Владимир Машошин - Урфин. Захват

Отовсюду уже бежали люди, словно развороченный муравейник, стройка ожила, человеческие фигуры метались со смыслом и без, лишь Сергей Кириллович сохранял спокойствие.

Пожар оказался такой силы, что даже бетонные стены оплавились.

Приехавшие пожарные ничего кроме оплавленных стен спасти не сумели, тела сорока шести заключённых почти полностью сгорели, жалкие останки похоронили в братской могиле…

Здесь Кирюха добавлял рассказ о своём героическом поведении на пожаре, как рискуя жизнью, чуть было не спас заключённого. Вдохновлённый собственным повествованием, подсобник подворачивал рукав и демонстрировал шрам. Уставившись мутным взглядом на собеседника, подвыпивший Кирюха доказывал, что результат экспертизы – целиком его заслуга. Как опытный электрик он сразу сказал: «Пожар возник из-за неисправной проводки».

Однако сказать по правде, именно эта часть его рассказа самая сомнительная.

Следствие быстро установило, что по служебной необходимости конвойные были отправлены на другой объект. Оставшись один, Сергей Кириллович, во избежание побега заключённых, предпочёл запереть склад, а пожар возник в результате короткого замыкания.

Конечно, начальник получил выговор даже строгий, но виновным его не признали, смерть зэков объяснили несчастным случаем.

После расследования Сергей Кириллович снова поднял голову, его взгляд обрёл прежнюю уверенность, а на губах нет-нет, да и мелькала довольная улыбка.

Только долго торжествовать ему не пришлось, через пару месяцев, после злосчастного пожара, Сергей Кириллович исчез.

Первое время надеялись что объявится, подали в розыск, опросили служащих, допросили заключённых – бесполезно, пропал Хват, будто вовсе не существовал.

Официальная версия перебрала множество вариантов и остановилась на том, что не выдержав личной трагедии, а так же массовой гибели людей, начальник строительства помешался. Вероятно, покинул город, возможно, потерял память или оказался пациентом дурдома. Увы, запросы, разосланные по психиатрическим клиникам, ничего не дали, равно как и объявление во всесоюзный розыск. Исчез суровый командир, словно в воду канул.

Лишь спустя несколько лет, пронёсся по зоне слух, будто то ли в морге, то ли в подвале больницы, прежнего начальника замуровали живьём. Некий Краб с подельниками заманил Сергея Кирилловича, оглушил и забетонировал. Таким образом, уголовник отомстил за родного брата, что оказался среди сорока шести погибших.

Так оно или нет, трудно сказать, но слухи дошли до начальства.

Для проверки сплетен нужно было сломать часть действующей больницы, готовых взять на себя ответственность не нашлось, потому, судьба Сергея Кирилловича осталась неизвестной.

А больничный городок приобрёл дурную славу.

Под крышей лечебных отделений происходили странные вещи, корпуса выглядели мрачно, от них исходила какая-то тоскливая обречённость.

Кто знает, быть может даже весь город, пропитался вечным проклятьем замученных душ? Никто не сравнивал количества преступлений до и после строительства больничного городка, да и можно ли сравнивать разные времена и эпохи? Однако статистика утверждает, что жители города злее, чем в других подобных городах, ссор и поножовщины тут происходит больше, а самым опасным считается пролетарский район, где старой занозой чернеет больничный городок.

Скорее всего, именно об этом говорил загадочный старик, когда уверял Булата, что над городом нависла тьма.

– Держи его! Держи!! – от оглушительного свиста закладывает уши.

Первоклассник с огромным ранцем за спиной несётся через пустырь, бойкая ватага ребят постарше преследует его. Мальчик шумно сопит, сердце бешено колотится, высокие крапивные стебли хлещут по рукам. Выбиваясь из сил, мальчик пытается убежать, но начинает задыхаться.

Вдруг, левая нога запинается, и он вместе с ранцем летит в крапивную гущу…

Молодой человек резко сел на постели, со лба скатились холодные капли, трясущиеся руки пригладили черные всклокоченные волосы, которые словно змеи Медузы Горгоны торчали вокруг головы.

Вокруг знакомая домашняя обстановка, постепенно его дыхание успокаивается, и молодой человек с облегчением падает обратно на кровать. Тоскливый взгляд упирается в потолок, время бежит, но шевелиться не хочется, похоронной процессией тянутся мысли. Даже не мысли, а воспоминания прежних обид.

Всю жизнь молодого человека преследуют унижения, взять хотя бы его имя – Демид!

Ну какие нормальные родители так назовут сына? Демид Авдеевич Лабик, можно ли хуже? Демид ненавидел своё имя, и всегда представлялся Димой. Увы, в официальных местах нужно называть настоящее имя, да ещё повторять несколько раз, потому что всегда переспрашивают. Впрочем, фамилия не лучше.

Демид не любил родню и, как только появилась возможность, порвал с родными. Лишь дед вызывал уважение, хотя самого деда он никогда не видел, но по рассказам знал, что старый коммунист был крупный начальник. Возможно, не исчезни старик загадочным образом, иначе сложилась бы судьба внука.

Обделённый физической силой, по-женски хрупкий мальчик, к труду Демид испытывал отвращение. Зато хитростью обладал отменной, убеждённый, что окружающие лишь жалкие полулюди, Демид, мог обмануть любого. Подобный характер, соединенный с природной робостью, переходящей в трусость, гарантировал ему травлю в любом коллективе. Люди чувствовали холодное презрение Демида и платили ему тем же. Будь он смелее, то мог бы, пройдя по головам, добиться многого, но проклятый страх мешал развернуться.

Тёмные вьющиеся волосы, бледная прозрачная кожа, тонкий прямой нос, узкие плечи с худыми слабыми руками… Демид походил на девушку. Ребёнком его часто принимали за девочку, так и говорили: «Девочка ты стоишь в очереди?» или: «Я вот, за этой девочкой», на что он сильно обижался.

Хулиганы считали Демида лёгкой добычей: крупные, похожие на детёнышей гориллы, мальчишки отбирали деньги, вертлявые как мартышки ровесники постоянно обзывали, частенько школьные будни для Демида заканчивались тумаками.

Отец постоянно вымещал на сыне свои злобные обиды на жизнь, наказывая за любую мелочь, мать думала лишь о себе, родной дом для Демида всегда был чужим.

Много размышляя, Демид пришёл к выводу, что трусость их семейная черта, и его давно мучил вопрос: «Передаётся ли трусость по наследству? Можно ли заразиться трусостью или подхватить ее как простуду? И, что важнее всего, есть ли лечение от этого недуга?»

Окончив школу, юный Демид поддавшись уговорам знакомого, отучился в ПТУ по специальности сварщик. Однако несколько месяцев работы на заводе окончательно убедили Демида – физический труд не для него.