес.

С самого детства.

Так ведь и началась игра «поймай», которая в итоге вывела меня к тому «человеку-в-варенье».

Папа никому так не улыбался, поэтому и было интересно словить его на этом. Такая улыбка мелькала на его лице только в моем присутствии.

Теперь, вспомнив про эту давно забытую игру, я понимаю – что так было всегда.

Он действительно с самого начала знал, что в итоге у него останусь только я.

Внимательно смотрю на него.

Не могу поверить, что проклятие легло на него, когда ему было всего 22 года. Или, может, тогда, тысячу лет назад, в 22 выглядели совсем иначе? Или может папа умеет хорошо гримироваться? Или щетина придает возраста?

Да, все всегда говорили, что он выглядит моложе своих «35-ти», но

(..стейси видела его пару раз – красивый, молодой, дерзкий и стильный. в свои тридцать пять он выглядел не старше двадцати восьми и всегда был одет на молодежный манер..)

никто не давал ему меньше 30-ти.

Интересно, когда Тьма в моей крови остановит и мое взросление? Я на тот момент стану уже старше родного отца, или навсегда останусь хоть и немного, но младше его?

– Что ты хотела спросить? – напоминает папа, и я понимаю, что, обратив его внимание, просто замолчала.

– Я.. я никогда вам с мамой не говорила – признаюсь – но у меня с детства был.. такой.. воображаемый друг.

– Воображаемый друг? – кажется, он искренне удивляется.

– Ну.. не воображаемый – начинаю мять пальцы на руках – он.. он реальный. Ну, мне так казалось. Он разговаривал со мной, но больше его никто не мог слышать.. но рисунки на зеркале видеть могли.. он как-то связан с тем, что я гибрид? – умоляюще свожу брови к переносице – или это все-таки могло быть обычным воображением?

Я хочу знать, что хотя бы часть моей жизни была самой обычной.

Как у всех.

У многих были воображаемые друзья.

Не важно в каком возрасте.

Я хочу знать, что лучше пусть Кевин был воображаемым, чем порождением Тьмы.

– Наверное, это было просто воображение – кивает он, сказав то, что я и хотела услышать – такое бывает сплошь и рядом.

– Да.. – облегченно выдыхаю – я тоже подумала, что Кевин не мог быть реальным.

И тут папино лицо каменеет:

– Как ты сказала? Кевин?

– Ну.. да..

– Кевин еще что-то говорил?

– В каком плане?

– Что-то.. чего ты не могла знать? – папа становится таким серьезным, что я начинаю невольно паниковать.

– О чем ты? Я не понимаю.

– Воображаемые друзья говорят только то, что можешь знать ты. Так или иначе. У тебя были до его появления друзья с именами «Кевин»? Или просто ребята в садике?

– Нет.. не знаю.. – переживаю, едва уже не ломая пальцы – может быть.. наверное..

– Он говорил что-то, чего ты не могла знать?

– Сказки? – скорее спрашиваю, чем отвечаю – я не знаю.. но он рисовал.. я точно не рисовала и..

Но тут меня осеняет.

Как я могла забыть такое очевидное!

Конечно он говорил, чего я НИКАК не могла знать!

– Да.. – шепчу на выдоху и смотрю папе в глаза – он говорил пророчества.

– Пророчества? – озабоченно переспрашивает.

– Да. Но это было не всегда. Только в последнюю неделю перед.. этим всем. Он с точностью знал, что произойдет. Он предупредил меня о Нейте.. поэтому я успела сбежать с уроков и помочь ему. Он говорил, что отчим найдет их именно в этот день.. и когда именно привезет домой.. – тут мои глаза широко распахивается и я вскрикиваю – он знал! Знал о том, что случится!

– Подожди, о чем знал и..

– Знал! – перебиваю я, уже начиная кричать в возбуждении – он говорил, что мы некуда не переедем, как раньше говорил о Нейте! Он знал, что я всех их убью! Он предупреждал, но.. как-то непонятно.. – теперь меня уже начинает колотить дрожь осознания – почему он не мог сказать прямо!? Он мог это предотвратить!

На удивление – мое открытие отца нисколько не изумляет.

Скорее, немного озадачивает, но не больше.

Вздохнув, он кладет мне ладонь на плечо:

– Солнышко, боюсь он ничего не мог предотвратить. Духи не могут вмешиваться в предначертанный ход событий Мира Живых. Они могут намекать – но лишь абстрактно. И чем существеннее событие – тем менее очевидные намеки им дозволены. У него не было никакого шанса это остановить.

Теперь я понимаю, что папа говорить о Кевине, не как о воображаемом друге.

– «Духи не могут»? – хмурюсь – хочешь сказать, что Кевин – дух?