Василий Боярков - Зловещее сокровище

Такую красотку бывшему оперативнику случалось видеть нечасто – на какое-то время он застыл в изумлении и даже лишился природного дара речи, в обычных условиях чрезвычайно красноречивого (но случилось это отнюдь не потому, что ему недавно «настучали» по голове, которая, кстати сказать, кружилась и очень болела, а потому, что его зачарованному взору представилось небывалое доселе великолепие). Здесь, и правда, представителю сильной половины человечества было на что, очарованному, залюбоваться: не выделяясь высоким ростом, молодая женщина оказалась сложена изысканно и просто великолепно – для ее тридцатитрехлетнего возраста фигура воистину воссоздавала облик пресловутой Венеры Милосской; волнистые каштановые волосы аккуратно спускались на плечи; вьющаяся челка прикрывала невысокий, чуть наморщенный лобик; сине-зеленые глазки, большие и выразительные, излучали и острый ум, и решительную находчивость, и исключительную любознательность, но вместе с тем лучились одновременно и игривым кокетством, и напыщенной строгостью; чуть выступающий подбородок удачно гармонировал с чуть вздернутым носиком, обладавшим и аристократической, и привлекательной, и невероятно миловидной горбинкой; алые губы, густо накрашенные помадой, представлялись немного «надутыми», казались идеальными, без малейших изъянов, наверное, подвергались пластическим операциям. С первого взгляда становилось очевидно, что хозяйка обладает пленительным шармом и чарующим обаянием, а главное, что она отлично умеет своим очарованием пользоваться; весь ее облик излучал несравненную прелесть, сочетался и с редкой убедительностью речей, и с грацией неторопливых движений – он накрепко врезался в душу каждого, кто бы несравненную красавицу только не видел. Одежда владелицы внушительного имения была самой обыкновенной и представляла строгий светло-серый дамский костюмчик; останавливаясь на нем, любой нормальный мужчина первым делом обращал внимание на чуть выше обычно укороченную юбку, совсем не скрывавшую бесподобные ножки, словно бы выточенные из мрамора неким умелым и очень ма́стерским скульптором; маленькие ступни удобно помещались в остроносые черные туфельки, имевшие небольшой, лишь чуть завышенный, каблучок. Кроме ярко окрашенных губ, изо всей остальной косметики можно отметить едва заметную тушь, ровной обводкой видневшуюся на длинных, загнутых и кверху и книзу ресницах (но если уж быть до конца откровенным, то, обладая такими безупречными линиями, окаймлявшими прекрасное личико, дополнительные украшения обворожительной красавице совершено не требовались).

Как только она заговорила, послышался исключительно милый голос, ласкающий и радующий слух, вследствие чего Королев, вопреки сложности ситуации, погрузился в состояние некой неземной эйфории, нисколько не понимания, чего же в действительности от него сейчас требуется; удивительное дело, но язык молодой особы, точно многоструйный инструмент, легко настраивался на любой лад, на любую интонацию, как будто бы притягивая к его обладательнице и как будто бы уподобляясь злобным сиренам, некогда в прошлом завораживавших моряков, пустившихся в открытое море, и заманивавших их в свои коварные сети.

Из состояния нежнейшего транса отчаянного героя вывел мощный удар, нанесенный ему прямо в челюсть и произведенный, соответственно, недавно побежденным противником; очевидно, его самолюбие было настолько ущемленно, что он использовал любую возможность, лишь бы только расквитаться с дерзким обидчиком, оказавшимся в схватке немного удачливее. Как бы там ни было, но избранный им метод нарушения сладострастных мечтаний во все времена являлся довольно болезненным и, конечно же, действенным – не уронил он своей репутации и в этом, ничем не особенном, случае. Вмиг вернувшись к реальности, миротворец, принуждённый призраком к исполнению Великой миссии, нахально спросил:

– Пардон, я, по-видимому, пропустил что-то особенно интересное, если ко мне решено применить столь негуманный метод дознания?

– Да, – отвечал непримиримый охранник, в недавнем прошлом жестоко униженный, – тебе наша хозяйка задала несколько наводящих вопросов, которые ты беспардонно проигнорировал.

На этот раз Семен обратил внимание, что на груди у несговорчивого противника имеется «бейджик», отчетливо обозначавший его полное имя: «Кривов Арнольд Александрович». «Теперь понятно, почему я не мог с ним так долго управиться – одно его имя великого стоит!.. Назовут же людей родители?» – подумал он про себя, а вслух произнес:

– Я, конечно же, прошу прощения, но после приема, какой мне вольно или невольно в этом доме оказан, мысли в голову возвращаются как-то не очень неохотно, – съязвил и, игриво улыбаясь, продолжил: – Поэтому, если вас не затруднит, повторите, пожалуйста, свои притязания и высказанные претензии, а я без стеснения – и, естественно, откровенно! – дам на них необходимые пояснения, а за слова, – ехидно кивнул он Арнольду, – в ту же секунду отвечу.

Следом за своей издевательской фразой полицейский принял на свое лицо еще один нехилый ударчик, произведенный ему так же в лицо, но только уже с другой стороны; видимо, Арни задался целью выместить на недавнего партнера по обоюдному спаррингу всю мучительную обиду, накопившуюся в нем за понесенное поражение.

– Ну всё, хватит! – хозяйка огромного дома резко прервала избиение, на что Кривов как-то сразу же успокоился и моментально ей подчинился (скрестив перед собой руки, он отодвинулся в сторону); она же, обращаясь уже к «задержанному», продолжала более спокойным и уравновешенным голосом: – Итак, господин подполковник, если Вы прослушали, тогда я, стало быть, повторюсь. Будьте добры, внимайте: зовут меня Багирова Виктория Эдуардовна, я являюсь владелицей небольшого имения, куда Вы, мистер, беспардонно вломились. Пока Вы находились в бессознательном состоянии, мы взяли на себя смелость осмотреть Ваши карманчики и обнаружили удостоверение начальника регионального отдела уголовного розыска, выданного на имя Королева Семена Игоревича… – участковым офицер был назначен недавно и документы сменить еще не успел.

«Вот, дурак, – подумал про себя сотрудник органов внутренних дел, – надо было «ксиву» в машине оставить, а не таскать ее с собой на такое, где-то «грязное», а в чем-то и опасное, дело». Молодая особа между тем продолжала:

– Хочу Вас обрадовать…

– Чем же еще интересно? – бесцеремонно прервал «докладчицу» полицейский и, переводя взгляд на охранника, язвительно произнес: – Убьете меня без мучений, надлежащих моему безответственному поступку?

– Нет, – произнесла восхитительная красавица, гневно надувая и без того толстые губки и переходя на неформальное убеждение, – я имела в виду немного другое! Убивать тебя никто здесь не собирается, но, к слову сказать, и полицию мы вызывать, скорее всего, тоже пока не будем…