Татьяна Зингер - Проклята луной

Сегодня у Маши сбылась мечта всей жизни. Она выходила замуж за принца! Конечно, никакой он не принц, а сын богатых родителей, но свадьбу отгрохал знатную. В коттедже, на сто гостей, с заказными музыкантами и выездной регистрацией. Сестренка пищала от восторга. Столы ломились от блюд, запеченный молочный поросенок созерцал гульбище жалобным взором. Пухленькая Машка в белоснежном платье кружилась в объятиях новоиспеченного мужа, высоченного и тощего c болезненно серым лицом.

Что она нашла в этом Егоре?..

Ева приютилась в уголке и, попивая шампанское, наблюдала за окружающими. В левой половине зала гости жениха: расфуфыренные, обвешанные драгоценностями. Мама жениха, дамочка лет пятидесяти, хмуро разглядывает тарелку с салатом. Видимо, простенькая Машка ей по духу не пришлась. Отец посматривает на наручные часы – куда-то спешит. На свадьбу пришел так, для галочки, оценить, куда вложил бешеные деньги.

Справа – сторона невесты. Гостей мало. Институтские друзья, девчонки в платьях с распродаж и мальчишки в плохо сидящих костюмах. Налегают на закуску и алкоголь троюродные тетки с дядьями. Дальние родственники подарили сервиз с комплектом постельного белья и теперь окупали дары, сметая со столов еду. Ева тоже была со стороны невесты, как-никак родная сестра, но выделялась. Она к столу с угощениями не лезла, а конверт с деньгами передала втихаря, чтобы не толкать речь перед гостями.

– От меня и мамы с папой, – шепнула на ухо, и сестренка грустно улыбнулась. – Потрать на себя, договорились?

Ох, не нравилась Еве эта затея с женитьбой. А жених – особенно. Глаза у него дурные, черно-черные. Сдался он Машке! Отличница, красавица, медалистка, а влюбилась в очевидного негодяя. Хотя, наверное, для Евы он «очевидный», а для сестры – вполне обычный парень. Ева вообще не от мира сего, ей позволительно.

Когда развлекательная программа кончилась, Ева улизнула, пожелав напоследок вечной любви.

«Наплачешься ты, Машка», – подумала Ева, но смолчала. Незачем рушить счастье сестры в первый же день семейный жизни. Но она нутром чуяла, что добром этот брак не кончится. А поганое чутье никогда не подводило.

Такси ожидало на выезде из коттеджного поселка. Полная луна налитым боком освещала вычищенные дорожки. Россыпь звезд лукаво подмигивала. Ева дошла до ворот, и сторожевая собака залаяла на неё из будки. А затем заскулила жалобно и боязливо. Странно, животные её обожали. Кошки ластились к ногам, псы преданно заглядывали в глаза. То ли сильная энергетика, то ли природный дар, но на неё никто никогда не лаял.

В сердце кольнуло от дурного предчувствия. Что-то изменилось. И Ева это ощутила всем своим естеством.

Сброшенное платье змеиной кожей струилось по полу. Ева сидела на кухне, закинув ногу на ногу, и тупо пялилась в окно. На душе было неспокойно. Не помогла ни рюмка коньяка, ни выкуренная сигарета. Курила Ева редко, всё пыталась от дурной привычки избавиться. Да и Олег запрещал.

– Курящая женщина как пепельница, – упрекал он.

Олег был жутко занятым бизнесменом тридцати девяти лет. В масштабах их городка – царь и бог. Он держал семь супермаркетов и построил бы ещё несколько, да уже строить негде. Иногда Ева наивно спрашивала, почему он не переедет в город побольше, а Олег усмехался:

– Лучше быть большой птицей в болоте, чем никем, но в озере.

Познакомились они в салоне, где Ева работала массажистом. Говорят, неплохим: выжимала людей без остатка, излечивала застаревшие болячки. Клиенты рыдали навзрыд на сеансах, а после уходили, повторяя:

– Это чудо. Вы – колдунья.

К Еве на массаж захаживала супруга Олега, потянувшая спину, а тот изредка забирал её с сеансов. Там и пересеклись взглядами. В итоге с супругой Олег благополучно развелся и перевез молоденькую массажистку к себе. У них завязались крепкие семейно-партнерские отношения. Это такие, где вроде живут и спят вместе, но никто никому ничегошеньки не должен.

Еву союз устраивал. С Олегом у нее появились дорогие игрушки, возможность посещать рестораны и светские вечера. После четырех лет впроголодь новая жизнь показалась сказкой. Первым делом Ева приодела даже не себя, а младшую сестренку. Все-таки она Машке заменила родителей, а значит, должна была обеспечивать. Ну а потом уже и сама оторвалась: бутики, суши-бары, клубы.

Виделись они с Олегом нечасто. Он то в офисе, то в командировках. Олега Ева не любила и иллюзий на его счёт не питала. Старость они вместе не встретят, детей не нарожают. Появится девчонка поинтереснее – он убежит. Ну и ладно. Из салона она не увольнялась, деньги откладывала на карту. Когда сказка кончится – будет не так обидно.

Загремели ключи. В коридоре началась возня. Олега всегда было много: куда ни зашел – так всё пространство занял. Неудивительно, в нем сто килограмм веса, и энергия бьет через край. Ева спешно затушила сигарету, замахала рукой, разгоняя вонючий дым.

– Куришь? – сурово спросил Олег, появляясь на пороге кухни.

– Чуточку. Как-то тревожно.

Слабая попытка оправдаться, но Олега она устроила.

– За сестру? – вздохнул он. – Прекращай. Не съедят же её, в самом деле.

– Не съедят… Луна сегодня какая-то странная, не находишь?

Олег окинул строгим взглядом окно. Так начальник смотрит на провинившегося подчиненного. Затем расслабил туго затянутый галстук и расстегнул пуговицы на рубашке.

– Луна как луна, – засомневался он.

– Наверное.

Ева повела плечами, смахивая наваждение. Не нравилась ей эта луна. Яркая, рыжая, подернутая кровавой дымкой. В такие луны хочется убежать, запереться в комнате и спрятаться под одеяло. Взвыть волчицей. Такие луны не сулят покоя.

– Ложись в кровать, Евангелина, – отцовским тоном приказал Олег. – Я помоюсь и приду к тебе.

Ева отрешенно кивнула. Интересно, как там Машка? Счастлива ли она?

Юле двадцать два года, и она хороша собой. Мама платье сшила из шерсти, ни у кого такого нет. В косе заплетена лента. И работа у неё интересная: как-никак инженер, не абы какой, а конструктор. На ней лежит ответственность за весь завод, потому что если она неправильно спроектирует изделие – то не смогут выпустить. Конечно, её чертеж сначала нормоконтролер проверит, суровая Вера Павловна, от которой не укроется ни одна мелочь! Но всё равно – оплошать нельзя. А то Вера Павловна журить начнет, охать и ахать. Стыдно-то как, когда она кого-то поучает!

А на улице апрель, значит, скоро можно переобуться в туфельки, из-за которых мама сначала отстояла в шестичасовой очереди на запись, а после и в живой потопталась. Последнюю пару отхватила. Красивые, слов нет!