Катя Матуш - Звёздные окраины. Том 2

Я думала, что раскраска, оставленная Андреем на моем лице, была верхом искусства, но круто ошиблась. Сейчас мне попросту было страшно на себя смотреть. Лицо осунулось, полуприкрытые глаза раскраснелись от слез, бесцеремонно прервавших засуху, череп бы, наверняка, блестел, если бы не воспаленные ссадины, пятнами покрывающие голову. За ушами кожа и вовсе покрылась коркой. Неужели, в отключке я была больше, чем ночь?

Шампунь сильно щипал, пришлось выключить горячую воду, и быстро работать руками, чтоб не заледенеть окончательно. Но как бы я не мучилась, со стороны, наверняка, было похоже на замедленную съемку.

Рыба дал мне свою одежду. Мою бы не плохо продезинфицировать или вообще сжечь. Узел на резинке алых шорт мне удалось завязать только с третьего раза. На мне они смотрелись слишком пышно и издали походили на юбку. Черная футболка с какими-то надписями повисла до середины бедра.

Я окинула себя взглядом в зеркало.

Сдохнуть было бы куда приятнее, чем созерцать это сгорбленное, обессиленное тело. При каждом повороте головы меня отчетливо вело в стороны. Волосы весили немало, и по инерции я прикладывала к элементарным действиям слишком много усилий. Не говоря уже, что я чувствовала, как с ними потеряла добрую часть жизни. Сейчас мне казалось, кудри были единственным, что связывало меня с городом. Я усмехнулась. Под нож к Рыбе я теперь наверняка не попаду.

Стоя у двери ванной, я никак не могла сообразить, что делать дальше. Идти домой? Может кровать он притащил из другой квартиры? На этаже их аж четыре… Большая часть моей одежды осталась в типографии, еды дома не было вовсе. Попросить у Рыбы? От мыслей о спуске с двадцатого этажа голова закружилась, про подъем и думать не стоило. Такой забег я осилю, только если выпью упаковку батареек.

От мыслей о борще свело живот. Есть не хотелось.

В дверь пару раз стукнули, и она открылась. Под ноги упали тапки.

– Что случилось? Почему не выходишь?

Рыба протиснулся к машинке, запихнул в нее постельное белье и залил сверху желтым шампунем. Я крутила головой, пытаясь спрятать лицо, но вспоминая о жутко выглядящей голове, только конвульсивно металась. Как бы исчезнуть… Вообще, парень передо мной наверняка видел вещи пострашнее, и он явно врач, а как известно, не перед кем женщины так охотно не открываются, как перед ними. Но я чувствовала себя слишком низко. Сначала разбитый нос, фингалы и покалеченная шея, теперь вши и наркотики. Как у него только хватает сил скрывать омерзение.

– Я домой. – Шагнула я по направлению к двери.

– Еще чего! – потянул меня Рыба в комнату. – Надо обработать и замотать голову, повязки менять каждые четыре часа, капельница, питание. Я не собираюсь таскаться к тебе каждые пять минут! – рявкнул он.

Я села на так и оставшийся стоять у двери стул. По голове прошелся приятный холод мази, бинты на этот раз были в несколько раз тоньше, и я чувствовала, как по голове пробегает тянущийся из приоткрытого окна теплый воздух.

– Простите, – бубнила я себе под нос, залезая под одеяло с головой.

– Что? – не расслышал меня Рыба, настраивающий капельницу.

– Извини! – сказала я уже громче, надеясь, что одеяло не сожрало всю звонкость и искренность сказанного слова. – За все это.

Я вытащила руку с катетером из-под одеяла.

О чем только думала, мня себя почти местной? Я городская, мне чужды их развлечения, не понятно, как в голову может прийти трансляция вскрытий, почему накладные ресницы важнее математики, зачем рожать от мужика, которого стыдно даже на порог привести. Мне здесь не место, и самое ужасное, что возвращаться в город я тоже не хотела.

Упершись носом в подушку, я пыталась заприметить в этой непроглядной тьме ориентиры. Рисовать? Но зачем? Просто потому, что нравится или потому, что платить будут хорошо? Работа, как не посмотри, не самая приятная. Одно дело вырисовывать складки на белой рубашке, другое воссоздавать все эти швы и кровоподтеки. Хотя, если это сможет помочь обездоленным воплотить в жизнь свои голубые мечты, то будет уже что-то. Заняться благотворительностью?

Не удивительно, что Марта отказывается от всякой помощи. Гордыня признак идиотизма. Что плохого в том, чтобы принять таблетки для своего ребенка? А Герман, неужели они не понимают, что он одарен! Я вцепилась в подушку и зарычала, пытаясь справиться с истерикой.

– Эй.

Я почувствовала, как с головы сползает одеяло и уцепилась за край свободной рукой и зубами, но дышать становилось невозможно, и хват ослаб. Я уткнулась лицом в подушку, что взмокла от слез и слюны, ощущая пробежавшее по голове солнечное тепло.

– Ну что еще?! – подскочила я, когда почувствовала прогибающуюся рядом кровать. – Я уже извинилась! Да, дура, и что дальше?! Что мне теперь делать, пойти с крыши спрыгнуть?

Я представила, как ныряю в трепещущую у основания дома листву, ловя отблески луны и звезд. А не так и плохо…

– Даже не думай об этом. – Забегал своим глазом по моему лицу Рыба. Да никак во мне сверкнула надежда на скорое освобождение, и он заметил…

– Конечно, ваши кошельки же сразу обеднеют, как я не подумала! Тащи листок, накарябаю завещание на твое имя. Даже причитающуюся себе часть на тебя перепишу!

Я уже собиралась приземлять голову обратно на подушку, как Рыба потянулся к катетеру и отсоединил от него трубку капельницы.

Неужели все решится так просто?

Но за требуемым листком он не пошел. Мое одеяло отправилось на соседнюю койку. Я подтянулась к задранной на стену подушке. Рыба забрался ко мне, сел напротив и вытянул свои ноги, зажимая меня ими в тиски.

– Не лучшая идея… – елозила я, ощущая долбящие в голову приступы наркоты.

– Слушай. Прости. Я не собирался на тебя орать.

– Прощаю. А теперь свали… – вцепилась я в его ногу, пытаясь отстранить от своей талии.

– Окраины всегда принимают радушно, когда я тут появился, так же не мог поверить своим глазам. – Продолжал Рыба, не обращая внимание на мои жалкие попытки освободиться. – Ты ведь заметила? Тут чисто, на дороге не валяются язвенники с зажатой в зубах бутылкой, можно спокойно дойти до магазина и не упасть в ближайший куст с перерезанным горлом.

Я откинулась на подушку. Силы вырываться закончились.

– Заметила…

Неужели Рыба тоже из города?

– Но так было не всегда. И это не значит, что ты обязательно растеряешь те крохи, что остались от прежней жизни. Окраины меняются, люди тоже. Не сразу. Но когда-нибудь. Ищи тут свое место. Не нужно подстраиваться и думать, что тебя либо поглотит, либо выплюнет.

– Ты правда думаешь, что здесь реально оставаться собой? – пыталась я внимать словам, исследуя проектор.

– А ты правда думаешь, что уже нашла себя?