Виталий Прядеин - 35 мм

Каждый день я слушал подобные заявления, которые в обычное время больше походили на бред сумасшедшего, но в условиях пандемии, когда мир вокруг тебя в буквальном смысле умирает, даже такие теории уже не кажутся дурацкими. А даже если все они были верны, то куда было деваться простым людям? Мы же просто муравьи, которые не решают никакие глобальные вопросы, мы просто хотим жить и все.

Никто не мог поверить, что это конец, но происходящее показывало все время обратное. Внезапно оказалось, что все мы всего-навсего вши, и никакая мы не вершина пищевой цепочки. Нет в нас ничего всемогущего, ведь мы, по сути, бессильны перед обыкновенным вирусом. Осознание этого повлекло за собой самое настоящее безумие. Человек в условиях вымирания вернулся к тому, с чего начинал. Знаете людей, которые всегда радеют за вежливость, толерантность и мир во всем мире? Это я про тех, что ходят молиться в церковь, призывают уважать старших и не выбрасывать мусор на тротуар? Как оказалось, такие люди ничуть не меньше остальных способны на ужасающие поступки, когда появляется жизненная необходимость. Когда встает вопрос выживания, они без всяких раздумий и зазрений совести готовы вырвать из твоих рук последний кусок хлеба, а в придачу пырнуть тебя в бок заточкой, чтобы ты не догнал и не сделал то же самое. Последние события в мире мне на многое открыли глаза. Наше общество пронизано шаблонами и масками, которые мы используем, исходя из личной выгоды. Но какими бы мы положительными и бескорыстными не пытались казаться окружающим, в каждом все равно живет то животное начало, которое даст команду «перегрызть глотку», в случае, если это понадобится.

— Смотри, кто-то недавно был в этом доме, — сказал Игорь, указывая на тлеющие угли от костра.

Очередная халупа, но осмотреть все равно стоит, бывает, что люди забывают что-нибудь. Внутри я нашёл хороший заточенный топор, но это было ещё не самое интересное. Больше меня интересовало то, что одну из дверей внутри завалили огромным шкафом, словно хотели кого-то или что-то запереть от внешнего мира. На столе рядом лежала записка: «Бабе Лизе с каждым днем становится все хуже и хуже. Мы боролись за нее всеми способами, но боюсь, что надежды на исцеление нет. Долго раздумывали, как бы облегчить ее страдания, но не смогли, духу не хватило… Нам пришлось оставить ее здесь, заколотить окна и забаррикадировать дверь. Если читаете это – будьте осторожны…»

Теперь все понятно, за дверью баба Лиза, скорее всего, уже мертвая. Такое я тоже встречал, люди запирали заражённых в комнатах или вообще замуровывали в подвалах. Случалось, заколачивали целые дома, где в заточении находились целые семьи. В глухих деревнях народ суеверный, тёмный, им только дай волю, они и сжечь заживо могут. Только я собрался выйти из дома, как услышал за стенкой стоны. Удивительно, но, похоже, что баба Лиза была все ещё жива. И тут передо мной встала дилемма: уйти и бросить ее умирать либо закончить страдания несчастной. Я посмотрел на топор в своих руках, задумался.

— Не, не буду грех на душу брать, — замотал я головой.

Хватит мне уже грехов. Хотя, конечно, одним больше, одним меньше, но нет, не хочу превращаться в Раскольникова. Топор я выбросил, вещь хоть и хорошая, но громоздкая, а нам придется долго идти своим ходом, он будет мешать, лучше нож подточу, штука намного полезнее.

Я вышел из дома и подпер дверь деревяшкой, валявшейся на дворе. Игорь стоял рядом с вагонеткой, терпеливо ждал меня. Не забывал он при этом опасливо озираться. Правильно, мало ли кто мог скрываться в окрестных лесах, даже те же волки или еще кто пострашнее и на двух ногах.

— Было там что-то интересное? – спросил Игорь.

— Топор вот, все, – сказал я и опустил глаза.

— И где он? — спросил Игорь.

— Там оставил, — ответил я.

– А чего ты не взял его? — удивился Игорь.

— Сам таскать его будешь? Я не хочу, у нас итак в рюкзаках места мало. С собой надо брать только самое основное, чтобы дойти. У меня нож есть и хватит.

— Ну ладно, хрен с ним, там чуть дальше железка, а на ней вагонетка, можем здорово сократить путь.

– Она на чем работает? — спросил я.

— Ручная, тягать надо железки.

— Отлично, чем быстрее доберёмся до города, тем лучше, — сказал я и уверенно зашагал в сторону вагонетки.

Механизмы вагонетки, судя по всему, здорово проржавели, давно ничем не смазывали, поэтому ход у вагонетки сначала был тугой, но мы быстро раскачали железо, и минут через 15 пошло как по маслу.

— С ветерком доедем, Петрович, какой-никакой, а все-таки транспорт, — рассмеялся Игорь.

— Этой технике никакая эпидемия не страшна, — согласился я.

Монотонный стук колёс об рельсы успокаивал и даже усыплял. Я поймал себя на мысли: «Как же давно не ездил на поездах, и какая это романтика!» Учитывая бесконечные расстояния нашей России, железнодорожный транспорт для нас имеет особое значение и является неотъемлемой частью нашей культуры.

Все мы помним суету на перроне, проводниц, проверяющих билеты и приносящих белье, чай в стеклянных гранёных стаканах, которые опоясаны медными советскими подстаканниками. До боли знакомые русские пейзажи за окном, на которые можно смотреть часами. Меня всегда удивляли малюсенькие населённые пункты, находящиеся на отшибе вдали от цивилизации где-нибудь на огромном лугу или глубоко в лесу. Наверняка, все помнят тот неловкий момент, когда сидишь в поезде, едущем куда-нибудь во Владивосток из Москвы (больше недели ехать) и вдруг видишь в огромном поле какую-нибудь одинокую избушку, в окне которой горит свет, а из трубы на крыше идет дым. Видя эту картину, я всегда удивлялся и спрашивал сам себя: «Неужели кто-то и здесь живет?» В нынешних условиях такая жизнь уже не кажется чем-то необычным. Я даже завидую таким отшельникам, они, скорее всего, не знают, что произошло с этим миром.

Часто бывает такое, что перед дальней дорогой нас охватывает грусть, даже если в конце этой дороги нас ждёт счастье. Какого же это, осознавать, что никакого счастья в итоге не будет? Что есть вообще это странное понятие? Был ли я когда-нибудь по-настоящему счастлив? Наверное, помню только один такой день. Когда родилась моя маленькая принцесса, я тогда сидел в коридоре роддома, сжимал в вспотевших от волнения руках букет цветов и ждал, когда увижу свою маленькую девочку. И вот медсестра приносит мне это маленькое дитя.

— Возьмёте ребёнка? — улыбается медсестра.

— Я? Не, я боюсь, — занервничал я.

— Да не бойтесь вы, это совсем не страшно, это же ваша дочка, вот, придерживайте головку, — сестра передала мне дочку в руки.