Майкл Терри - Проклятие

Я опустила глаза и поняла, что он абсолютно прав: в одной моей руке находился тюбик, а в другой – массажная расческа с нанесенной на нее пастой.

– Материнство дает о себе знать, – вздохнул Алестер и провел рукой по моему лбу, видимо, желая убедиться, что у меня нет повышенной температуры. – Тебе нужно больше высыпаться, дорогая. Надеюсь, тебе удастся сделать это за ту неделю, что проведет в нашем доме Оби. Она очень любит Патрисию и, думаю, с радостью взвалит часть материнских обязанностей на себя.

Согласно кивнув, но не особо вникая в слова Алестера, я переводила глупый взгляд с расчески на тюбик и обратно, понимая, что не знаю, как это произошло. Чувствуя беспомощность, я медленно отложила тюбик и расческу в сторону, развернулась и на ослабших ногах двинулась из ванной комнаты. Алестер проводил меня встревоженным взглядом и спросил в спину:

– Все в порядке, милая?

– Я… – задержавшись на пороге и не поворачивая головы, выдавила я. – У меня разболелась голова…

– Опять?

– Ерунда. Ты прав, мне нужно как следует выспаться, вот и все. Я буду ждать тебя в постели, дорогой…

Оказавшись в коридоре, я побрела в сторону спальни и, оказавшись в ней, упала ничком в супружеское ложе и уткнулась лицом в подушку. Туман в голове начал понемногу рассеиваться, но это не принесло облегчения. Я прекрасно осознавала, что в последние дни с моим разумом, явно, происходит что-то странное: я часто путала элементарные вещи, забывала слова, а на прошлой неделе долго не могла вспомнить собственное имя. Особенно такие проблемы беспокоили меня по вечерам, утром и днем совершенно не проявляя себя.

Надеюсь, что не схожу с ума…

Мне бы очень не хотелось сойти с ума именно сейчас, когда я, наконец-то, стала матерью. Теперь я не имела никакого права на то, чтобы стать слабоумной. Я не имела никакого права на то, чтобы оказаться не в состоянии заботиться о своей маленькой, но самой лучшей семье в мире.

После того, как разум пришел в норму, я немного успокоилась и стала ждать Алестера, который, спустя еще некоторое время, появился на пороге спальни, обернутый в теплый халат. Мы перебросились парой любезных фраз, признанием в любви и пожеланием друг другу приятных снов, а потом поцеловались и, обнявшись, уснули.

Но спала я недолго и, проснувшись среди ночи, долго лежала в абсолютной темноте на спине и вглядывалась в потолок, прислушиваясь к мирному посапыванию Алестера, лежащего рядом, и размышляя о том, что же могло меня разбудить. В доме царила умиротворенная тишина, но я чувствовала, что проснулась не просто так. Может быть, Патрисия вскрикнула во сне?

Решив проверить, как там дочурка, я осторожно, стараясь не разбудить мужа, выбралась из постели и на цыпочках выскользнула из спальни. Остановившись в темном коридоре, я снова прислушалась к торжественной тишине особняка, нарушаемой только лишь тиканьем настенных часов, висевших где-то над моей головой, и, не услышав ничего подозрительного, направилась в комнату Патрисии.

Оказавшись в детской комнате, залитой мраморным лунным светом, я бесшумно, словно привидение, прокралась к кроватке и посмотрела на спящую и улыбающуюся во сне малышку, которая выглядела, будто ангелочек. Убедившись в том, что она крепко спит, я успокоилась и, продолжая разглядывать ее, тоже улыбнулась. Интересно, подумала я, кем она станет, когда вырастет? Я бы очень хотела, чтобы она помогала людям, может быть стала врачом или еще кем-то в этом же духе… Да, думаю, я была бы счастлива, если бы Патрисия стала врачом. А кроме того, я надеялась, что выращу очень красивую и достойную дочь, которой повезет в жизни, как и мне, встретить любимого человека и обрести свое счастье. На мгновение в голове снова всплыла моя первая встреча с Алестером, которую можно было бы назвать случайностью, но никак не знакомством и, не сводя взгляд с Патрисии, улыбнулась еще шире. В отличие от Алестера я очень любила вспоминать тот день. Как давно это было, подумать только… Через два дня, четырнадцатого июня исполнится ровно двадцать восемь лет с того момента. С тех пор Алестер совсем не изменился: все такой же упрямый, прямолинейный мальчишка, разве что стал гораздо выше ростом, шире в плечах, да на висках появился первый, пока еще едва заметный пепел.

В этот день я обязательно помолюсь за здоровье Алестера и малышки и поблагодарю Господа за то, что наградил меня счастьем. Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы в тот прекрасный день наши пути случайно не пересеклись на те самые несколько секунд?

Во времена моего детства мы с родителями жили в Гармфлинте, который является центром округа, а в Гамильтон приезжали раз в году на скучную сельскохозяйственную ярмарку, которую очень любил мой покойный батюшка. Мне никогда не нравился Гамильтон, этот захолустный спящий городишка с пыльными улочками, но каково же было мое удивление повстречать в этом богом забытом месте модно и джентельменски одетого мальчишку, так не похожего на деревенских ребят. Держа за руку четырехлетнюю Оби, я, ничего не подозревая, шла по второстепенной улице и облизывала шарик клубничного мороженого, которое несколько минут назад нам с сестрой купила мама. Алестер появился внезапно и он, явно, не был настроен на знакомство. Что-то пряча под пиджаком, он, бешено оглядываясь по сторонам и прерывисто дыша, выскочил из какой-то переулочка и с размаху врезался в меня, размазав только что начатый мною шарик с мороженым по моему платью и своему пиджаку. В его взгляде светилось безумие, а нижняя челюсть дрожала то ли от перевозбуждения, то ли страха. Тогда я была больше чем уверена, что этот юноша или сумасшедший, или какой-то преступник, который что-то украл или хуже того, кого-то убил. Он, словно загнанный зверь, спасался бегством и, не ответив на мои попытки сгладить ситуацию, исчез в противоположном переулке так же внезапно, как и появился, даже не извинившись. Однако никто за ним не гнался, никто не преследовал и сонная улочка, встревоженная на несколько секунд появлением этого парня, снова задремала под полуденным солнцем.

Следующая наша встреча состоялась годом позже, но мы сразу же узнали друг друга. Я поняла, что Алестер никакой не вор и не убийца, но на все мои расспросы о том, что с ним приключилось и от кого он убегал в тот день, он начинал нервничать и просил никогда не расспрашивать его об этом.

«Я не люблю ложь, – любил он повторять слова своего ныне покойного отца. – И, чтобы не вынуждать меня лгать, никогда не спрашивай то, о чем я не хочу говорить».

Я довольно долго привыкала к педантичности, строгости, пунктуальности и щепетильности своего супруга, но, могу сказать точно, что мне повезло в жизни – встретить любимого человека. И мне повезло, что этот человек отвечал полной взаимностью. Успев представить меня своему сильно пьющему отцу – мистеру Блэйку Вудварду – который к тому времени доживал свой последний год, Алестер на пять лет уехал в Гарвардский университет, по возвращению из которого сразу же сделал мне предложение руки и сердца, которое я не смогла не принять, так как очень любила его.