Александр Лиграс - Проклятье Пустоты

Еле слышно, на согнутых ногах, Стэн шёл по прямой, оглядываясь, внимательно вслушиваясь в звуки. Пройдя половину пути, он услышал, что внезапно взбесившийся лифт перестал бить дверьми. Стэн достал револьвер. Это добавило немного уверенности, но не успокоило полностью возбуждённого и напуганного криминалиста. Он по-прежнему тяжело дышал, ожидая кого-то увидеть при входе в кабинку. Добравшись до цели, судорожно стал нажимать на кнопку вызова:

– Ну же! Открывайся!

В дверной щели появился обнадёживающий свет. Створки начали открываться, но Стэн снова оцепенел: обострившимся слухом уловил, что звук неисправной лампы пропал. Его сменил стук каблуков мужских сапог, стремительно надвигающихся со стороны кабинета. Вскинув револьвер в направлении цоканья, он громко закричал:

– Стой!

Темный силуэт в плаще и в шляпе бежал к нему, быстро преодолевая расстояние. Раздались выстрелы, за счёт замкнутого пространства они оказались безумно громкими. Наверняка весь полицейский департамент их услышал. Всадив две пули из пяти выпущенных в кого-то или во что-то, Стэн влетел в лифт, нажимая все возможные кнопки, держа пистолет в сторону открытых дверей. Они начали закрываться предательски медленно.

– Все позади? – подумал Стэн, но вдруг в кабину через незакрытую дверь просочились две руки с мерзкими, трупными ногтями гнойно-зелёного цвета. Распахнув лифт, кошмарный силуэт дал рассмотреть себя лучше. Та самая улыбка смерти в этот раз предстала перед Стэном не в воображении. Яркие глаза убийцы смотрели точно в душу криминалиста.

– Здравствуйте мистер Спенсор… – холодным голосом сказал ему ужас в шляпе, после чего прыгнул в лифт – раздался последний выстрел…

Привязанность к близким и дорогим тебе людям всегда является слабостью, подчёркивающей твою человечность. Потерять любимого – удар по здоровью, психике, жизни. Мир никогда не будет прежним. Он, замедляясь, направляется к точке невозврата и конца. На финише только боль и слёзы, негатив и разочарование.

Мир никогда не будет прежним. Ты это понимаешь не сразу. Все приходит постепенно, наваливаясь снежным комом, горе губит и тебя. Погружает в пучину бессмысленного и бессознательного существования.Мысли затуманены, повседневные проблемы и дела просто растворяются в хаосе сознания. Сколько слов ещё не сказано, писем не написано, планов не осуществлено, и теперь это все прошлое. Ты бы и рад переписать этот момент своего романа, но буквы уже напечатаны чёрной краской. Все, что остаётся, – поставить точку и начать работать над новой главой. Не сразу. Пусть время полечит тебя. Полностью, конечно, не исцелит, однако истязать себя и самобичевать не нужно. Всегда можно встретить во тьме свет спасательного маяка. Главное – искать и не сдаваться.

Мысли Эндрю Фримена, наполненные депрессивными настроениями, с каждым днём уничтожали последние очертания уверенного, сильного человека. Угнетая, они погружали его в вакуум, отстраняя от жизни. Разрушенное сердце терзало душу. С молодым, крепким человеком немалого ума произошли не лучшие преображения. Некогда тёмно-каштановые волосы были покрыты пепельной сединою. Строгие щёки усеяла мелкая рябь каких-то бугорков, добавляющих десяток лет. Морщины на лбу виднелись издалека. Глаза, ранее наполненные жизнью, казались пустыми.

Протянув правую руку с белыми лилиями, Эндрю положил цветы к подножью надгробной плиты из серого мрамора. После чего сел на землю подле мрачного камня. Яркое солнце светило ему в спину, отбрасывая тень на могилу. В двадцати метрах звонко распевался щегол, сидящий на дереве с переплетающимися ветвями. Был яркий, теплый и безмятежный день для всех, кроме Фримена.

