Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы - Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия

Несколько часов езды – и подъехали к большому каменному храму (опоздали намного, и служба закончилась):

– Вот он! Вот этот храм я штукатурю и помогаю художникам его реставрировать. О, Господи, помоги всем нам, грешникам!

Художники шумно встретили приезжих, обняли всех и сразу повели в храм. Внутри штукатурка уже просохла, и росписи купола начали заново, иконостас прикрыт плёнкой, печка топится, но внизу холодно – всё тепло вверх уходит, в роспись.

Художники, качая головами, показали на росписи и развели руками:

– Не идёт роспись купола, и люди давно устали. А купол тута особенный – хоть третий раз всё заново штукатурь и переписывай. Он постоянно осыпается. А денег больше нет, и не будет. К светлой Пасхе надо дописать все фрески на куполе и иконы на стенах. До Пасхи надо всё успеть! Обязательно!

Поэт увидел это и совсем расстроился:

– Вижу, хреново… А что Батюшка сказал?

Постник положил икону на аналой, обернулся и сказал:

– И Батюшка, и Благочинный молиться призывали – молите Бога на помощь. А у Батюшки, акромя этого, ещё два прихода в разных деревнях, и разрывается Батюшка. Предлагал мне ему помогать – выучиться и взять этот храм, стать молодым Иереем, Батюшкой.

Поэт продолжил:

– Нам лучше с Батюшкой молиться. Всем миром молебен стоять, где он, Батюшка ваш?

– Срочно уехал – праведник умирает в дальней деревне, поехал соборовать и там заночует, будет нескоро.

– А как же без него?

Художники разом загалдели:

– Да мы уже сами и звали Благодать, и Богу молились, и постились. Вот стоим, а роспись никак не идёт. Вона – смотри!

– И фрески на куполе счищали, и вновь грунтовали весь купол. Постник сам грунтовал денно и нощно, он подтвердит.

– Да, Поэт, никак свод не идёт, очень сложный здесь купол, Бог не даёт.

– А я вам чем теперь помогу?

– Вот он, Постник, сказал – тебя Ангелы любят. (Все разом смотрели на Поэта.) Ты должен помочь.

– Помолись Господу вместе с нами, Поэт, очень прошу – помолись.

– Все просим! Помолись с нами!

– Вы, друзья, не понимаете, о чём просите – я не умею просто молиться.

Вперёд вышел молодой талантливый художник и сказал Поэту и Юродивому:

– Пожалуйста, послушай, Поэт! Я в храме на куполе хочу написать потрясающий библейский сюжет. И, может быть, лучшее в своей жизни не нарисую! Я, поверь, у вечности, у красоты божьей заложник, я всю душу здесь свою положу, весь талант, иначе никак не могу – помоги, пожалуйста, ради Христа! Ради росписи этого храма только и живу! Это мой первый храм. Это мой храм! Нельзя, чтобы пропало!

– Первый? Что, молодой, хотел взять талантом одним? Нет, брат, без Бога здесь не получится. И просто «помолиться» здесь не пройдёт.

– Поэт, да я… Только помоги нам! Я же, Поэт, эскизы тебе покажу, дай мне искру, зажги во мне истинный крест – и я всю Благодать во фрески передам. Обещаю! С любовью! Любовь – это удивление, тихий восторг. И когда я нарисую фрески, все люди почувствуют любовь Господа Бога. Обещаю, ей-богу! Упроси только Господа – на тебя вся надежда!

А все художники подхватили, запричитали:

– На тебя последняя надежда. Или по монастырям придётся нам пойти, старцев просить. Всем миром просим – помолись с нами молебен, и, может, Бог нам поможет.

Поэт глянул на себя, грязного, на свои руки, запачканные от колеса, на ведра с красками. Он был раздражённый, уставший и как-то сомнительно пожал плечами. Но тут Юродивый подошёл и громко сказал:

– Помолись, брат. Это же храм!

