Валериан Маркаров - Личный дневник Оливии Уилсон

– Я предлагал завести собаку, мисс Харрис, если вы хотите общительного питомца.

– С собакой нужно гулять, доктор Уилсон, – размышляла она вслух, оглянувшись вокруг, и он обратил внимание, что её слова прозвучали уныло и раздосадованно. – А на прогулки у меня нет сил. И прошу вас, не пытайтесь уговорить меня делать то, что я абсолютно не хочу делать…

– Мне очень жаль, мисс Харрис. В таком случае вам нужно чем-то отвлечь себя, занять свои руки. Вы могли бы, например, записаться на курс вязания спицами. Вот увидите, вам понравится.

– Я уже закончила этот курс. Примерно четыре года назад. Вы не верите мне?

– Хорошо. Тогда запишитесь на продвинутый курс вязания.

– Но зачем мне тупое вязание? Во мне столько дерьма, смешанного с жиром: его я вынуждена носить с собой, куда бы ни пошла. А вы говорите, вязание…

Она никогда не имела физических контактов с мужчинами – ни объятий, ни поцелуев, ни даже фривольных похлопываний: мир холостяков жесток и двери его наглухо закрыты для тучных людей. В этом она убедилась на собственном опыте, заведя страничку на сайтах знакомств, где в качестве фотографии профиля поместила крупным планом свой бюст. Она считала этот снимок удачным.

Пребывая в уверенности, что ей повезет, Берта Харрис внимательно пересмотрела сотни вариантов, заводя откровенные разговоры с незнакомыми людьми и успев получить не одно грязное предложение о том, что неплохо было бы «сделать это по-быстрому».

В интернете она наткнулась на множество ублюдков, врунов, извращенцев, любителей самоутверждаться и даже одного маньяка, выглядевшего как Эштон Кутчер в молодости на фоне дорогого автомобиля и королевских пальм. Он сказал, что она «очень даже ничего», и назвал «горячей штучкой». А она наградила его всеми возможными эпитетами, которые только могла придумать, а потом отправила его в мусорную корзину.

Наконец, спустя какое-то время, у неё появилась надежда. Между ней и одиноким мужчиной по имени Роберт завязалась откровенная переписка, длившаяся не меньше месяца. Всё началось с того, что она послала ему сообщение: «Ну и что тут делают два нормальных человека?», – в ответ на которое спустя час прочитала: «Испытывают судьбу». Это показалось ей очень остроумным, принимая во внимание, что люди не в силах на судьбу повлиять. Когда дело дошло до первого свидания, они договорились пообедать вместе, и он попросил её приколоть к волосам красный бант и ждать его в снек-баре. Его лицо перекосилось при первом же взгляде на неё, но, нужно отдать ему должное, он приветливо помахал рукой, а за обедом вёл себя как истинный джентльмен, галантный и деликатный. Хотя Берта больше никогда не слышала о Роберте, она часто о нём думала под саундтрек из «Титаника». («Я думаю, доктор, что для серьёзных отношений необходимо как минимум появиться на втором свидании, разве не так?») Было несколько случаев, когда она так и не дождалась своих партнеров на свидании: вероятно, они рассматривали её издалека и смывались…

Правда, однажды ей посчастливилось пообщаться на Тиндере с мужчиной в летах, таким же толстотелым, как она (как же его звали?), но тот сразу её предупредил, что встречи для него возможны только до шести часов вечера в будние дни, так как в другое время он – муж другой женщины, которая любит его вот уже тридцать лет… Домой она возвращалась, не оборачиваясь, горя от возмущения, а на глазах, точно звезды в ночи, сияли слезинки.

Берта в течение года посещала доктора Рассела, который лечил её антидепрессантами. От них было мало проку; она оставалась глубоко подавленной, каждый вечер билась в истерике, хотела умереть, спала плохо и всегда просыпалась в половине пятого утра с повышенным давлением и ужасной мигренью, тисками сжимавшей левое полушарие. Не находя себе занятия, она слонялась по дому, а по воскресеньям, в свой выходной, не одевалась и весь день проводила у телевизора за любимыми кулинарными шоу типа «Быстрая еда от Сьюзи Кей», уплетая пиццу и оставляя следы томатного соуса на ночной рубашке.

– Сколько вы съели? – спросил её Джозеф.

– Много. Впрочем, как обычно, – она пожала плечами. – Не судите меня строго, доктор Уилсон. Я не смогла удержаться. А кстати, вы знали, что пицца гораздо вкуснее, когда она холодная?

– Нет, не знал, мисс Харрис.

– Нет? Как жаль! – на её лице застыло инфантильное, неподдельное удивление. – Почему?

– Я не люблю пиццу.

– О боже! Как скучно! Вы шутите, да? – отреагировала она, обиженно надув губы. – А как насчёт итальянской пасты? Обожаю спагетти с беконом и сыром, вернее, с четырьмя сортами сыра и сливочным маслом. И сладости: конфеты, шоколадно-мятное мороженое и выпечку – любую, даже недорогую. Всегда покупаю её впрок.

Он покосился на неё, признавая, что этот случай оказался сложнее, чем поначалу представлялось:

– Но вам известно, что такая еда приводит к закупорке сосудов холестериновыми бляшками и провоцирует болезни сердца. Разве не так, мисс Харрис? Вам следует поработать над собой: найти поваренную книгу, в которой есть рецепты низкокалорийных блюд… И не забывать о соблюдении порций.

– Когда у меня такая жуткая депрессия, – вздохнув, пояснила она, пытаясь найти оправдание своему поведению и с отвращением скривив губы, отчего уголки её рта поползли вниз и выражение лица стало таким презрительным, что Джозефу показалось, она выругалась. – Вкусная еда и вино – это единственное, что более или менее поддерживает меня и не даёт пасть духом. Как говорила моя покойная матушка: «Попробуй утешиться вкусненьким, Берта. Ешь и почувствуй сладость жизни, пусть она перебьёт её горечь. Ты слишком хороша для большинства мужчин, но истинная любовь когда-нибудь обязательно найдет тебя, это я знаю точно!»

Берта сглотнула, но не от безысходности, а потому, что у неё в ту секунду началось усиленное слюноотделение.

– Мужчинам повезло, – говорила она, – они спокойно носят на себе любое количество фунтов, и ничего! Их за это никто не осуждает. Наоборот, считают крепкими, брутальными…

К Джозефу она впервые пришла чуть больше месяца назад, когда перепробовала все мыслимые модные диеты, гарантирующие похудение на десять фунтов за две недели, и членство в клубах анонимных обжор, но по-прежнему не влезала в большинство своих платьев. Она пришла с твёрдой уверенностью, что хвалёный доктор, прочитав терзающие её душу мысли, спасёт её. Святая простота! Откуда ей было знать, что отличие психологии от медицины в том, что здесь никого нельзя спасти, за мгновение поставив точный диагноз и подобрав удачное лекарство. Психология как наука находится на той стадии развития, когда никто ничего не знает точно: что движет личностью, что нарушает её развитие и как это исправить – ответы на эти вопросы имеют статус гипотез и теорий, которые ещё не раз будут уточнены или опровергнуты. Увы, именно так.