С ужасных событий, кардинально поменявших его жизнь, прошло уже двенадцать лет. Четыре самых страшных дня в жизни молодого полицейского поломали весь мир, полностью его изменив, погружая в депрессию и в страх неизведанного. Эндрю не переставал бороться с изломами нити судьбы, но, одерживая малозначительные победы, все же не мог до конца перебороть деградацию и разложение. Пристрастился к алкоголю; конечно, он способен был контролировать себя при необходимости, но при первой возможности полностью погружался в этиловый трип.

В этот раз компанию у могилы ему составил полупустая бутыль бурбона. Фримен каждое воскресенье приходил к этому мёртвому камню. Иногда разговаривал, рассказывая последние события из своей жизни, делясь новостями, бывало, показывал фотокарточку. Но чаще просто молчаливо, вглядываясь в надписи на монолите, пребывал в состоянии полного равнодушия к окружающему его миру. Отчуждая звуки и ощущение времени, Эндрю проводил на могиле час с небольшим, после чего, коснувшись губами ладони, прикладывал её на несколько секунд к надгробию и уходил не оборачиваясь. Тоскуя, пускал слезу, в очередной раз попрощавшись с ней. «Трейси Фримен, дорогая мама, любимая жена» – надпись, ставшая причиной душевной хвори Эндрю.

Вернувшись домой после скорбного ритуала, Фримен принёс, как обычно, два пакета продуктов из супермаркета, открывшегося неподалёку пару лет назад. Поставил их на кухонный стол светло-серого цвета и начал разбирать, выставляя продукты: галлон молока, упаковку кукурузных хлопьев с мёдом, лоток куриных яиц, бекон, апельсиновый сок, хлеб для тостов и шоколадную пасту. Сделав это, Эндрю расставил их по шкафам кухонного гарнитура и полкам холодильника. Раздался счастливый и звонкий детский крик:

– Папа!

Это был Макс, его сын от покойной супруги. Весёлый, озорной малец, жизнерадостный, энергичный. Румяные щечки так и наливались прелестью его маленького, милого, доброго мира. Был он голубоглазым, с темными волосами, красивой улыбкой, очень выразительным лицом. Эндрю, опустившись на корточки, обнял счастливого мальца и позвал няню, что приходила к ним по выходным. Заплатив женщине за работу и отпустив её, отец с сыном уселся перед телевизором. Вдвоем стали смотреть мультсериал.

Да, у детектива были проблемы, но, находясь рядом с прощальным подарком Трейси, с его плотью и кровью, Фримен забывал о всех трудностях и проблемах. Он делал это сознательно, не допуская и пресекая возможные проявления слабости перед сыном. Он хотел дать ему счастливое детство, любовь и тепло, на которые был способен. Несмотря на то, что новым лучшим другом Эндрю стала бутылка, он не позволял употреблять алкоголь на глазах у сына, изредка делая исключение пиву.

Пусть работа и не стала легче, отец все же успевал заниматься ребёнком. Помимо школы, Макс ходил в спортивную секцию по стрельбе, занимался рисованием и раз в неделю плавал в бассейне. Ребёнок был активным, и его батареек хватало на весь день. Учился в одной из лучших школ города. Особенно хорошо ему давался урок литературы. Сочинения школьника младших классов неоднократно признавались лучшими. На городских же конкурсах похвастаться аналогичным успехом он не мог, однако в своей возрастной группе неизменно занимал первое место. Читать он тоже любил. Конечно, серьёзная литература не входила в список прочитанного за лето, но с произведениями нескольких детских писателей он мог познакомиться на каникулах. Не безучастия Эндрю, любовь к музыке постепенно также формировалась в нём. Говорили об этом занятия в школьном ансамбле. Из-за малого возраста он не мог играть на главных инструментах. Приходилось иногда стучать в барабан или дергать колокольчик. Но, несмотря на это, глаза Макса всегда разгорались ярким пламенем перед дверью кабинета музыки. А в прошлом году начал учиться игре на скрипке. В остальном же это был обычный ребёнок, со своими радостями и огорчениями.