Н. Фишер - Регрессия. Гори!

Я задумалась, не представляя, можно ли назвать смутный сон, сотканный из ощущений и обрывков картинок, воспоминанием, и покачала головой.

– Ну же, ты можешь мне все рассказать! Ведь ближе меня у тебя никого нет!

– Что, даже друзей? – удивилась я, ощутив вдруг жгучее одиночество и отрешенность от нормального мира.

– Ты общалась с несколькими одногруппниками, – с расстановкой заговорил Иоганн, подбирая слова, – а раньше иногда встречалась с друзьями бывшего мужа.

– То есть никого близкого?

– Нет, только я. – Он постарался сказать это мягко, но глаза его, отражая солнечный свет, казались жесткими, словно всполохи огня просочились сквозь зеленую радужку. – Так что насчет воспоминаний?

– Это не воспоминание, а сон. Я от кого-то убегала, мне было страшно, но я знала, что убегу, потому что впереди меня ждал человек. Кто-то, кого я люблю. – Я выжидающе посмотрела на Иоганна.

Он шумно сглотнул, размял шею и мурлыкающе нараспев заговорил:

– Думаю, твое сознание не хочет ворошить страшные события и показывает то, что ты хочешь видеть. Это нормальная защитная реакция, но точно не воспоминания. Скорее всего, шестым чувством ты понимала, что я жду тебя здесь, и пыталась вернуться ко мне. И кстати, мы почти приехали.

Машина свернула с тихой улочки, заключенной между глухим забором и кварталом ветхих панельных домов, в еще более тихий и уютный сквер. Опушившиеся кроны деревьев плавно качались на ветру, как мачты свободолюбивых кораблей, клумбы пестрели только распустившимися тюльпанами и нарциссами, а лавочки вдоль мощеных плиткой дорожек сплошь были забиты усталыми, но счастливыми молодыми девушками с колясками. Даже двор кипел жизнью – было у него и прошлое, и настоящее, а у меня – нет.

Иоганн припарковал машину сбоку от дома, выудил из кармана плаща ключи и повел меня к подъезду, открывая передо мной дверь и пропуская вперед.

– Мы что же, вместе живем? – удивилась я, почему-то не представляя Иоганна на своей территории. Хотя что уж, никакую свою территорию я тоже не могла представить.

– Нет, я живу неподалеку, минут двадцать ходьбы. Но у тебя бываю часто, видишь – ты мне даже ключи дала, чтобы я мог приходить, когда захочу.

– И ты сейчас уйдешь? – уточнила я, когда мой провожатый ковырял ключом замок квартиры, явно делая это не часто. – Засунь ключ немного глубже, он не попадает в паз. – Я произнесла это автоматически и вскрикнула, осознав, что где-то в глубине моей головы живы даже такие мелочи, надо всего лишь выпустить их из заточения.

– Нет, я останусь с тобой, тебе нужен уход. – Иоганн задрожал всем телом, но быстро взял себя в руки, перестаравшись с напускной улыбкой. – Если хочешь, спать буду в другой комнате.

Я отказывалась верить, что жила в квартире, куда привел меня Иоганн. Неужели я – такая скучная серая личность? Безликие бежевые стены переходили в сливающуюся с ними редко расставленную бесцветную мебель. Одна из комнат оказалась почти пустой, словно из нее вывезли все, в том числе и жизнь; спальня вмещала только кровать и шкаф того же бледного оттенка, и лишь пара ярких картин на стенах выбивалась из общей унылости. Кухня показалась мне единственным обитаемым местом, но ей не хватало техники – неужели я ограничивалась плитой и чайником? Сколько всего хотелось поменять!

– Я жила в этой бесцветности? – удивилась я и с сомнением взглянула на Иоганна.

– Ремонт делал твой бывший, на свой вкус. А вкус у него, откровенно говоря, так себе. Не переживай, ты как раз была не в его вкусе, – хихикнул мой парень. – Когда ты выставила его, он забрал с собой все, что посчитал своим.

– М-м-м, – протянула я, – тогда ясно. Мне здесь не нравится, я хочу все переделать.

– Конечно! – он радостно всплеснул руками. – Хочешь, начнем прямо завтра? Думаю, тебе будет полезно развеяться. А можно вообще затеять ремонт, а самим уехать на недельку отдохнуть, как тебе идея?

– Я не знаю, – честно призналась я. – Не могу понять, чего мне хочется, а чего – нет, что нравится, а что навязано. К тому же, я не знаю, есть у меня деньги на отдых и ремонт. Я вообще работала?

– Не бери в голову! – отмахнулся Иоганн. – Я возьму эти расходы на себя – я хорошо зарабатываю.

– Еще чего! Чтобы потом ты тоже попрекал меня финансовой зависимостью! – Я замерла. – Тоже… Мой бывший муж считал, что я сижу у него на шее, раз зарабатываю меньше, да?

Проблеск из прошлой жизни был ничтожно быстрым, но все же доступ к воспоминаниям начал открываться. И открывался гораздо быстрее, чем того ожидал Иоганн, судя по встревоженному выражению лица.

Я словно смотрела на саму себя украдкой, подглядывая сквозь замочную скважину, которую то и дело заслоняли чьи-то спины. Но я упорная, я подожду, пока дверь распахнется. Может быть, однажды я смогу вернуть себя…

– Да, – нехотя согласился Иоганн, – хотя ты работала. Так что он был не прав.

– Репетитором? – Я вдруг вспомнила лица детей, с которыми обсуждала важные учебные вопросы и болтала о подростковых проблемах. Только вот предметы, которые знала настолько хорошо, чтобы их преподавать, я воскресить в памяти не могла.

– Верно, – голос звучал настороженно.

– Ничего не помню! – Я бессильно уронила голову на руки и подтянула ноги к груди, сжавшись в комок на кровати.

Иоганн присел рядом и нежно погладил меня по спине, отчего противоречивые мурашки из смеси благодарности, нежности и пренебрежения разбежались по телу.

– Просто расслабься. Все само придет. И ты подала отличную идею – я пристрою тебя на работу к одному моему хорошему знакомому. Может быть, новый вид деятельности тебе поможет.

– А что я умею делать? Я ведь даже не помню, на кого училась.

– Неважно. Кирилл найдет тебе место, к тому же, вы почти коллеги.

Кирилл. Имя звучало знакомо. Но мало ли Кириллов я повидала в своей жизни? Может быть, сотни, а может, одного. Имя я знала, но кто скрывается за ним, не могла даже вообразить.

Весь день я бесцельно слонялась по квартире под бдительным взглядом Иоганна. То ли он боялся, что я снова сигану в окно, то ли ждал, пока начну вспоминать секунду за секундой из моего прошлого. А я барахталась как бесформенная амеба в жидкости без цвета и запаха, окруженная безликими стенами. Солнечные лучи огненными пятнами падали на пол, рисуя дорожки, взбирающиеся на противоположную стену, а ласковый весенний ветер раздувал раздвинутые занавески. Дома было тяжело, замкнуто и затхло, а гулять в первые дни врач запретил, чтобы не перегружать нервную систему.

Иоганн что-то готовил, нацепив бежевый фартук поверх черного облачения, которое не менял даже дома. Забившись в кресло, которое с первых минут ощутила по-настоящему своим, я наблюдала за его ловкими движениями и силилась представить, как когда-то сама стояла в этом фартуке у этой плиты. Или ела за этим столом, или пила кофе…