Эли Андерсон - Мила Хант

Я поворачиваюсь к С.:

– Что это?

В следующую секунду чьи-то руки хватают и поднимают меня. Не успев опомниться, я оказываюсь лежащей на операционном столе, и два типа в белом молча пристёгивают к нему мои запястья и лодыжки.

– С.! Что вы будете делать со мной?! ЧТО ВЫ БУДЕТЕ ДЕЛАТЬ?!

Я бьюсь как бешеная. Тщетно. Единственное, что мне удаётся, – это ещё сильнее затянуть железные тросы на руках.

– Не бойтесь, – говорит один из людей в халатах. – Вы практически ничего не почувствуете.

Он фиксирует мне голову чем-то вроде ледяного металлического шлема.

– Если будете дёргаться, нам придётся применить общий наркоз.

Я пытаюсь сдержать сотрясающие меня волны ужаса. Ищу глазами С., но он скрывается где-то за спинами.

– С.! С.! Что они будут делать? Не позволяйте им…

Мои крики теряются в огромном зале, совершенно не тревожа палачей. Один из них берёт шприц и подносит к моему уху. Не выношу уколы. Знают ли они об этом? Они знают всё. Я вою:

– НЕЕЕЕЕЕТ…

– Я вставлю вам в правый слуховой проход микроприёмник. Под слизистую, возле барабанной перепонки. Раньше вживляли в мочку, но тут слишком просто обнаружить. С помощью этого устройства вы будете отлично слышать нас. А ещё оно будет записывать всё, что происходит вокруг. Таким образом, вам не придётся что-то запоминать… или что-то скрывать.

Резкая, быстрая боль выстреливает из глубины уха куда-то в череп. Следующая боль прожигает губу. И третья, не настолько сильная, впивается в предплечье. Металлические зажимы, державшие меня, автоматически открываются. Я скатываюсь со стола и забиваюсь в дальний угол, вся в поту, перепуганная насмерть. Сжимаю руками измученную голову.

С. снисходит до объяснений:

– Парии установили над Периферией электромагнитное поле, которое глушит любые сигналы. Устройство, которое вживили вам в губу, перекодирует ваш голос в звуковые волны, способные проходить сквозь это поле.

– Мы услышим вас, даже если вы будете шептать, – уточняет человек в халате.

Я провожу языком по губе. Капля крови уже запеклась. Под ней чувствуется какое-то уплотнение. Закатываю рукав и с ужасом обнаруживаю на предплечье свежую татуировку – небольшой тёмный квадрат. Предвосхищая мой вопрос, С. объясняет:

– Это знак, который носят все обитатели Периферии. Он подтвердит, что вы – своя. Для нанесения татуировки они используют особые чернила, состав которых держат в секрете.

– Держали, – поправляет один из халатов, явно довольный собой.

Я, как загипнотизированная, разглядываю синеватую татуировку.

– Вы поставили на мне клеймо, точно на скотине, – шепчу я. – Вы обращаетесь со мной как с животным.

– Напротив, Мила. Я делаю всё, чтобы обеспечить вашу безопасность.

– Я марионетка в ваших руках. С самого начала.

– И это тоже для вашего блага.

– О, пёсик затявкал, как его хозяйка.

С. морщится. Я наслаждаюсь маленькой местью. Люди в халатах расступаются, дверь автоматически открывается, и я выхожу, следуя за своим мучителем.

Мы попадаем в ещё одну белую комнату, только поменьше. Молодая женщина сидит за столом, рассматривая в микроскоп какой-то крошечный предмет. Она приветствует нас, не поднимая глаз.

– Новобранец?

– Особенный новобранец.

Женщина отрывается от микроскопа и оглядывает меня с ног до головы без всякого выражения.

– Итак, это вы. Не знаю, насколько могу быть вам полезной, учитывая ваши… таланты. Но я попытаюсь.

Она поворачивается к С.

– Какие пожелания?

– Что-нибудь лёгкое и неприметное.

Он говорит так, будто покупает мне платье. Поймав мой взгляд, С. произносит:

– Это Л., специалист по оружию в третьем поколении.

– Теперь вы хотите, чтобы я пользовалась оружием?

– Ваша способность, возможно, превосходит по мощности всё оружие, которое мы можем вам предложить. Однако вы ещё не умеете управлять ею. К тому же, разумеется, будут ситуации, когда вам потребуется защищаться, не демонстрируя вашего дара.

Л. некоторое время изучает меня, потом направляет пульт на лакированную стену и нажимает кнопку. Из стены выезжает нечто вроде огромного выдвижного ящика. Л. достаёт оттуда странную перламутровую палку и протягивает мне.

– Держите за рукоятку.

Я разглядываю предмет. Он идеально ровный, без каких-либо опознавательных знаков.

– Более тёмная часть, – уточняет Л.

Немного поколебавшись, я повинуюсь. От прикосновения материя словно размягчается и принимает форму моей ладони. Раздаётся тонкий звуковой сигнал, и вдоль палки зажигается красная линия.

– Готово. Теперь она принадлежит вам. И будет слушаться только вас, – говорит Л. – Пока я её не перепрограммирую.

Оружие так удобно лежит в ладони, словно является продолжением руки.

– И как с ним обращаться? – спрашиваю я, заинтригованная.

– Вы умеете управлять людьми с помощью мысли, не так ли? То же самое и с этим оружием. Дайте ему приказ. Например, выстрелить.

– А где пули?

– Интенсивное фотонное излучение, – произносит Л. и, поймав мой недоумённый взгляд, поясняет: – Когда луч проникает в тело, внутри жертвы происходит небольшой взрыв.

– И мне достаточно просто подумать? Просто захотеть выстрелить?

– Точно. Оружие считывает с пальцев бессознательный нервный импульс.

– Это заметно уменьшает время реакции по сравнению с обычным оружием, – уточняет С.

– Правда? – говорю я, направляя палку на него. – Очень хочется попробовать.

С. не двигается с места. Он думает, я не способна выстрелить? Возможно, он прав. И я могла бы ненавидеть себя за это. Но Л. предоставляет мне уважительную причину не убивать его.

– Это невозможно, – объясняет она. – В лаборатории действует поле, обезвреживающее любое оружие. Вы можете им пользоваться только снаружи. И желательно – пользоваться мудро. В любом случае здесь не место для сведения счётов. Можете убить его, когда выйдете.

Л. улыбается. Из всех людей, встреченных мной в Службе разведки, она первая, кто позволяет себе хоть капельку юмора. С. смотрит на неё мрачно. Л., кажется, насмехается над ним.

– Здесь я у себя, – говорит она мне. – И все вынуждены считаться с моими правилами. Все. С какого бы этажа они ни явились, – повторяет она с олимпийским спокойствием, глядя в чёрный глазок камеры наблюдения под потолком.

– Вы хотите сказать, что все должны считаться с вашим отсутствием правил, – возражает С.

Непонятно, возмущается он или забавляется. Такие замороженные типы совсем не обязательно ненавидят людей вроде Л. Хоть и завидуют их свободе.

– Ошибаетесь, – отвечает Л. – У меня свои собственные правила. И они мне подходят. До свиданья, мисс Хант. И удачи. Она вам понадобится.

С. уводит меня из лаборатории, и стеклянные двери закрываются за нами. Я тщетно пытаюсь скинуть его руку с запястья. Он тащит меня по длинному коридору. Так быстро, что мне приходится почти бежать. В конце коридора я замечаю чёрную дверь. Моё напряжение растёт. Мне нужны объяснения.