Джулиан Хитч - Кто прячется в тени

– Они поймали подозреваемого, – произносит Корделия себе под нос, слегка сжимая стакан. Горячая жидкость поднимается вверх – ещё немного и обожжёт пальцы. – Можешь найти прямой эфир на телефоне? – Корделия не помнит, куда сунула свой смартфон, а если бы и знала, то, возможно, не смогла бы набрать запрос в поисковике – руки трясутся.

– Сейчас… – Пауль сдвигает сумку вперёд, копается внутри. С помощью смартфона быстро выводит на экран репортаж на Youtube, включая его с начала.

На кадрах появляется полицейское управление. Перед зданием толпятся представители разных телеканалов и независимые журналисты.

– Как стало известно из анонимного источника, полиция наконец задержала подозреваемого по делу об убийстве семи девушек. Напоминаем, что начиная с 2015 года, были найдены семь тел молодых женщин в трёх ближайших штатах со следами насильственной смерти. Уже после третьей смерти эксперты заговорили о серийном убийце. Пока представители полицейского департамента не дают никаких комментариев по поводу того, что в участок привезён подозреваемый. Мы не знаем ни его имени, ни того, какие улики есть против него. Мужчину провели внутрь через задний вход, что видно на кадрах видео, спрятав его лицо за непроницаемой повязкой. Будем держать вас в курсе и надеяться, что теперь мы можем выдохнуть – убийца пойман.

Корделия моргает слишком часто, кажется, она вообще не верит в происходящее. Этот сон – длиною в семь лет – закончен.

Кукольник пойман.

Так его назвал один из журналистов, и прозвище прицепилось как скотч.

Он не просто убивал девушек.

Создавал произведения искусства, скрытые от всех в вакууме. Даже после смерти девушки выглядели как живые. По крайней мере, Корделия читала об этом. Детали не разглашали, но неофициально слухи ползли, как змеи в камышах. Шурша и пугая.

Корделия просматривала новости по делу, изучала интервью и немногочисленные фотографии с мест убийства, попадавших в прессу. Строила догадки. И сама не заметила, как увлечённость этой историей стала похожей на манию, на зависимость от новой порции ужасов. Корделия хотела разгадать тайну мучителя, пусть у неё не было доступа к уликам, да и знаний, чтобы строить теории о том, что движет Кукольником, явно не хватало. Зато она в полной мере знала вкус безумия, поэтому не опускала руки в своём стремлении понять, что же там – за его чертой. Где он свернул не туда?

– Корделия, твой стакан… – голос Пауля возвращает к реальности, и Корделия ощущает боль от горячей жидкости, попавшей на ладонь. Он аккуратно перехватывает кофе, морщась, Корделия же не меняется в лице, только краснеет кожа на руке. Она проводит пальцами по вздувшемуся участку, смахивая влагу и остужая запястье. – Я сейчас.

– Всё хорошо, я схожу в туалет, охлажу.

Стоит Корделии сделать шаг в сторону, и Пауль молча выдыхает, осознавая, что его никто с собой не зовёт. И его помощь тоже ей не нужна. Она знает, что он чувствует и думает, но он не её пациент, и советы здесь давать она не собирается.

В забрызганном водой зеркале Корделия видит своё лицо, стараясь вспомнить, выглядела ли она иначе. Короткие светлые волосы, зеленоватые глаза с серым отливом, кукольное лицо, но уставший до одури взгляд. Наклоняясь снова к раковине, Корделия опять чувствует покалывание под лопаткой, словно напоминание, что пора поторопиться – перерыв явно затягивается. У зала её встречает Пауль, держа и свой кофе, и её кофе. Напиток успевает остыть.

– Спасибо, что подождал, – Корделия знает, если коснётся Пауля, подаст ему неправильный сигнал, который он трактует не так, как нужно, но всё равно это делает. Осторожно дотрагивается до его бежевого пиджака, проводит от середины плеча до локтя. Едва заметно, но Пауль всё прекрасно чувствует и легко улыбается.

– Как твоя рука?

Корделия уже успела забыть об этом, поэтому поднимает руку вперёд, ощущая жжение и опускает обратно вниз.

– Всё не так плохо выглядит.

С каждым шагом боль становится сильнее, заставляя её коснуться запястья другой рукой, охлаждая пульсацию – нужно отвлечься, так сразу спадёт боль, как и мысли о ней. Доктор Хейл поднимается на сцену ровно тогда, когда последние слушающие возвращаются в конференц-зал. Скосив глаза, Корделия отмечает, что совершила ошибку – Пауль садится ближе на стул, её хрупкий уют рушится, как и возможность быть где-то не здесь, отвлечься.

Первое, что приходит на ум – Кукольник.

И вопрос у Корделии возникает один: Как они могли его поймать? Где же он ошибся? Или, к сожалению, это будет не он, всего лишь подозреваемый, всего лишь человек, который никак не связан со смертями. Мысли Корделии шумят в голове, как старый компьютер, тогда как остальные шепчутся, словно большой улей – Корделии здесь совсем не место.

– Я догадываюсь, многие сейчас обсуждают арест подозреваемого в убийстве девушек, но давайте всё же попробуем сосредоточиться на лекции, – доктор Хейл проговаривает это, словно новость совсем ничего и не значит, как будто знает больше, чем говорят в СМИ.

Двери зала снова со скрипом открываются. Корделия замечает это совсем случайно, но предпочитает не поворачиваться и не искать источник шума. Доктор Хейл продолжает начитывать лекцию до того, как перед ним останавливаются два офицера в форме. Доктор оставляет микрофон в стойке так, что ни слова не разобрать.

Полицейские открывают блокнот и что-то зачитывают доктору. Он кивает и поднимается обратно к микрофону.

– Здесь в зале сейчас присутствует мисс Фоулз, Корделия Фоулз?

Пауль оборачивается быстрее, чем до Корделии доходит, что ищут именно её. Она нажимает на обожженную кожу, чтобы собраться, и поднимается с места, медленно проходя к проходу между рядами и стараясь не задеть Пауля. Только он касается её.

– Что происходит, Корделия?.. – вопрос остаётся без ответа, она его не знает.

Полицейские оказываются у её ряда чуть раньше, чем она выходит из него.

– Мисс Фоулз, пройдёмте, пожалуйста, с нами.

Корделия поднимает взгляд, замечая раздражение офицеров по напряженным скулам, рваным движениям и тону. Остаётся непонятным, что Корделия сделала, но она предпочитает молча следовать за офицерами. В дверях Корделия слышит спокойный голос доктора: он продолжает лекцию буквально так же, как и до этого, как будто офицеров не было. Может, о такой бесстрастности он говорил?

Один из офицеров просит пройти её чуть дальше к стене, тогда как женщина в форме молча следует за ними, держа руку внизу – Корделия интерпретирует это как-то, что та боится её и предпочитает знать, что оружие рядом.

– Мисс Фоулз, я офицер Рубенс, а это, – указывает на свою коллегу, – офицер Молл.

Корделия кивает, заставляя себя промолчать с вопросом, зачем она могла им понадобиться. Как профессионал – сомнительно, есть намного лучшие кандидатуры, а касательно каких-то нарушений – у Корделии больше нет проблем с законом.