Максим Касмалинский - Путь с войны

«Ива-ан, это же должностное преступле-ение, – вытягивалась кошечкой она на постели, принимая очередной презент, – тебе ничего не будет?».

Полковник отмахивался, один раз живем. А бывшая хозяйка колье вернется – если вернется – лет через двадцать.

А еще Колупаев славился, как специалист вкусно поесть, выпить изрядно, он обожал пикники и преферанс. В общем, жизнелюб, носитель тех инстинктов, которые, по мнению отцов-основателей СССР, были главной угрозой социалистическому строю.

Начальство прекрасно представляло, что собой представляет Иван Матвеевич Колупаев, но смотрело на это сквозь пальцы, начальство само не безгрешно. А поскольку всякий грамотный руководитель максимально использует способности подчиненных, то полковника Колупаева еще в сорок четвертом назначили на должность, в которой он был уполномочен заниматься реституцией культурных ценностей. Ну и так, пограбить, тоже не возбранялось.

В Берлине у Колупаева было очень много работы, но когда возникла возможность установить местонахождение янтарной комнаты, именно этот вопрос стал безоговорочно приоритетным.

Полковник сидел за столом в комфортно обставленном кабинете и слушал очередной доклад майора Волкова. При этом Колупаев перебирал руками жемчужные бусы, плечом заслоняя их от портрета товарища Сталина, висящего за спиной.

– Это протоколы с объяснениями, – Ветров выложил на стол тонкую стопку бумаг. – Все упирается в Бардина. Вроде уже нашли, а тут на тебе! Победа. И вы представляете, что творилось. И только на следующий день нашли этого сержанта Кириллова и у него карточку. А там кроме карточки у него побрякушек разных!.. Чего только не насобирал, жучара, – тут взгляд майора упал на бусы в руке Колупаева, и он замолчал.

– И что, что? – спросил полковник.

– Карточку у Кириллова изъяли, но, видимо, точная информация о складе на той карточке, которая осталась у Бардина. А тот смылся, я вам докладывал. А изъятая у сержанта Кириллова вот.

Ветров положил перед Колупаевым фотографию белокурой немки.

–А сержант Кириллов эту фройляйн для чего использовал? – полковник брезгливо тронул снимок карандашом. – Ну и дальше, дальше.

– Бардина, понятно в розыск, ориентировки дали, примерный круг поиска очертили. Но ведь опасность, что задержат его как дезертира, морду разобьют, могут и шлепнуть, а вещи разберут. И плакала наша карточка.

– Так куда этот косоглазый делся?

– А хер пойми, товарищ полковник, доложу я вам. Сказал, война кончилась, значит, я пошел домой. И вроде ушел. Ну, водки пожрал с мужиками, конечно, и ауфвидерзейн.

– Может он на Запад метнулся? С информацией такой.

– Маловероятно, – мотнул головой Ветров. – Тем более о том, что именно на фото он не понимает. Да и вообще он такой… патриот. Всю войну ныл, хочу домой, в Сибирь, на Алтай. Кому-то Сибирь – ссылка и каторга, а кому-то земля родная. Мы отработаем, конечно, вариант с союзниками…

– Бывшими.

– Вариант с бывшими союзниками, – поправился майор. – Но повторюсь, это маловероятно. Иван Матвеевич! Да если бы просто поймать дезертира! Но надо же аккуратно. Фотокарточка! Единственная ниточка. Кириллов на допросе вспомнил, что на том снимке, который он Бардину отдал, с оборота цифры были с кружочками. Думаю координаты. Поэтому… – тут Ветров махнул рукой. – Может он выбросил давно этот снимок, шансы мизерные. Но без вариантов, только вся и ставка на узкопленочного. И надо так, чтобы вроде исподволь. А у меня – дуболомы.

Колупаев самодовольно откинулся в кресле.

– Я об этом подумал, подумал, – полковник взглянул на наручные часы. – Без одной минуты.

– И что?

Колупаев не ответил, показал на дверь. Майор тоже стал смотреть на закрытые створки – одна широкая, то есть основная, другая узкая, открывается в редких случаях, чтобы, например, мебель занести. Вот же немчура! Все у них продумано.

Все продумано, да ошиблись, что на нас поперли. А как в тридцать девятом было прекрасно, перспективно: Польшу распилили, Прибалтику, Румынию. Надо было вместе Англию гасить. Так и думали – в союзе с Рейхом разбиваем британских либералов и на тебе: социализм во всей Европе. А уж там национал-социализм или советский социализм, это тонкости. Потом бы по-тихому Гитлера свергли, поставили Тельмана. И пошла перманентная! Как мечтал Лев Давидович… Минута вроде прошла?

Дверь распахнулась, на пороге появился мужчина в штатском. Средних лет, волос к волосу причесан, в темном костюме в тонкую полоску, в руке шляпа – вы подумайте! Шляпа! – в другой руке командирский планшет. Но больше всего Ветрова поразили стрелки на брюках гостя – прямые и острые, хоть яблоко режь.

Шляпа посмотрел на Ветрова и дернул бровью. Потом перевел взгляд на Колупаева и сказал с ленцой:

– Товарищ полковник, капитан Загорский по вашему прибыл.

Слово «приказанию» пришедший пропустил.

Колупаев спрятал бусы под стол.

Здравствуй, Ростислав Васильевич, – полковник встал, пожал руку Загорскому. – Это майор Ветров, будете работать вместе.

Загорский раздавил руку майора, присел, небрежно бросил шляпу на стол, расстегнул ремешок планшета.

– Чаю? – предложил Колупаев, капитан жестом отказался. – Тогда к делу, к делу. М-м, с чего бы начать? Вам известно, конечно, что фашисты вывозили с оккупированных территорий Союза культурно-исторические ценности.

– Конечно, – с едва уловимой насмешкой сказал Загорский. А Ветров подумал: что тут смешного? Или он про Матвеича, который собирает здесь свою личную коллекцию?

– Один частный случай в этом ключе. Для экспертизы вывозимых шедевров был привлечен искусствовед профессор Райнхард Шиммер. Как установлено, умер в сорок третьем. Инсульт. Да и возраст. Но установлено, что он неоднократно выезжал в командировку в район Ленинграда, откуда немцы вывезли большое количество предметов старины, музейных экспонатов. Впоследствии данные предметы были немцами спрятаны. Предположительно на территории Восточной Пруссии, но это пока предположительно. Шиммер мог бы указать достоверно, но, как я сказал, умер в сорок третьем. Была у него ассистентка. Это выяснилось в результате кропотливой оперативной работы, – тут полковник глотнул воды из стакана, а Ветров еле удержался от улыбки. – Агнет Швайнбахер. Жила она здесь, был у нее жених – Йохан Айхенвальд, он расстрелян гитлеровцами как дезертир. Установлено, что девка тоже того. Погибла, – Колупаев сладострастно улыбнулся. – Ребята перестарались. Вы понимаете, Ростислав Васильевич.

– Не понимаю, – отрезал Загорский.

Колупаев и Ветров переглянулись, обоим стало неловко.

– В общем… хм, никого, кто бы знал нахождение схрона, в живых нет, – продолжил полковник. – Или не выявлены, работа в этом направлении продолжается. Но дело в следующем. Эта фроляйн, ассистентка, пишет своему жениху письмо, которое попало к нам, а в письме говорится, что если ты, милый Йохан, попадешь к русским в плен, тебя может спасти информация о местонахождении похищенных из Ленинграда ценностей. Для пущей убедительности она делает фотографические снимки со свежей газетой, на которых, на обратной стороне рисует план подземелья. Товарищ майор, покажите.