Эйриэнн Корриган - Тайна дома Гленнон-Хайтс

– Мам, это чушь.

– Разве? Скажи мне, когда в последний раз ты просила меня забрать тебя из гостей?

– Никогда. Просто я испугалась. Но больше не буду так делать, потому что ты наказываешь меня за то, что я попросила тебя о помощи.

Такое обвинение сработает. Мы обе это знали. Теперь все зависело лишь от того, как долго мы сможем притворяться, что мама не обратила внимания на эту фразу.

– Лив, я и не ожидаю, что ты поймешь…

– Да? Тогда хорошо, потому что я и правда не понимаю! Джейни не виновата, что какой-то сумасшедший подсунул угрозы им в ящик.

– Это наименьшая из проблем этой семьи, Оливия. – Мама понизила голос почти до шепота, хотя мы были уже во дворе собственного дома и Донахью никак бы нас отсюда не услышали. – Ты просто не замечаешь. Иногда на поверхности все хорошо, но внутри кроется гниль.

Она открыла дверь с сеткой, пропуская меня вперед, и мне пришлось войти внутрь, хотя я мечтала остаться на ступеньках, наблюдая за домом на Олкотт, 16. В качестве компромисса я плюхнулась на чересчур туго набитый диван на террасе и уставилась на видневшиеся в отдалении башенки дома.

Гниль – это довольно сильное слово. Было приятно, когда отец Джейни пригласил меня поучаствовать в собрании, словно я тоже часть семьи. Я наслаждалась постоянной суетой, царившей в их доме, беготней вверх-вниз по ступенькам. И даже спор за ужином доставил мне удовольствие. У нас дома все было слишком спокойно. И мы почти никогда не обсуждали за столом что-либо важное. Обычно мы говорили о цифрах: о моих спортивных достижениях, пробеге одной из отцовских машин, о том, сколько мама потратила на тот кусок мяса, который дымился сейчас у нас в тарелках… Конечно, мне было неловко, когда мистер и миссис Донахью начали ссориться – но они, по крайней мере, разговаривали друг с другом. Я задумалась и не смогла вспомнить, когда мнение кого-то из моих родителей было настолько важным для другого, чтобы начать спорить.

На следующее утро я собралась на пробежку и увидела, что за кухонным островком восседает тетя Джиллиан, мама разбирает посудомойку, а отец читает газету.

– Ты не можешь просто запретить ей туда ходить, – говорила тетя. Я попятилась вверх по ступенькам и мысленно принялась ее подбадривать.

– Конечно, могу. Я ее мать. Часть моих обязанностей заключается в том, чтобы запрещать.

– Ты мать подростка, запрет только настроит ее против тебя. Можешь просто сразу начинать платить соседям за то, что Оливия к ним переедет.

Я услышала шуршание бумаги, и мой отец вздохнул:

– Вообще не понимаю проблемы.

– Просто предчувствие, Брэд. Я не могу толком объяснить. – И отец, и тетя Джиллиан стали возражать. – Да знаю я, знаю. Но я доверяю своим инстинктам. Этот Донахью такой вкрадчивый, как лис. Все время было такое чувство, что он пытается мне что-то продать. Что-то с ним не так. Да и вообще странная история. Ладно непонятное письмо, но вокруг него накрутили столько драмы! Она собиралась звонить в полицию из-за этой злосчастной бумажки.

– Ну, по правде сказать, письмо и правда довольно пугающее, – заметила тетя Джиллиан.

– Да, но устраивать из-за него истерику? А он все спрашивал, «из этих» ли наш район. Мне все хотелось уточнить, из каких еще «этих».

– Послушай голос разума: это не та ситуация, в которой стоит ложиться костьми. – Я услышала, как мой отец сложил газету. – И кстати, насчет платы за аренду: Джилл, когда ждать чек? Если я правильно понял, наш дом теперь – твоя официальная резиденция.

– А что, найдется для меня местечко, Брэд?

Конечно, они оба шутили, но, как и всегда между моей тетей и моим отцом, в этих шутках было двойное дно.

– Так, хватит. – Внимание моей мамы переключилось с семейных проблем Донахью на свои собственные. Но сейчас они меня мало занимали. Я встала и нарочито громко пошла вниз по лестнице. Когда я легко промчалась сквозь кухню, все были чем-то заняты, делая вид, что вовсе не сплетничали только что о Донахью, как семиклассницы на пижамной вечеринке.

– Ты на пробежку? – неестественно веселым тоном спросила тетя Джиллиан.

– Угу. – Как будто шорты и кроссовки нужны для чего-то другого.

– А потом? – снова задала вопрос тетя Джиллиан, но ответ был нужен моей матери.

– Не знаю. – Я попила воды, закрыла холодильник и посмотрела на нее в упор.

– Если пойдешь к Джейни… – начала она и умолкла. Повисла звенящая тишина, словно все затаили дыхание в ожидании продолжения. – Если пойдешь к Джейни, позаботься о том, чтобы телефон был включен. И время от времени сообщай, как дела.

– Можно я буду просто пинговать?

Это означало, что можно ничего не писать, а просто отправлять слово «пинг» – и станет ясно, что я жива, все в порядке, меня не нужно спасать.

– Конечно.

Мама и папа обменялись взглядами – дружескими, словно они выступали за одну команду и мама только что показала отличное время.

– Ладно, – сказала я и добавила: – Я вас люблю.

Я обращалась ко всем сразу и в тот момент действительно так чувствовала. Отец не предложил пойти со мной, чтобы засекать время, и я была не против. Я сделала несколько глубоких вздохов, встряхнулась, чтобы расслабиться, и побежала.

Топая по району, я заново прокрутила в голове все, что знала о Донахью. Каждую неожиданную грань каждого из них, которая мне открылась, каждый свой незаданный вопрос. И как ни тяжело было это признать, в словах мамы было зерно истины. Мистер Донахью производил впечатление человека, стремившегося добиться успеха во всем, за что бы ни брался. Как будто он мечтал покорить весь мир. На ежегодном корпоративе в компании, где работала моя мама, начальник всегда приглашал фокусника, чтобы тот ходил по залу и развлекал детей. Но он так старательно исполнял свои номера и так часто ошибался, что в итоге все пытались очень увлеченно смотреть в свои тарелки, чтобы фокусник к ним не подходил. Вот и мистер Донахью производил похожее впечатление.

Миссис Донахью казалась более искренней – до того как уселась напротив своего мужа тем вечером. Или, может, она просто лучше маскировалась. Я вспомнила о схемах распределения работы по дому, которые она составляла, и о том, как сдержанно она разговаривала с детьми. Интересно, позволяет ли она себе хоть иногда расслабиться. Если бы у моей мамы было больше терпения, они бы даже могли подружиться.

Люси – резкая, озлобленная и в постоянном напряжении. Она меня пугала – такое чувство, что ее вообще ничем не пронять. Джейни говорила, что Люси будет притворяться, что хорошо ко мне относится, и иногда она действительно это делала. Но в остальное время было очевидно, что Люси на самом деле всех ненавидит и постоянно в одном шаге от того, чтобы объявить об этом во всеуслышание.