Элли Рейнолдс - Дрожь

– Со мной такое тоже было, – говорит одна из девушек.

До моего появления они все говорили на французском, но когда я к ним присоединилась, перешли на английский.

– Нам следует застраховать наши ноги, – говорит еще одна девушка. – Как их страхуют футболисты.

– Знаете, что Мэрайя Кэрри застраховала свои ноги на один миллиард? – спрашивает Саския.

– Дженнифер Лопес застраховала свои ягодицы, – добавляет еще кто-то.

– Где они могут упасть? – спрашиваю я. – Жаль, что я не могу застраховать свою задницу.

Мы начинаем обсуждать, какие части тела мы хотели бы застраховать.

Барменша приходит с еще одним подносом, на котором стоят рюмки. Она вручает одну рюмку Саскии, и та передает ее мне. Я не собиралась пить сегодня вечером, но отказаться трудно. Все эти девушки собираются участвовать в Le Rocher Open – открытом турнире в Ле-Роше, и все они пьют. Платит Саския. Я жду, пока каждая девушка не возьмет рюмку, и тогда опрокидываю рюмку в себя. Мы все веселимся, подбадриваем друг друга, и наши громкие голоса привлекают к себе удивленные взгляды девушек в соседней кабинке. Они немки, а может, швейцарки, и наверное, завтра участвуют в соревнованиях, потому что ни одна из них не пьет, и все вопросительно приподнимают брови, глядя на нас.

К нашему столу подходят два парня, у одного смуглая кожа, у второго светлые дреды. Где-то я видела их обоих.

– Кто это? – спрашивает смуглый, глядя на меня. У него лондонский акцент.

– Отвали, – говорит ему Саския.

Оба парня перемещаются к барной стойке. Погодите-ка! Это же были Брент Бакши и Дейл Хан. А Саския только что грубо их послала!

Сразу после них появляется Кертис. Он улыбается мне, кивает своей сестре, хмурится при виде рюмок и направляется к столу, за которым сидят парни, чтобы пожать им руки. Лица этих парней я тоже узнаю – видела их на DVD с записями, посвященными сноубордингу. Кертиса и Саскию можно считать королевской семьей в сноубординге. Их родители – Пэм Бернадж и Энт Спаркс – были пионерами этого спорта, и кажется, что брат с сестрой знают здесь всех.

Рядом со мной сидит Одетта Голин, бронзовая медалистка Всемирных экстремальных игр. Это она сегодня каталась в куртке мятного цвета, она и сейчас в ней. Ее короткие каштановые кудри торчат из-под шапочки от Rossignol. Я стараюсь не показывать своего восхищения звездой, но она на самом деле очень милая. Я узнаю́, что она тоже приехала сюда на весь сезон. Остальные девушки – только на соревнования.

Я склоняюсь к Одетте.

– Парни тебя боятся? – спрашиваю я. – Я хотела сказать, что ты так мастерски катаешься, что они просто должны бояться.

Одетта только отмахивается.

– Тьфу на них, – говорит она.

Мне хочется, чтобы музыкальная группа заткнулась. Я уже осипла.

– В прошлом году я встречалась со сноубордистом из Швейцарии, – говорю я. – И он меня бросил, потому что я победила его в армрестлинге.

Девушки хохочут.

– В присутствии его друзей, – добавляю я.

Одетта ударяет открытой ладонью о мою открытую ладонь. Это все водка. Обычно я не рассказываю о себе, в особенности людям, с которыми только что познакомилась, но мне становится хорошо после того, как я выплескиваю это из себя. Я не понимала, что до сих пор испытывала сильное чувство обиды. Стефан профессионально занимался сноуборд-кроссом [12] Сноуборд-кросс – сноубордист спускается по длинной, пологой и широкой трассе, на которой расположены различные препятствия. Олимпийская дисциплина с 2006 года. – Прим. пер . и никогда не сбавлял скорость, если мы катались вместе. Мне нравилось кататься с ним, потому что мне требовалось по-настоящему напрягаться, использовать все свои ресурсы, чтобы не выпустить его из вида, когда он несся по трассе.

– Нужно послать его в спортзал, – говорит девушка, которая сидит за столом напротив меня.

– Нанять ему тренера! – подсказывает еще одна.

– Накормить стероидами!

Предложения становятся все более и более причудливыми и оригинальными.

Это новое ощущение – оказаться в компании девушек и в нее вписаться. Мои встречи со знакомыми женского пола дома приносят только боль. Они хотят говорить только о моде и знаменитостях. Мне гораздо комфортнее с друзьями брата, регбистами с их грубыми шутками.

Приносят еще водку. Сколько рюмок мы уже выпили? Я потеряла счет. Пью я редко. Я слишком занята – работаю или тренируюсь, или то и другое вместе. Я никогда не пила перед соревнованиями, но другие девушки продолжают пить, двое еще и водку пивом запивают, так что я опрокидываю в себя очередную рюмку и с грохотом опускаю на стол.

Немки говорят о нас, и, как я думаю, именно этого и добивалась Саския. Это показуха: мы настолько крутые, что можем напиться сегодня и выиграть у вас завтра. Да, так вполне может быть, если ты – Одетта Голин, но не так уж вероятно, если говорить обо мне. Тем не менее я не хочу подводить нашу компанию.

К нам подходит Кертис и что-то говорит на ухо Саскии. Я не слышу из-за грохочущей музыки, но, как я думаю, он говорит ей, чтобы не пила больше. Она только отмахивается, и он возвращается к своему столу, нахмурившись.

– Боже, иногда он меня так раздражает, – признается она.

– Мой брат тоже меня дико раздражает, – говорю я. – На сколько он старше тебя?

– На два года.

– И мой брат старше меня на два года.

– У меня два старших брата, – сообщает нам Одетта.

– Бедненькая! – говорит Саския, и мы все хохочем.

– Они занимаются сноубордингом? – интересуюсь я.

– Нет, лыжными гонками, – говорит Одетта. – Я тоже начинала с лыж. Перешла на сноуборд, когда мне было четырнадцать.

– Они здесь, в Ле-Роше? – спрашиваю я.

– Нет, эту зиму они в Тине [13] Тинь – французский горнолыжный курорт. – Прим. пер . . Ты там была?

И мы начинаем обсуждать, где кто катался.

Когда Саския в следующий раз идет к барной стойке, я вижу, как они яростно спорят с Кертисом. Джейк не посмел бы мне говорить, что делать. Он это понял много лет назад.

Саския снова возвращается с рюмками. Когда мы их осушаем, музыкальная группа начинает сингл рок-группы The Killers под названием Somebody Told Me.

Саския вскакивает с диванчика.

– Я обожаю эту песню!

Мы идем за ней на танцпол, и внезапно встают все, кто есть в баре, и начинают танцевать. Мы толкаемся на маленькой площадке. Меня покачивает. Я никогда так не напивалась. Мне придется выпить ведро воды перед тем, как лечь спать.

У меня кружится голова, и я иду в дамскую комнату. По пути назад к нашему столику я чуть не падаю, и кто-то хватает меня за предплечье, помогая устоять на ногах. Кертис.

Я выругалась – про себя. У меня уже заплетаются ноги, и говорю я таким же заплетающимся языком:

– Спасибо.

У него горят глаза.