Кирилл Сафонов - Дисторшн

Он вновь напугал меня. Мне мгновенно стало не по себе. И я сказал то, что в итоге напугало уже меня. «А ты не думал, что видел не свое лицо, а мое? Что это я могу быть на его месте?». Брат вздрогнул. И по этому движению я понял, что он не задумывался над этим. Но честно, не знаю, могло ли это его успокоить. Лично мне стало страшно теперь за нас обоих. Господи, надо же было произойти всему этому! А что касается его… Посмотрим. Этот разговор я закончил банально: «Давай забудем, а? Переживем как-нибудь. Договорились? В конце концов, я думаю, что подобная реакция как твоя или моя – это совершенно нормально для подобной ситуации. Как думаешь?». Он согласился. Мне это понравилось. На том и порешили. Забываем. Если что-то мучает – рассказываем друг другу. А как иначе? Мы же братья! После этого как-то стало легче – мне точно, брату, надеюсь, тоже.

Да и в конце концов секретов, в общем-то, нет никаких. Ну решил дневник вести, ну понравилось… Хочешь читай, хочешь свой заведи. Хотя читать, конечно, лучше не стоит, все-таки могу и что-то личное здесь закрутить, если еще не закрутил -половину уже не помню, о чем и писал. В общем, в ящичек стола я, конечно, дневничок приберу, а дальше уже на его, брата, совести. Но не думаю. Брат все-таки. Не должен. Я бы не стал. По крайней мере, без разрешения. Даже если бы хотелось. Но хотелось бы. Очень. А сейчас жрать хочу. Пора завтракать и за книжки. Все-таки экзамен завтра, поэтому пока все остальное по боку. Целая неделя впереди -экзаменационная. Учебники, тетради, шпоры и так далее и тому подобное. Даже не знаю, будут ли силы еще и в дневнике что-то записывать. А главное, будут ли события достойные записей? Не знаю. Не уверен. Вот концерт в «Горбушке», это да -событие. Но оно только в субботу, а до субботы нужно еще дожить, угу, экзаменационно. Так что как-то так. Посмотрим. А пока пора грызть бутерброды, а потом гранит науки. Первое набьет живот, ну а второе – голову. И то, и другое должно быть полным. И ни фига ни на половину. Только под завязку. Иначе счастья не видать. А счастливым быть хочется. Ой, как хочется. До шестнадцати были? А значит и дальше нужно стараться. А значит, будем! Все, поехали!

Хотел еще вчера ночью засесть за писанину, еле дотерпел, но вернувшись домой, с братом, получили от отца и… Я, кстати, был «уверен», что мы предупредили родителей куда пошли… Но на деле, конечно же нет, так как боялись не отпустят, и это могло быть действительно так, или отпустили бы, но с подпорченным нам настроением. Да-да, как-то такое уже было – Жало пригласил в МДМ на дискотеку (с полным, так сказать, гособеспечением – мог позволить, а мы по дружбе могли принять), и что вы думаете – мы к родителям, точнее к маме, отец был на сутках – мы думали это к лучшему, не тут то было… Мама нас выслушала, спросила с каких и до каких сие мероприятие, мы ответили почти правдиво, что с полуночи и до… Дальнейших разъяснений не потребовалось. Все было кончено. Нет-нет, «Нет» мы не услышали, мама как раз согласилась, но видя, чего ей это стоило, и, понимая, что будет твориться у нее в душе, когда за нами закроется дверь, мы поняли, что пойти попросту невозможно. Да, мы подростки, да, нам на все плевать, но только не на такой взгляд нашей матери. Потому и не пошли. И потому в этот раз пошли, ничего заранее не спрашивая. К тому же, мы ведь стали взрослее? Конечно. Думаете, аргумент? Конечно. Ха, сомневаюсь. Ну да ладно. Мы ничего не сказали и пошли. Последнее, что скажу в нашу защиту: МДМ – это до утра, вчерашний концерт до часу ночи с дорогой. Аргумент? Конечно. Ха-ха. Идем дальше.

Я охренел! Я никогда ничего серьезного не думал ни о каких концертах, ни о каких музыкантах, ни о какой музыке вообще. Серьезно? Серьезно – не думал. Да и с чего? Гитара дома? Есть, и что? Семиструнная. Отцовская. Баян вон тоже есть. И что с того? Если на гитаре отец нет-нет да играл, и не обязательно по каким-нибудь праздникам-застольям, то баян доставался исключительно в эти самые праздники, причем достать его из футляра, а затем засунуть обратно (это приходилось делать нам с братом) по времени выходило гораздо дольше, чем сам «концерт» – отец помнил один единственный вальс, названия которого мы так никогда и не узнали, и все. С баяном покончено. А с гитарой… Гитарный репертуар отца был конечно более разнообразен, к тому же он еще и пел под свой аккомпанемент, но все же несколько однобок – студенческие песни с некоторыми заходами в авторскую и эстрадную песню шестидесятых годов, думаю, как-то так. Хотя даже это пару раз заставило меня взять гитару в руки в надежде, что она сама по себе запоет в моих руках. Угу, как там было в мультфильме «Ну-ка чудо-балалайка плясовую заиграй-ка?». Хренушки, не заиграла. Не захотела. И даже то, что мы частенько слышали на улице всевозможные, так сказать, дворовые музицирования, а бывало даже и сами присутствовали в компаниях, где некоторые ребята, достаточно неплохо играли, как-то в итоге не зацепило. В общем, не думал я в серьез об этом никогда, чтобы играть самому, а тем более петь – никогда. А теперь думаю. Точнее думал всю ночь и сейчас тоже. И уверен, что не просто так. Зацепило. Так он, зараза, играл!

Да, зацепило именно это. Как солист, он же и гитарист, играл на гитаре. Не пел, именно играл. Я даже не думал, что гитара может так звучать. Как заведенный он бил по струнам вниз-вверх, вниз-вверх. Нет, я не про какую-то виртуозную игру, дело ни в этом. Я об общей энергетике – это было что-то неистовое простое и захватывающее. Два часа безумной энергии, которая пронзила каждую клеточку моего тела и теперь, кажется, нет возврата. И гитара являлась здесь главным. Она извергала из себя все это под ударами, которые безостановочно сыпались на ее струны, она словно просила пощады, но одновременно орала благим матом и на своего мучителя, и на всех свидетелей своего мучения. А мы (я был не один) как заправские садисты, как зрители гладиаторского боя, именно этими муками и наслаждались. И я просто влюбился, ага, как в девчонку, и теперь жажду этой энергии, словно вот-вот подступающего оргазма во время дрочки (прошу прощения за столь неважное сравнение, просто это единственное, но настоящее удовольствие, которое я испытывал на данный момент). Я… блин, я не знаю, как еще это описать.