Татьяна Самойлова - А счастья может и не быть…

Анюта поняла, что плакать, просить, умолять и вырываться бесполезно. Она зажмурила глаза и стала делать все, что ей говорили, а точнее приказывали. Ее насиловали везде, где только можно, ставя в разнообразные позы, при этом периодически побивая ее, то по лицу, то по телу, то просто наотмашь били по голове. Из ее груди вырывались болезненные стоны. Силы покинули полностью, а разум отключился. Анюта даже не сразу поняла, когда все закончилось. Она лежала на полу раздавленная и униженная. А эти сволочи сидели за столом, открыв бутылочку хорошего дорогого коньяка, распивали его и смеялись.

– Эй! – крикнул один из них, – Ты там не сдохла? Вставай и ползи в ванну. А то обоссышься еще вдобавок.

Анюта медленно пошевелилась и приподняла голову. Она чувствовала, что из носа и из губы идет кровь. От чего именно, понять было сложно. То ли от побоев, то ли от того, когда ее кувыркали, она неоднократно ударялась лицом, да и не только лицом. Тело все ныло, внутри тоже все болело. В глазах стоял туман, голова кружилась, а все звуки отдавали эхом. Кое-как поднявшись на колени, Анюта, опираясь о стену, потихоньку смогла подняться. И вот так по стеночке поплелась в ванну. Ноги почти не слушались ее, а глаза почти ничего не видели. С огромным трудом ей удалось дойти до ванной. Зайдя туда и заперев за собой дверь, она скатилась по стене вниз и, закрыв лицо руками, заревела. Очень сильный удар в дверь, заставил ее вздрогнуть.

– Слышь, тварь! Дверь тебе кто запирать разрешал? Открыла резко, а то вышибу и еще раз надаю тебе по мозгам. И за дверь еще должна будешь!

Анюта быстро повернула замок. В ванную залетел Лукавый.

– Чё ревешь, сидишь? Давай, рожу свою кровавую, мой. И вообще вся вымойся, а то смотреть противно. – С этими словами, он как всегда, схватил ее за волосы, подтащил к ванной, включил холодную воду и сунул головой под кран. У нее не было сил, что бы сопротивляться, и она просто умывала ладошками лицо. Ее трясло от холода и страха. Лукавый сорвал с нее и так разодранную одежду, затащил ее ванну, посадил туда и со словами: «Не вздумай закрываться», ушел. Анюта сделала воду потеплее и начала поливать себя из душа. Просидев так около минут тридцати, она вылезла и, не обнаружив полотенца, подняла с пола свои лохмотья, которые когда-то были юбкой и кофтой, прикрылась ими и вышла. Мужчины повернули на нее головы и велели подойти к ним.

– Ты чё там прикрываешь? Чё, интересно, мы там не видели? – весело спросил невысокий качек, с огромной татуировкой во всю руку. – Рвань эту отбрось и встань ровно.

Анюта покорно сделала то, что ей сказали. Эти четверо ублюдков начали рассматривать ее. Вадима среди них уже не было.

– Где Вадим? – тихо спросила она.

– Ну как? – проигнорировав ее вопрос, поинтересовался Лукавый.

– Херня полная, – ответил татуированный. – По дешевке скинем. Сиськи маленькие, жопа вся в прыщах каких-то, да и рожей не очень вышла.

Он повернулся к остальным и начал разливать коньяк. Ее насильники стали продолжать пить и разговаривать на какие-то свои темы, не обращая на Анюту никакого внимания. Стоять было тяжело, и она хотела было опереться на что-нибудь, но один из этих уродов кинул в нее кусок надкусанной колбасы и прикрикнул:

– Ты, шалашовка! Тебе кто разрешал шевелиться? Стой не двигайся, пока мы не напьемся, и ты нам не понравишься.

– Я не могу уже стоять. Мне тяжело, – шмыгнула носом Анюта.

– Не хочешь стоять, ложись – сказал третий мужчина, которого во время разговора называли Лысым. Внешне он не отличался от остальных. Такой же накаченный и со злыми глазами. Вот только в отличие от остальных, волосы у него были. И почему он «лысый» оставалось загадкой. – А мы сейчас рядом приляжем, – продолжал он.

– Нет, – попятилась назад Анюта. – Нет, не надо…

– Надо, – услышала она в ответ и все повторилось по новой. Всё насилие, все побои и все издевательства. На этот раз, после окончания этого животного марафона, ее не послали в ванную, а оттащили в одну из комнат и бросили на пол.

Открыв глаза, Анюта не понимала, спала она или была без сознания. Тело все ломило, в голове вспышками вставали, произошедшие с ней накануне моменты. Что будет с ней дальше? Что ей делать? Оперевшись на локти, она начала пробовать подняться.

– Проснулась? – услышала она женский голос.

Повернув голову, Анюта увидела молоденькую девушку, с через чур ярким макияжем, одетую в полупрозрачный халатик и дующую на только что накрашенные ногти.

– Как ты себя чувствуешь? Очень паршиво?

– Очень, – положив обратно на пол голову, ответила Анюта.

– Сочувствую. За что тебя так?

– Ни за что.

– «Ни за что» так не дерут.

Не успела Анюта ничего ответить, как дверь открылась и на пороге появился Лукавый.

– Очухалась? Ползи сюда, пацаны ждут.

– Я больше не могу, – взмолилась Анюта. – Еще такого раза я не выдержу.

Но Лукавый, не слушая ее, подошел, взял за руки и прям лежачую потащил за собой, волоча по полу. Притащив в другую комнату, он бросил ее на пол. Сидевшие там мужчины не были ей знакомы, но они проделали с ней, то же самое, что делали вчерашние отморозки. Все о чем могла молить Анюта, это что бы позвали Вадима. Что она согласна. Она будет на него работать. Она будет торговать собой, лишь бы эти жестокие оргии прекратились. Потом ее опять оттащили в комнату. А потом опять за ней вернулись. Такие массовые насилия продолжались изо дня в день. Анюта уже ничего не чувствовала и не осознавала. Она была как мусорный мешок, который вытаскивали, что-то запихивали и выкидывали обратно. Она стала совершенно безвольным и беспомощным существом. Вульгарно-накрашенная девица, которую она увидела тогда, когда очнулась после первого дня насилия, один раз пыталась заступиться, когда за Анютой пришли в очередной раз:

Серег, вы же ее до смерти затрахаете. Посмотри на нее. Она уже еле живая.

– Шлюх еще не слушали, – огрызнулся Лукавый. – Хочешь, тебя вместо нее оприходуем, что бы рот свой не открывала. Хочешь?

– Нет, – девушка опустила глаза и замолчала. Время шло. Ничего не менялось. Анюта уже привыкла к своему никчемному и мучительно-болезненному существованию и перестала, надеется на какие либо перемены. Когда открылась дверь, она уже знала, что это за ней. Закрыв глаза и готовясь к очередной порции подневольного грязного секса, Анюта услышала голос Вадима.

– Аня, просыпайся. А ты вон пошла отсюда – обратился он к перекрашенной девице. Девчонка вышла, а Вадим присел рядом с Анютой на корточки.

– Привет.

Анюта открыла глаза и молча, смотрела на Вадима. Она смотрела и не понимала, за что он так с ней? Что она ему такого сделала, что он просто изуродовал ее? И морально и физически. Ведь, по сути, она ему ничего не делала. Какие два миллиона? Какой долг? Да и за что? За то, что она полы мыла? Господи, какой бред! Она смотрела ему прямо в глаза и слезы катились по ее щекам. Вадим не выдержал ее взгляда, встал и подошел к окну.