И все услышали «брат» и закивали:

– Помогай! Помогай, брат! Брат!

А талантливый Молодой Художник сказал:

– Да, брат, век не забуду! Прошу, помолись за меня и за всех, направь молитвы к Господу Богу. Очень прошу!

Поэт молчал. Тогда Юродивый обнял Поэта и зашептал ему в ухо:

– Братьям поможем.

– Устал я, сил нет никаких. Давай ты начинай, у тебя же быстрее получится, а я, может, подхвачу.

– Ты что? Это тебе Бог многое дал, а не мне, это твой крест! Тебя любит Бог, а не меня. С тебя будет спрос, а не с меня. Давай, брат, давай, начинай!

– Не знаю.

Юродивый возмутился:

– Да Господи! Да что же это? Эй, Постник! Иди сюда! Скажи Поэту, что должен помочь!

Постник подошёл, все трое обнялись и стояли, и Постник сказал:

– Поэт, ты мне как старший брат, послушай меня, что бы я, грешный, ни делал, как бы ни молился и ни жил, и как бы художники ни молились, Господь не принимает наши молитвы! А ты, Поэт, как бы ни жил и что бы ни сделал, Господь твои дары берёт в первую очередь! Не мои, и не его, и не художников, а твои молитвы слышит! Пойми! Господь любит тебя, Поэт, больше нас всех. Больше меня, монаха-послушника, и больше брата Юродивого, и больше Иерея и Настоятеля. Твоими молитвами победиша во мне бесов и искушение диавола; это твоею дерзкой молитвою и силою Святого Креста ты их выгнал из меня, яко червей. Истинно! Истинный крест, угодил ты Богу и Царице Небесной, что Святой Дух с Ангелами посещают тебя и любят тебя и дерзость твою Благодати божественной! Ох, если бы меня, убогого, так же Царица любила, я был бы самым счастливым на этой земле человеком! Помогай, брат Поэт, помогай! Помогай, братка! (Чуть не заплакал.) Да что же мне здесь помирать в покаянии и без Благодати и белого света не видеть? Выручай – храм поднимать, наполнять надо! Умоляю тебя!

– А если у меня не получится? Без Настоятеля как?

И тут Юродивый удивлённо переспросил у Поэта:

– Почему не получится?! Не надо так говорить. Дерзай, брат! Бог любит тебя и только от тебя принимает дерзость! Не знаю, за какие заслуги Бог выбрал тебя, и не моим, а твоим просьбам внимает Господь, терпит только твоё дерзновение и наглость. В тебе, дерзком и грешном Поэте, Он молитвы творит. Это тебе Митрополит звонит, чтобы ты помолился о нём, это тебя Архимандриты и Архиереи просят с ними архиерейскую службу стоять, ибо высоко ценят тебя, а не меня. Есть значит в тебе, брат, и Сила, и Свет.

– А причём тут это? Шансов мало.

– На колени встану!

– Сегодня матом ругался.

– Дерзай! Бог любит тебя. И пока ещё чаша Христа стоит в алтаре!

– Если сердце не выдержит?

И Юродивый зашептал:

– Братка, умрём здесь – умрё-о-ом! А там как Бог скажет. Умрём? Прямо здесь, в храме, помрём!

– Да, в храме-то помереть – то лучшая смерть. Я сегодня причащался с утра.

– Вот! Вот, брат, – зашептал монах Постник. – Мы все причащались! Все поддержим тебя.

– В храме упокоиться я за счастье считаю.

– Даст Бог! Тогда что же, Поэт – молебен? Помолимся?

– Хорошо! Постник, начинай кадить ладаном, бесов гони, а ты, Юродивый, когда я буду молиться, пой так, чтобы всю душу вынул.

– Ей-богу!

– А если помру – дайте Мэри закрыть глаза мои и свечу затушить. Пообещай – это важно, чтобы только она.